Черное копье
Шрифт:
— Обсудить, обсудить! — буркнул Малыш. — Вы с Фолко — оба того! Тысячу раз я слышал от вас, что надо дождаться встречи с Олмером лицом к лицу, — и смирился даже, вас не переспоришь, — но ты снова предлагаешь вертеть круг без точила? До каких пор?!
— Малыш, быть может, говорит дело, — неожиданно поддержал Маленького Гнома хоббит. — Дом Высокого или это всеми забытое место — все равно, теперь мы точно знаем, что Вождь здесь будет. Но если мне не изменяет память, мы ни разу не обсуждали детали самого главного. Зачем нам рисковать? Зачем гадать, знает Олмер что-то про нас или не знает, или просто подозревает, или вообще все совсем не так? Не лучше ли и впрямь исчезнуть из отряда — непосредственно
— А если кинется? — прищурился Торин.
— Мне нужно секунд пять, не больше. Если вам удастся задержать их хоть на эти пять мгновений — я ручаюсь за успех.
— Разумно, но если мы сбежим — это будет сигналом для большой охоты! — возразил Торин. — И никто не скажет, сумеем ли мы вообще выследить этого Вождя, если у нас на хвосте повиснет вся Отонова рать! Они запросто загонят нас так далеко, куда и ворон костей не заносил — откуда нам и предоставится возможность наблюдать за дальнейшим. Нет, я говорю — нужно ждать его здесь! Так вернее. Случайная стрела где-нибудь в сумерках — а там ночь прикроет. Пусть он себе нас допрашивает — будем говорить правду, чтобы не сбиться и чтобы нас не поймали на противоречиях, и все будет в порядке. Ему не в чем нас обвинить! У него ни одной улики против нас! Может, он в чем-то нас и подозревает — но, поскольку мы ему небезынтересны, он постарается сперва выяснить все в подробностях, а уж потом отдаст приказ повесить. Но… — Торин хищно усмехнулся, — нужно сделать так, чтобы у него не оказалось никакого «потом».
— Он мог заподозрить нас после того, как Берель донес, что мы постоянно прикрывались его именем и его заданием, — напомнил Фолко.
— Это легко истолковать, — отмахнулся Торин. — Единственный способ не поссориться с его людьми, весьма скорыми на расправу. Единственный способ получить правдивые вести — и добраться наконец до его владений. Иначе, можно сказать, мы бы заблудились и сгинули в Глухоманье… Нет, это мы объясним легко. Друзья, вам ли страшиться каких-то туманных подозрений, витающих в голове этого Олмера! Что нам до него?! Наш Долг должен быть исполнен — так исключим же малейшую возможность неудачи!
— Красно говоришь, — покачал головой Малыш. — Сказать почти что и нечего. Но все это твои рассуждения — как на самом деле думает Олмер, мы не узнаем никогда. Малейшая возможность неудачи — это как раз отдавать себя в его руки! Мы не знаем, что это за Клятва, которую приносят вступающие в его войско, не знаем, что у него за сила и как много открыто ему помимо того, что он может узнать из донесений! Нет, Торин, рисковать нельзя! Он появится здесь через две недели — прекрасно! Исчезнем за день до его появления! Откуда он может подойти?
— Отон обмолвился — с юго-востока, — сказал Фолко.
— Так что нам еще нужно? Устроим засаду! Почему тебе обязательно нужно совать голову в петлю, Торин?
— Вы что, оба за то, чтобы сбежать? — сдвигая брови, сумрачно проговорил Торин. — Ну и ну! Вы совсем не слушали меня, что ли? Ты думаешь, тебе дадут спокойно сидеть в засаде?
— Поэтому и важно исчезнуть в самый последний момент!
Друзья спорили еще долго, на разные лады повторяя одни и те же рассуждения. Торин сдался не сразу; однако постепенно совместный натиск хоббита и Малыша возымел действие. Они решили уйти, как и предлагал Малыш, в самый последний момент, перед появлением Вождя.
— А если он задержится? — запоздало возразил Торин.
