Черное и белое

Я-то, как раз, представляю. И Фриц бы сделал, и его дружки. А вот, как бы ты это пережила, не представляю. И как бы я это пережил…

— В общем, — вздыхает она. — Ты показал мне хороший пример, как поступать с теми, кто пытается встать на твоём пути к любимому человеку. Я просто… ну… наверное, хотела быть как ты, что ли… Вот и вломила твоей подружке.

Она усмехается.

— Но здесь, конечно, ситуация другая, так что ты не думай, я когда-нибудь поумнею. Наверное. А может быть и нет. Но когда кого-то любишь, ему всё прощаешь… Правда ведь? Короче… Начинаю обо одном, а перескакиваю на другое, да? Ладно, про тебя и Новицкую. Думаю, ты просто её жалеешь, поэтому и обнял и ничего ей не возразил, на её слова. Слова, прямо скажем, не очень приятные… Вот… И ещё я подумала… ну, или поняла, как хочешь… Поняла я, что раз ты в нашем доме, не опасаясь, что я всё увижу, обнял её, то либо решил остаться с ней, либо не считаешь этот жест чем-то серьёзным. Типа просто дружеская поддержка, что ли… Ну а я что, зверь, не давать тебе оказывать поддержку друзьям? Я и сама даже к ней сочувствие ощутила… Правда, честно тебе скажу, не сразу. Только после двух часов размышлений… Так что? Ты решил остаться с ней?

— Зачем бы я тебе врал? — прищуриваюсь я.

— Ну, мало ли, — пожимает она одним плечом и чуть наклоняет к нему голову. — Может, ты не её, а меня жалеешь и не знаешь, как подсластить горькую пилюлю…

— Ну… — качаю я головой. — Что сказать… Ты молодец. Ты действительно, поняв всё это, перешла на новый уровень. И я вместе с тобой.

— Так что ты решил-то? Мне не нравится, что ты уходишь от ответа…

Щёки её вспыхивают, а взгляд делается тревожным.

— Я ничего не решал сегодня, — качаю я головой. — Я ведь уже давно принял все решения. Для меня ничего не поменялось. Разве что…

— Что? — настороженно спрашивает она.

— Разве что дату свадьбы стоит перенести с мая на начало июня. А то вдруг и правда всю жизнь маяться будем, если в мае поженимся?

— Я и помаяться готова, ты меня знаешь, — с видимым облегчением, отвечает она. — Или ещё узнаешь.

— Так не будешь, больше Новицкую бить?

— Нет.

— И жалеть станешь?

— Если она наглеть не будет. А она будет, между нами говоря, потому что вместо того, чтобы дать ей по мозгам, кто-то её к груди прижимает. Молчу-молчу, считай, что пошутила. Кстати, а мне-то можно с Мариной дружбу продолжать?

Блин! Марина эта опять.

— Нет.

— Ну вот… — всплёскивает руками Наташка, — почему-то я не удивлена. Тебе чужую бабу обнимать — да, а мне подружку завести — нет.

— Она, между прочим, ко мне клеилась, — решаю я выдать младший козырь. — Помнишь, ты пришла, а она была у нас дома? Сервиз принесла.

— Помню, — немного недоумённо говорит она.

— Тебе это ещё не понравилось.

— Да нет, — пожимает она плечами, — я ничего такого не сказала…

— Я понял, что тебе не понравилось. И не зря. Она, между прочим, сняла блузку и сверкала своими сиськами.

— Что?! — хмурится Наташка. — А почему ты мне тогда ничего не сказал?

— Не хотел расстраивать, почему ещё-то.

— А сейчас почему говоришь? Расстроить хочешь?

— Потому что она никак от тебя не отстанет. И постоянно мне намёки делает. Надеюсь, это не ты её подговорила проверить мою верность?

— Ты чего, совсем что ли? Нет, конечно!

— Ну вот, поэтому я и не желаю её видеть в нашем доме. И мне неприятно, что она пытается с тобой дружить. Дружить и тут же соблазнять твоего парня. Жениха даже.

