Черное дело

– А я и не говорю, что ее построили мы.

– Так где же золото?

– Там, внутри. Соболь явно разозлился:

– Ничего не понимаю, говори толком.

– Вот видишь, дыра в стенке, - Сережа нагнулся и освободил отверстие от зарослей папоротника.
– Туда мы и спрятали бутыль с золотом,

– Отлично, - закричал Соболь, - сейчас мы его достанем.

Он просунул руку в глубь дольмена и стал шарить на ощупь.

– Ничего нет, - растерянно сообщил он, - да там внутри так холодно, словно в леднике. А почему так? Ты смотри на мою руку, она даже заиндевела. Но это пускай. А где золото?

– Чтобы достать бутыль, нужно снять верхнюю плиту, - невозмутимо сообщил Сергей.

– Ты что, издеваешься?! Как же снять? Ее десять человек не сдвинут. В ней тонны две будет. Ну-ка, ребята, попробуем.
– Он навалился на плиту. Сморчок и Косой нерешительно последовали его примеру. Плита, конечно же, не поддалась.

– Короче, туфта!
– нервно произнес Соболь и сплюнул.
– Ты нас за придурков считаешь. Однако тебе это даром не пройдет!

– Странный ты парень, - насмешливо сказал Сережа.
– Ты, наверное, думаешь, что все кругом совсем дураки. В том числе и мы с отцом. Так любой сюда придет, сдвинет плиту и заберет золото. Так, что ли? Конечно, запросто плиту не сдвинешь. Нужно срубить лесины и как рычагом подвинуть плиту. Так мы планировали. Завтра мы этим и займемся. Сейчас уже темнеет. Заночуем, а утро вечера мудренее.

– Ты нам зубы не заговаривай. Пословицами он сыплет. Давай топор, я пойду вырубать эти самые лесины.

– Да успокойся ты, Соболь, - подал голос Сморчок, - успеешь, вырубишь… Сейчас костер разожжем, поедим. Устали же как черти…

– Все ты со своей жратвой. Я ему и раньше не очень верил, а теперь и подавно. Водит он нас за нос…

– Зачем это ему?

– Не знаю, но чую - на понт берет.

– Завтра разберемся, - неожиданно поддержал Сморчка немногословный Косой, - а пока давайте к ночлегу готовиться.

Соболь в сердцах плюнул.

– Тоже мне кладоискатели! С вами каши не сваришь! И все равно дело тут нечистое.

Сережа молчал, не пытаясь ничего объяснить. Странное равнодушие овладело им. Разговоры о золоте, столь нелепые в этот час, когда, возможно, решается вся их дальнейшая жизнь.

Внезапно начало как-то неестественно быстро темнеть, будто день ни с того ни с сего проглотила ночь. Рождалось ли это ощущение от того, что они находились в глубокой ложбине, или тому были какие-то иные причины? А может быть, это только казалось одному Сереже? Причем ощущение складывалось такое, будто мгла наползает, словно туман, медленно, но неотвратимо. Костер запылал ярче и сверкал, словно огненный глаз неведомого чудовища. Мальчики молча лежали вокруг него.

– Одного я не понимаю, - нарушил молчание Соболь, - почему внутри там так холодно.

– Вечная мерзлота, - авторитетно заявил Сморчок.

– Какая еще мерзлота? Выдумал тоже!

– Тогда почему?

– Я же сказал, не понимаю. Наверное, потому, что за зиму туда через дырку намело снег. Он там до сих пор не растаял…

– Скажешь, как это он не растаял? Вон какая теплынь стоит.

– А может, там какая нечисть живет, - задумчиво произнес Косой.
– Там, где нечисть обитает, всегда холодно. В пещерах, ямах разных…

– Ясное дело, нечисть. Леший!
– Соболь захохотал.

– Зря смеешься, - спокойно сказал Косой.
– Именно в таких вот местах он и гнездится. В старых могилах…

– Да разве это могила?

– А что же? Ясно, могила.

– Хватит тебе, - вмешался Сморчок, - и так здесь жутковато… Давайте лучше поговорим о том, что мы будем делать после того, как золото отыщем.

Тяжелый вздох вдруг раздался где-то совсем рядом. Не будь он таким громким, можно было бы подумать, что вздохнул очень больной человек.

– Что это?!
– в испуге вскричал Сморчок.

– То самое, - сказал Соболь, - леший.
– Голос его, однако, слегка дрожал.

– Болото это, - пояснил Косой.
– Вздыхает… Болота часто вздыхают. Особенно в такую вот жару. А кто говорит, что это утопленники стонут.

– Опять он, опять… - Сморчок почти плакал, - жути нагоняет.

Вздох повторился.

– Правду, что ли, он говорит? А, Сергей?
– Соболь старался говорить спокойно.

– Может, и правду, - равнодушно сказал Сережа.
– Поставьте лучше чайник на огонь.

– Души покойников мучаются в болоте без покаяния, без успокоения, вот они и стонут, - монотонно произнес Косой.

– Тварь косая!
– заорал Сморчок.
– Заткнешься ты или нет?!!

– А в лунные ночи они поднимаются из болота и рыщут по округе. Рыщут и рыщут… А кого поймают - с собой утаскивают.

– Нет!!! Я больше не могу!!!
– завизжал Сморчок.
– Пойдемте назад.

– Ты что?! С ума сошел?! Ночью мы не дойдем. Да и вообще. Не знал, что ты такой бздливый, - насмешливо сказал Соболь.

Неожиданно что-то сильно и пронзительно засвистело в верхушках сосен. Звук был тоскливый и нежный одновременно, словно гигантская флейта пела на одной ноте. Снова что-то или кто-то гулко и тяжело вздохнул.

– Нечистое место, - со спокойствием обреченного сказал Косой, - и он нечистый, - мальчик кивнул на Сережу.
– Я давно догадался… Заманил нас сюда.

– Да ветер это… - неуверенно предположил Соболь. Прямо над их головами, точно ее кто-то вытолкнул из черной прорвы ночи, появилась полная луна. Серебристые ее лучи пронзили мрак и заставили все вокруг светиться призрачным волшебным сиянием. Свет, казалось, шел не с небес, а из-под земли, рельефно выделяя узорчатые листья папоротников. Костер сам собой потух, лишь рдяно тлели угли.

Сережа издал сдавленный стон.

– Ты что?!
– испуганно спросил Соболь.

Но он не отвечал, только продолжал глухо стонать, и звуки эти больше были похожи на звериное ворчание.

– Это демон, - шепотом произнес Косой, - нужно бежать.
– Но он так и остался сидеть на земле.

В ложбине было светло как днем, и мальчики хорошо видели, как их странный товарищ шагнул к каменному сооружению, навалился на его верхнюю часть и неожиданно довольно легко сдвинул плиту в сторону.

Ребята онемели.

Земля чуть заметно дрогнула, и легкий шелест пронесся среди папоротников.

– Идите сюда, - приказал он.

Ребята как автоматы приблизились к гробнице.

– Смотрите!

Внутри каменного сооружения лежал громадный скелет. На первый взгляд он походил на человеческий, но кости принадлежали не человеку, а огромному медведю.

– Консыг-Ойка, - произнес Сережа непонятное слово.

Скелет был когда-то обложен многочисленными шкурами, но теперь от них остались только гнилые лоскутки. Кое-где среди гнили поблескивали кружочки металла, видимо, монеты. Всюду мерцали рассыпанные крупинки бисера.