Чёрно-белые сны

Я вздохнул и отступил на шаг – брат уже твёрдо стоял на ногах.

– Можно к ней? – спросил он у доктора.

– Она спит. Думаю, ей нужно остаться в больнице до завтрашнего вечера. Так, на всякий случай, - спокойно сказал мужчина, а от его голоса по моей спине пробежали мурашки.

– Хорошо, - кивнул Том и медленно зашагал по коридору в сторону выхода.

– Эй, - я быстро догнал брата. – Ты куда? Не лучше ли тебе остаться здесь?

– Нет.

– Но, Том, - я взволнованно посмотрел на него, пытаясь понять, что он задумал.

– Не надо, Билл, - устало вздохнул он.

Я замолчал, прикрыв глаза.

– И куда ты? – мой голос прозвучал намного обречённей, чем я ожидал.

Молчание.

– Том.

– Хочу в Гамбург.

– К маме? Зачем?

– Ты ведь часто в последнее время к ней ездил, да? Вот и я хочу проведать её.

– И всё? – подозрительно спросил я.

– Да. Можешь не волноваться, я не спрыгну с крыши, - хмыкнул он.

– Я с тобой…

– Нет. Я один.

– Но…

– Билл… - Том остановился и пристально посмотрел мне в глаза. – Прошу. Я тебя не трогал, когда тебе было хреново, и ты меня тоже не мучай, пожалуйста.

– Когда это… - начал я, но он перебил.

– Ты просто забыл. Всё будет хорошо. Я вернусь завтра днём, обещаю, - Том улыбнулся и обнял меня.

Отстранившись от меня, брат потрепал меня за волосы и зашагал дальше. После того, как он пропал из виду, я решил вернуться домой. Пришлось идти пешком, поэтому у квартиры я оказался только через полчаса, где сразу же лёг на кровать и уснул.

Проснулся я поздно, сразу поняв, что в душе поселилась какая-то грусть и одиночество. Мишель была в больнице, Том еще не приехал. Я долго лежал на спине и смотрел в потолок, вспоминая события вчерашнего вечера. Они не стали меня слушать и брать машину. Том не захотел отдавать им деньги и вот… Я прекрасно понимал, что брат винит себя во всём. Но это было не так. Я знал это.

Прикрыв глаза, я устало присел, откинул одеяло и свесил ноги с кровати. Глаза невольно опустились на стол, где я заметил тетрадку, которую бросил туда перед тем, как уйти в кино. Я не спеша приподнялся, подошёл к ней и, схватив пальцами, вернулся обратно на кровать. Это оказалась тетрадь, куда я всегда записывал свои песни, вот только я уже давно ничего не сочинял и даже не помню, когда брал её последний раз в руки. Полистав страницы, я вдруг заметил небольшой клочок бумаги, на котором было что-то написано женским почерком.

« Дорогой Билл. Когда ты будешь читать это письмо, я уже уйду. Прости, что сбежала, даже не попрощавшись. Я знаю, что у нас нет будущего. То, что было сегодня в твоём номере, останется только между нами. Что касается тебя… Делай так, как подсказывает тебе сердце. Не выбирай одиночество и боль, ты не достоин этого. А твой брат всегда тебя поймёт, даже если ты будешь думать, что уже слишком поздно. Не бойся, Билл. Ведь даже такая как я смогла в тебя влюбиться.

P.S Надеюсь, я займу достойное место в твоей памяти. Ким».

Опять эта Ким… Какая ирония. «Достойное место в памяти», хотя я даже её не помню…

Я устало вздохнул и поднял глаза на зазвонивший телефон. Медленно притянув его к уху, я грустно сказал:

– Слушаю.

– Билл?

– Мишель? – я неуверенно нахмурился, решив, что ослышался.

– Да.

– Ты где? Тебя что уже выписали? – я вскинул бровь.

– Нет. Я в больнице, - молчание. – Знаешь, я с самого начала знала, что ты притворяешься. Вся эта амнезия, потеря памяти… Глупо. Не знаю, как Том тебе поверил, - я хотел возразить, но она продолжила. – Я сделала экспертизу. Это был твой ребёнок, Билл.

Послышались гудки, которые коротким эхом начали скользить по моему сознанию. Пальцы, сжимавшие сотовый, побелели, на глаза начали наворачиваться слёзы обиды и боли, сердце снова начало отчаянно болеть и разрываться.

Я всё вспомнил. В один момент, в секунду…

Перед глазами промелькнули последние два года, словно я в быстрой съёмке просматривал кассеты из жизни.

Конкурс фанаток, вечеринка, бал, предложение Лили встречаться, стычка с Томом по поводу Мюнхена, авария, кома, признание брата, любовь, Америка, Ким, захват самолёта, разрыв с Лили, подстава Тома, его отъезд, Мишель на пороге квартиры, первый поцелуй с ней, первый секс, первое признание в любви, ужасная речь Мишель в конце недели, возвращение брата, ребёнок, свадьба, авария, амнезия…

Теперь мозаика собралась, но от этого мне лучше не стало. Только вернулась боль. Ужасная боль, от которой хочется перерезать вены. Я прикрыл глаза, чувствуя, как по щекам стекают дорожки солёных слёз. Так больше нельзя… Я так больше не могу.

Я резко замер, услышав открывающую дверь.

– Том?! – крикнул я, старясь, чтобы голос не дрожал.

– Да! – донеслось до меня.

Я стёр рукой слёзы и уставился на письмо Ким, которое всё ещё было зажато моими пальцами.

«А твой брат всегда тебя поймёт, даже если ты будешь думать, что уже слишком поздно. Не бойся, Билл. Ведь даже такая как я смогла в тебя влюбиться».

Простит ли он? Хотя, уже слишком поздно, Ким…

Ты же знаешь, я трус. Но я действительно так больше не могу. Нужно со всем этим завязывать.

Я отложил листок на кровать и вздохнул, медленно направившись в сторону гостиной. Том сидел в кресле и потирал виски. Самое ужасно было то, что он и так себя мучает за всё случившееся, а ещё и я…