Черное Солнце. За что наказывают учеников

Элиар печально посмотрел на него, очевидно, решив, что наставник попросту хочет, прикрывшись высокими патетическими фразами, отказаться от своего ученика.

— У меня нет оснований сомневаться в словах Учителя, каждое из которых я безоговорочно принимаю на веру. Но произошедшее никак не изменило моего отношения к вам. Мессир навсегда останется моим драгоценным наставником, — конечно, если сам не пожелает отречься от меня как от недостойного, опозорившего его ученика.

Холодное сердце его светлости мессира Элирия Лестера Лара дрогнуло от этих трогательных слов.

— Элирион… — Красный Феникс помедлил и вновь улыбнулся, прежде чем произнести следующие слова, которые так жаждал услышать его воспитанник: — Сердце мое, как мне отказаться от тебя? Я не могу сделать этого.

Элиар посмотрел на него недоверчиво и как будто даже настороженно. Кажется, волчонок решил, что ему изменил слух.

— Я не отрекусь, — со вздохом повторил Элирий, вновь мягко возложив руку на голову ученика. — Если для тебя это по-прежнему значимо, я останусь твоим Учителем и буду наставлять тебя там, где моих знаний и опыта будет достаточно. Желаешь ли ты этого?

Элиар перевел дух и улыбнулся в ответ с нескрываемым облегчением, будто с души у него наконец упал тяжкий груз:

— Вы знаете мой ответ, мессир.

* * *

Межвременье. Год 359. Сезон, когда зерна прорастают

Радостно щебечут птицы. День сороковой от пробуждения. День последний

Леса Колыбели

*серебряной гуашью*

Долгие золотые лучи просачивались сквозь мириады листьев, сквозь кроны высоких деревьев, образовывающих над головой живую крышу. Влажный воздух был полон духом навеки ушедшего прошлого.

Со смешанными чувствами Яниэр смотрел на свое пустое жилище в кроне вековечного древа, растущего на уединенной окраине поселения лианхэ. Теперь оно всегда будет казаться пустым, остро напоминая об Учителе и о тех двух днях фестиваля Чистой Воды, что они провели здесь вместе.

Пред мысленным взором пронеслись события последних мучительных дней. На сердце было тяжело. Подумать только, как все обернулось… совсем не так, как они задумывали. Безупречные планы пошли вкривь и вкось. В итоге Элиар остался жив и, больше того, — сохранил за собой статус действующего жреца Черного Солнца. Такова была воля Учителя, и, разумеется, не ему судить о решениях законного наместника небожителей на земле. Как бы то ни было, мир изменился, мучившая их веками неизлечимая болезнь отступила, а значит, они достигли цели.

Жизнь потекла в новое мирное русло. Жители Бенну и всего Материка могли наконец вздохнуть свободно, избавившись от гнета черного мора.

Одна-единственная трогательная сцена будто зациклилась, вновь и вновь вставала перед затуманившимися глазами Яниэра, заслоняя собою картины реального мира. В этой сцене в ладонях его покоилась нежная молочно-белая смоква, напитанная духовной силой и самыми действенными целебными эликсирами. Этот зачарованный плод своими руками вложил он в приоткрывшийся рот Красного Феникса, желая хоть немного продлить жизнь наставника. Вспоминая нежные, красиво очерченные губы Учителя, принимающие смокву из его пальцев, Яниэр чувствовал неподвластную контролю предательскую дрожь. Краткое прикосновение запечатлелось в памяти навсегда и стало значить очень много. Как же причудливо, как удивительно точно переплетаются порой нити в великом полотне судеб: сначала Учитель кормил его сладкими смоквами, чтобы избавить от верной смерти… потом, спустя много лет, вышло наоборот.

Со вздохом Яниэр прикрыл веки, вспоминая то, что было после. Ужасное, немыслимое состояние предельного испытания, выбора между двумя разрывающими сердце невозможностями… решиться хоть на что-то было одинаково непросто. Был ли его выбор верным? Кто знает. Однако выбор был сделан.

И если бы на свете оставалось еще что-то, что он мог бы предать ради Учителя, он вновь сделал бы это.

На ум сами собою пришли строки старого стихотворения из поэтического наследия Лианора о муках выбора жизненного пути и об упущенных возможностях:

Из двух дорог избрав одну, приходится гадать:

Что на неизбранном пути осталось навсегда?

Горло с силой сдавило спазмом; Белый Журавль замолчал, охваченный щемящим чувством, и постарался взять себя в руки, выровнять дыхание. Нет, весна — не время для грустной поэзии. Все они пережили многое, но исход оказался благополучным… все кончилось гораздо правильнее, чем могло бы. И это главное. Но сегодня, как никогда, он чувствовал усталость и пронзительное, неизбывное одиночество.

Не только его жилище, но и в целом Леса Колыбели показались Яниэру печальными и опустевшими: пройдя через портал, многие Совершенные уже успели возвратиться на свою историческую родину. Эпоха исхода и изгнания окончилась. Аверий и Агния с Красными жрицами по другую сторону портала активно занимались временным расселением прибывших и обустройством их на новом месте. Впереди Ром-Белиат ждало грандиозное строительство и, конечно, величие. Город, чьим символом был двуликий бессмертный феникс, горделиво возрождался из пепла былого.

Сегодня Яниэр явился в мирные владения Алейрэ не один: тайком он перевел сюда мессира Игнация Лермона Арка, посоветовав тому укрыться в густой тени Лесов Колыбели от беспощадного гнева Элиара, которого теперь, после случившегося в Красных скалах, определенно не удастся избежать. Вновь выручая беглеца, Яниэр и сам сильно рисковал нарваться на этот гнев, но не посодействовать Золотой Саламандре не мог: тот по-прежнему хранил в амулете Призрачного жреца часть души Яниэра и по-прежнему имел на него влияние, беззастенчиво пользуясь последствиями однажды оказанной большой услуги. Первый ученик втайне надеялся, что когда-нибудь Учитель обратит свой сиятельный взор на этот щепетильный вопрос и поможет разрешить его, поможет освободиться от власти Золотой Саламандры… но пока Красный Феникс был занят более насущными и важными заботами.

И пока бросить Игнация без помощи Яниэр не мог.

— Я знала, что ты вернешься, молодой господин, подобный магнолии, — раздался за его спиной знакомый смешливый голос, обращающийся к нему на старом языке ли-ан. — А вот угрюмого чужака мог бы и не приводить. Только мы избавились от предыдущих твоих подкидышей… а этот и вовсе не приживется в Лесах, сразу ясно.

— Этот будет здесь недолго, — со смешком обернулся Яниэр, не удержавшись от того, чтобы не повторить столь неуважительное, недопустимое обращение по отношению к Первородному. Приятная маленькая шалость.

Неслышно подошедшая рыжеглазая стояла прямо перед ним. Все-таки умеют Невозжелавшие подкрадываться!

— А ты? — Старая знакомая спрятала лукавую улыбку в полупоклоне.

— Я… — Несколько растерявшись, Яниэр наконец отвлекся от тяжелых мыслей. — Я тоже не смогу задержаться. Уже завтра утром я должен возвратиться в Бенну, чтобы присутствовать на важных церемониях и переговорах, которые грядут. Но сегодня ночью мне нужно отдохнуть… после всего, что было… очень нужно.

Не бывает просто шрамов. Каждый из них имеет свою историю, оставляет свой уникальный след. И душа его покрыта шрамами не меньше, чем у остальных.