— Задержится — вернемся, — пожал плечами Малыш. — У нас не будет иного выхода. Мы пропадем в здешних краях
без Отона, пропади он пропадом!— Вернемся! — фыркнул Торин. — Вернемся и попросим прощения за долгое отсутствие?
— Это я беру на себя, — объявил Фолко. — Постараюсь добиться у Отона какого-нибудь задания для нас троих вне лагеря — дрова там рубить или на охоту чтобы нас отправили. Главное, чтобы в охранение этой ямы не нарядили.
Торин поупирался еще некоторое время, прежде чем окончательно сдался. Разговор на время пресекся; они молчали, каждый по-своему обдумывая принятое решение.
— Уйдем, и… — прочистив горло, заговорил Малыш. — Я уже знаю, где засядем. С юго-востока к лагерю есть три не тропы, но так — просвета в лесу, по которым удобно ехать конным. И холм есть — милях в двух от ямы, два из трех просветов огибают его справа и слева, еще один проводит в шагах пятистах к востоку. Думаю, они поедут по ним — вблизи от своих чего коням ноги по чаще ломать?
— А как узнаем, по какому из трех они поедут? — спросил Торин, все еще внутренне не смирившийся со своим поражением.
— Птицы подскажут, — сказал хоббит. — Сойки, сороки — они шум поднимают такой, что далеко слышно.
— Ну, тут мы тебе не помощники, — развел руками Малыш.
— Ничего, справлюсь, — сказал Фолко. — Думаю, засесть все-таки на этом холме. Если левее поедут, успеем перебежать. Только зарядите арбалеты! На всякий случай, если слишком много народу вокруг него окажется…
— А потом? — гнул свое Торин. — Охрана кидается в лес — всех-то нам точно не перестрелять! И превращает нас в нечто похожее на котлету?
— А сам-то ты что хотел?! — перешел вдруг в наступление Малыш. — Я ж знаю — собирался зарубить Олмера посреди его лагеря и геройски погибнуть, если не будет иного выхода! Не так, скажешь? Не поверю!
— Да, верно, — с некоторым смущением признался и Фолко. — Что делать дальше?
В памяти у него всплыл образ Фродо, измученного, истерзанного неподъемной тяжестью рокового Кольца, заставившего его забыть обо всем ради выполнения Долга, готового на самую мученическую смерть — лишь бы спасти Средиземье от вечного рабства. Он не думал о том, как будет выбираться из Мордора после того, как швырнет средоточие власти Врага в багровые глубины Ородруина, — и в самом деле, их спасло тогда лишь чудо…
«Да, мне далеко до него, — подумал хоббит. — Он был великим героем, а я вот изо всех сил думаю, как бы исхитриться и остаться живым — и в случае успеха нашего плана, и при его провале… Гэндальф бы этого не одобрил. Не зря он перестал приходить. Что ему до нас? Нет у меня той безоглядности, что была у них у всех: у Фродо, у Сэма, да и у Мериадока с Перегрином! Откуда она у них только взялась? Но, — оборвал он сам себя, — хватит причитать. Я таков, каков есть, никого лучше для погони за Олмером не нашлось, и раз так, то нечего стыдиться. Да, я хочу остаться в живых! Что же тут предосудительного?»
«Это твое желание может погубить все дело», — услышал он вдруг ворчливый старческий голос.
Он узнал его тотчас, хотя тот сильно изменился — но немало ноток Олорина все-таки в нем сохранилось. Так мог говорить только Гэндальф! Настоящий Гэндальф, тот, кого он видел в своем сне в самом начале путешествия, еще в Арноре.
«Догадался? — В говорившем с Фолко голосе прозвучала насмешка. — Да, малыш, трудная задачка, не так ли? Но не кори себя. Олмера все-таки придется убить — остановить его иным способом невозможно, а этот, по крайней мере, сохранит жизни тысячам и тысячам тех, кого он, обманув и одурманив, повел бы за собой и которые заслоняли бы его собственными телами вплоть до последнего. И тогда пришлось бы убивать их всех — а это ужасно и лишь приумножает силу Зла».