Чернокнижник и феи

И снова Маркус: «Пожалуй, вам все равно не угадать…»

И тела, тела, тела женщин, тянущих свои руки к Вик в непонятной мольбе…

Кажется, она даже застонала, просыпаясь на миг. Во всяком случае она услышала тихое броковское:

– Шшш… Это все всего лишь сон… – Он обнял её, прижимая к себе и устраивая голову Вик себе на плечо, чтобы спать стало удобнее. – Отдыхай…

Вик помнила, что нериссы никогда не позволяют себе спать в присутствии чужих, но тут чужих не было. Была лишь дикая усталость и желание хоть на миг скрыться от ставшего мрачным и недобрым мира.

Парни, Лео и Одли, еле слышно перешептывались, стараясь не мешать Вик.

– Ну, за Гилла можно не волноваться – явно дополз до отца Маркуса. – Это Одли.

– Ага… – это Лео.

– Ммм? – это лапидарный Брок.

– Иначе от кого бы отец Маркус узнал о Блеке? Только Гилл и мог сказать. Значит, проклятье с него точно сняли. – это снова Одли.

Вик нахмурилась, хотела возразить, что все не так однозначно, но Брок легонько укачал её, погружая в сновидения, полные тлена и улыбающегося Маркуса.

Как она попала домой, Вик не знала. Только вынырнула из топкого омута кошмарных снов мокрая от пота и слез. Эван спал, прижав её к себе, и потому было отчаянно жарко под тяжелым шерстяным одеялом, вдобавок она так и была в теплом фланелевом комбинезоне, сейчас пропахшем потом, гнилью и сырым запахом земли, который не перебивал даже аромат роз.

Она осторожно выпуталась из объятий Эвана – он как восьминог снова и снова пытался поймать ускользающую Вик.

– Солнышко… – хрипло из-за сна пробормотал Эван.

– Спи… – Вик осторожно погладила его по голове. – Я скоро вернусь.

Механит на прикроватном столике сиял во тьме, показывая два часа ночи.

Вик, прихрамывая и еле проглатывая стон боли – нога отказывалась двигаться, – дошла до уборной. Тут же взвился эфир, опутывая теплым, мягким одеялом обезболивания – Брок или не спал, или проснулся из-за Вик. Она включила свет в уборной, стащила с себя мокрый нательный комбинезон, включила душ и шагнула под его теплые струи. Да, душ по ночам не рекомендовался – это же лечебная, а не гигиеническая процедура, доктора были против душа даже по вечерам – он сбивал ритмы сна, но ждать, пока наполнится ванна Вик не могла. Она стояла с закрытыми глазами под тугими теплыми струями и надеялась, что страхи унесутся прочь, как исчезает с шумом вода в душевой.

И снова перед закрытыми глазами мчалось то, что додумать вечером она не смогла.

Мертвый парень-альбинос.

Отец Маркус со своим запретом на пользование телефоном.

Его голос так напоминающий голос Дрейка.

Его созвучные мыслями Вик фразы.

Его волнение, когда он искал и не находил Блека и Фейна в толпе.

Гневное фейновское «разеваете рот, как рыба!».

Проклятье на Полин, которое Маркус так легко, без прикосновений обнаружил.

Его неслышимый голос, пока он не заметил Вик.

Снова парень-альбинос с отрезанным языком.

Вик подалась назад, выныривая из воды.

– Менталист…

Она стояла и сама не верила себе.

Снова и снова прокручивая в голове слова Маркуса. Слова ли это были?

«Не каждый инквизитор – некромант». Если ты нем, то ты не можешь призвать душу – мысли не слышны на небесах.

«Именем храма и короля, вы арестованы». Он мог узнать случившееся с Броком только из мыслей Вик. Как узнал о голосе Дрейка, о том, как лучше всего расположить к себе, о проклятье на Полин и многое, многое другое. И обет с телефоном тогда становится понятен – Маркус не способен что-либо сказать, а мысли по телефонным проводам не передаются. Небеса, что он еще мог найти в её голове?! Вспомнить бы, о чем еще она думала в его присутствии…

Со спины на Вик кто-то набросился, и она вздрогнула – погруженная в свои мысли, Вик не слышала, как Эван к ней приблизился, набрасывая на мокрые плечи длинное, мягкое полотенце. Моментально вскипел эфир, тут же ускользая в Эвана – он уже привык, что его внезапные романические порывы натыкаются на сопротивление.

– Прости, – прошептал он, подхватывая Вик на руки и относя в постель, – я не хотел тебя пугать…

Дверь спальни резко открылась, на пороге стоял с сияющим эфиром на руках Брок. Он странно кашлянул, пробормотал: «Ммм… Простите…» – оглядывая застывшего Эвана с Вик на руках, и тихо закрыл за собой дверь.

Вик замерла от неожиданности, а Эван, укладывая её на кровать, еле выдавил из себя:

– Ни слова…

– Как стыдно… – все же смогла сказать Вик. Эван, ложась рядом и снова обнимая её со спины, фыркнул в макушку Вик:

– В который раз возношу молитву, как удачно я тебя поцеловал тогда под мостом князей. Сейчас бы это было проблематично.

Вик еле сдержала смешок:

– Прости… От меня одни проблемы…

– Вот еще, я тоже очень могу доставлять проблемы… – он поправил одеяло и напомнил: – ты говорила что-то о менталистах…

Вик развернулась к нему:

– Расскажи мне о ментальной магии?

Эван чуть нахмурился, собираясь с мыслями:

– Это страшилки эфирников. Это придумали писатели-фантасты, пугая народ, эфирников и себя. Менталистов не существует.

– Почему? – не поняла его Вик – Маркус очень даже существует, и иного объяснения его странного поведения, она не видела.

– Потому что магия – это наука, одна из. Эфиру всегда для воздействия нужна физическая составляющая: температура, стихия, материя… Мысль же нематериальна. На то, чего нет, нельзя и воздействовать. Может, когда-нибудь наука и откроет, что такое мысли, но пока менталистов нет, потому что нет предмета воздействия. Это официальная точка зрения на проблему менталистов.

Вик нахмурилась – интересно, а Маркуса поставили в известность, что он невозможен?

– А… эмпаты? Они существуют?

Эван, старательно подавляя зевок, пробормотал:

– Тоже пока нет. Мы не знаем, как зарождаются эмоции, что за них отвечает…

– Гормоны! – тут же напомнила Вик. – Гормоны отвечают за эмоции. Это уже доказано. Эпинефрин отвечает за состояние «бей или беги!»… И… Еще… Андростени… – она замолчала, не в силах вспомнить. – Мужской гормон, он вызывает агрессию…

Эван кивнул:

– Вот поэтому опыты пока под запретом – негуманно будить в людях агрессию или страх. Эмпатов не существует, и я надеюсь, даже война не породит их – военное ведомство еще не сошло с ума, чтобы ставить такие эксперименты…

Вик нахмурилась, почему-то в голову упрямо лезли Ривз и Блек… Ведь если есть Маркус – менталист, тот, кто не существует, то могут существовать и другие менталисты, эмпаты, эфирники, умеющие воздействовать на разум. И тогда резко изменившийся Ривз, или крайне воспитанный Блек… Вик с трудом проглотила комок, вставший в горле – думать о таком не хотелось, думать о таком просто страшно.