Наташка выглядит огорошенной.

— Нет, серьёзно или ты меня разыгрываешь? Ну, типа, чтобы отвадить её…

— Наташ…

— А?

— Серьёзно, — развожу я руками.

— Вот сучка… — поднимается она. — Ладно… Не хочу больше о ней. Я в душ. Не сходишь со мной?

Чтобы я да не пошёл? Шутишь что ли?

Со Злобиным мы встречаемся в его машине. Он приезжает без водителя, сам сидит за рулём. Я запрыгиваю и усаживаюсь рядом с ним. Он жмёт по газам.

— Выследили ребята, — кивает он. — Сразу, как очухался, вышел из больницы, прямиком поехал на дачу.

— Он точно хвост не заметил? Мог ведь следы запутывать. Он, конечно, козлина, но не дебил ведь.

— Дебил, — хмыкает Злобин. — Как есть дебил. Сегодня пошлю людей искать архивы.

— А вы людям этим доверяете?

— Я только тебе, Брагин, доверяю во всём мире, понимаешь? — улыбается он своей фирменной улыбкой.

— Ага. А я вам.

— Вот и отлично. Значит, едем дальше. Звони грузину и договаривайся на завтра. Пульман всё сделал. Даже спец не отличит, а всякие поварята и уркаганы — и подавно. Сечёшь, Егор? Как настоящая. Может нам все аукционные дома мира забить этими бурбонскими лилиями?

— Нет, все не надо, — мотаю я головой. — Тем более, камни же мы дешманские поставили, а с ними далеко не уедешь…

Он включает радио и оттуда, будто диктор специально дожидался этого внеочередного включения, сразу раздаётся:

— В эфире «Маяк»!

— Продолжаем разговор, — кивает Де Ниро и поддаёт газу. — Смотри. Грузин приедет с небольшой охраной. Человека три-четыре. Он непуганый, верит в свой авторитет и не знает про твою армию.

— Армия-то пригодится ещё, учитывая, что Поварёнок, в отличии от Давида, как раз очень даже пуганый, — замечаю я.

— Поварёнок пуганый, да, — соглашается Злобин. — Поэтому он перестрахуется.

— Мне кажется, что второй раз на те же грабли он наступать не будет, — качаю я головой. — То есть второй раз по одной и той же схеме его развести не удастся.

В прошлый раз он явился за лилией на встречу с Назаром Лимончиком. А там его накрыл якобы спецназ КГБ.

— Но схема-то только на первый взгляд такая же, как в прошлый раз, — возражает Злобин. — Смотри, в этот раз он будет думать, что сам наносит неожиданный удар. Он же не догадывается, что ты знаешь о прослушке и даёшь информацию специально для него. Поэтому, услышав, что ты договариваешься о передаче лилии с Давидом, он устроит свою собственную операцию.

— Это да, — соглашаюсь я. — Он должен будет что-то предпринять. Либо напасть на меня до встречи с Дато, либо появиться в момент передачи.

— На мой взгляд, он появится во время передачи, когда лилия будет точно у тебя. Скорее всего, он совершит налёт силами оперативников. Я уверен, что для прикрытия, он подготовил какое-нибудь тухлое дело, в рамках которого он тебя с грузином хочет взять. Грузин его, скорее всего, не интересует, поэтому он его хлопнет на месте.

— Тогда ювелир тоже под угрозой, — хмурюсь я.

— На самом деле, не думаю, — качает головой Злобин. — Он же не знает, что ювелир сам брошь изготовил. Поэтому устранять его совершенно незачем. Наоборот, он может пригодиться. Хорёк на тебя злой, поэтому будет пытаться навешать всех собак. А для этого и показания ювелира могут пригодиться. Он ведь хитрый козёл, наверняка уже всё подготовил, остаётся только взять тебя с поличным. Ты смотри, в день операции Наталью свою убери в безопасное место.

— Да, это да.

— И родителей.

— Их не будет, — киваю я. — Они улетят.