Чернокнижник и феи

…Духи рода, и почему вы молчали! Двадцать семь жертв.

Он обернулся на паромобиль, где, укрывшись пледом, сидела бледная, мрачная Зола и наблюдала за ним. Сил смотреть ей в глаза не было. Как смотреть в глаза убийцы?! Как жить под одной крышей с убийцей? И как отдать любимую полиции?.. Как отдать его фею закону, который до сих пор двояко трактовал невменяемость?!

Он отвернулся и принялся ходить туда-сюда по краю дороги, сжимая и разжимая кулаки.

Все рухнуло. Абсолютно все.

Он даже не подозревал, что жертв так много.

Мимо неслись паромобили, гудели огромные паровики, шуршали шинами изящные пароциклы. Жизнь продолжалась, но не для него.

Он решительно направился к паромобилю, сел обратно и силой заставил себя смотреть в полные невыплаканных слез глаза Золы:

– Я… – он все же не смог с первого раза сказать твердо – ласковые глаза убийцы сбивали с толку. – Я хотел сказать…

– Да, солнце моё. – как можно мягче сказала Зола.

В голове билась лишь одна мысль: он обещал её защитить. Джеральд давно предлагал свою помощь.

– Мне… Мне нужно срочно уехать. Очень важное дело. Пожалуйста, Зола, будь хорошей девочкой… Я…

Насквозь фальшивым голосом послушной девочки Зола сказала:

– Не волнуйся, все будет хорошо. Я позабочусь о доме и об Абени.

Теперь её «позабочусь» звучало почти зловеще.

– Езжай домой – собери все вещи и возвращайся в Ондур. Тебе же нравился Ондур, да? Джеральд присмотрит за тобой. И профессор…

Она не сдержала слез. Те полились в полной тишине, без всхлипов и вздрагивании плеч, и так было даже страшнее.

– …ты хочешь отдать меня Манчини?

– Нет, – солгал он. Манчини её отдаст Джеральд. У него сейчас другая задача. – Я не запру тебя у Манчини… Просто случилось непредвиденное – у меня возникли новые дела. А ты соберешь все вещи, Абени и Джеральда и вернешься в Ондур. Хорошо?

– Как скажешь, Рауль.

Он твердо сказал Мбени:

– К мэрии.

Полицейское управление там же. В одном здании.

Зола на прощание поцеловала его в губы, что давно не случалось, и… Он не заметил, как она вытащила у него бумажник. Ей деньги сейчас нужнее, чем ему.

***

Клер проснулась около девяти утра. Лежать в постели в выходной день не хотелось – дни еще были зимние и короткие, а сразу за закатом Аквилита погружалась во тьму.

Она быстро привела себя в порядок, оделась и направилась в центр города – позавтракать можно и там, причем гораздо вкуснее, чем кормят в пансионате неры Аргайл.

Зонтик звонко стучал по брусчатке, ему вторили каблуки зимних ботинок, солнце плясало в новых лужах, оставшихся после вчерашнего дождя. Пахло свежей выпечкой из многочисленных кафе, и день обещал быть хорошим.

На встречу попался мальчишка-газетчик:

– Экстренный выпуск! Покупайте экстренный выпуск «Искры Олфинбурга»! Чудовище под алым мундиром военного! Доколе подобное будет продолжаться! Откровенные снимки – нериссам не рекомендуется для просмотра! Экстренный выпуск!

Клер звонко свистнула, привлекая к себе внимание – мальчишка подбежал к ней, меняя газету на горсть летт. С газетной страницы на Клер смотрели две пары знакомых глаз. Брок и Грег. День резко перестал быть хорошим. Она огляделась и снова звонко свистнула, останавливая наемный экипаж:

– В Континентальный банк… Хотя нет, сперва к доходному дому Аргайл, потом в Континентальный банк!

То, что когда-то должен был сделать её отец, сделает она сама.

Глава 61 Не обломится

Стук раздался, когда он его совсем не ждал. Прислуга приходит в другое время, гостей у него не должно было быть – Фейн и Ривз погибли. Для отца или его друзей еще слишком рано.

Грег аккуратно положил на стол револьвер с откинутым в сторону барабаном, отложил шомпол, закрыл бутылек со смазкой и оглядел стоящие столбиками пули. М-да… Не вовремя все.

На глаза снова попалась идиотская фиксограмма, где он отправлял в нокаут беззащитного, измученного Брока – вот кто совершенно случайно пострадал от рук газетчиков! И в этом снова вина только Грега. Кулак сам непроизвольно сжался – он просто отвратительная свинья, которой по нелепой случайности боги дали лерство, богатство, ум и честь, а он все растерял. Все растратил зря…

Грег заставил себя встать и открыл дверь, изумленно рассматривая замершую перед ним Элизабет. Бледная кожа, горящие голубые глаза, белокурые, выбившиеся из прически локоны. В этот раз она была одета в утреннее, полностью закрытое платье серого цвета с белоснежным, пышным кружевным жабо и такими же манжетами. Маленькая шляпка, заколотая длинными опасными булавками, и кружевной зонтик довершали её такой простой и в тоже время изысканный наряд.

– Лиззи… – крайне глупо сказал он, тут же исправляясь: – Клер, прости… Доброе утро…

Бывает же – всю жизнь живешь рядом с хорошей женщиной, красивой, умной, верной, и искра не вспыхнет, не загорится чувство, не проснется любовь – так было у его отца. И бывает же – один только взгляд на женщину, скрывающуюся под нелепым нарядом мальчишки, и все. Жизни без неё не видишь. И бывает же, что к тому времени ты чудовище, не заслужившее не то, что любовь – уважение, даже банальное понимание…

– Клер, тебе нельзя здесь находиться, – напомнил он. – Это мужской…

Она мышкой проскользнула мимо него в дверь, задевая острым краем булавки его рубашку:

– Меня никто не видел. Во всяком случае я на это надеюсь.

Её взгляд скользнул по револьверу, лежавшему на столе, и замер на пулях.

Грег выглянул в коридор, проверяя случайных свидетелей, но было пусто – раннее утро выходного дня. Все еще спят, а с портье придется потом лично переговорить и предупредить, что он точно никого не видел. Деньги пока еще есть, и экономить их на безопасности Лиз глупо. Он плотно закрыл дверь и развернулся к Элизабет, натыкаясь на направленный ему в грудь револьвер. Хорошая модель укороченного питбуля с семью пулями и потенцитовым гасителем отдачи – настоящее дамское оружие. Еще и глушитель выстрела наверняка есть. В катакомбах она была с другой моделью.

Тихо, чтобы не напугать её, Грег сказал:

– Лиззи… Пожалуйста, убери револьвер. Во-первых, ты все не так поняла. А во-вторых, не стоит его наводить на того, кто по твоему мнению не совсем собирается жить. Становиться чьим-то палачом глупо.

Она бесцветным голосом, даже не выговаривая ему про неправильное обращение к ней, сказала:

– Это ты все не так понял. – она медленно стала наводить револьвер на себя. – У меня тоже было такое же утро, я тоже не знала, как мне жить. Но я выжила. Не передумаешь, не уберешь прочь револьвер – я тоже решу, что смысла выживать в то утро не было. Да, мелкий, женский шантаж, Грег.