Чернокнижник. Первый класс

Широкоплечий, низкого роста, он являлся типичным представителем подгорного народа. Проще говоря, гном. Его седая борода выбивалась из-под тряпья, а лицо скрывалось в темноте капюшона. Несмотря на жару, гном был в потрепанных перчатках, больше похожий дырявые мешки. Сам гном, если честно, больше смахивал на нищего.

Найдя то место, которое искал, он опустился на колено и зачерпнул горсть песка, пропуская его сквозь пальцы и внимательно наблюдая за тем, как он сыпется. Позади гнома раздался приглушенный хлопок, заставивший бесов, пожирающих своих мертвых сородичей, с громким писком разбежаться по округе.

— Приветствую тебя, Мордок, — хрипя или свистя, произнес только что прибывший из портала демон, обращаясь к гному.

Мордок, отряхивая от песка руки, медленно встал. Он повернулся в сторону Лорда. Демон отшатнулся, взглянув в капюшон собеседника, откуда на него смотрели два синих огонька, но потом взял себя в руки.

— Узнаешь ли ты это место? — гном обвел рукой заваленный трупами песок пустыни. Голос у него был басист, а от каждого слова веяло могильным холодом.

— Да, здесь погиб мой брат, — скрипя зубами, произнес демон, втыкая в песок свой палаш по самую рукоять.

— Хорошо, — задумчиво глядя на заходящее солнце, покачал головой Мордок. — Хорошо, что ты помнишь место, где прокололся. Прокололся настолько, что потерял брата.

— Да как ты смеешь, жалкий гном! — выплевывая черную кровь, закричал демон. Он вынул меч из песка и угрожающе стал подходить к Мордоку, который даже не шелохнулся. — Я — демонический Лорд Бел’тааз, жнец душ и укротитель адского пламени! А ты всего лишь зарвавшийся смертный, от которого повелителю Альгизу что-то надо!

Он вплотную подошел к гному, ударил ногой перед ним, подняв фонтан песка, и нагнулся, дабы смотреть тому прямо в глаза.

— Если бы не он, — грозно зарычал Бел’тааз, пачкая своей кровью тряпье гнома, — я бы оторвал тебе ноги и запустил по их следу гончих. Нет, я бы сам разорвал тебя, а потом терзал твою душу веками.

Мордок поднял глаза на ухмыляющегося демона и стал медленно хлопать.

— Впечатляет, — закончив аплодировать, наконец, произнес гном, — знаешь, Бел’тааз, почему я не люблю живых слуг? — Отойдя от нависающего над ним демона, спросил Мордок. Он подошел к оплавленному трупу, рядом с которым лежал монструозный топор.

Гном поднял свою руку, и, шепча что-то на древнем языке, стал медленно сжимать кулак. От кулака к трупу потянулись синие нити, заползающие в глазницы и обожженную пасть, как щупальца, окутывающие оконечности, занимая место порванных сухожилий. Когда гном сжал кулак, глазницы погибшего демона вспыхнули потусторонним голубым огнем.

Спокойно наблюдавший до этого за всем этим действием Бел’тааз грозно зарычал, замахиваясь своим мечом на гнома.

— Как ты посмел осквернить останки моего брата своей гнилой магией, трупоед? — с боевым ревом демон бросился на Мордока, но тот не двинулся с места.

Уже предчувствуя, как палаш будет разрубать не знающего своего места гнома пополам, ломая кости и превращая органы в бульон, Бел’тааз был сильно удивлен, когда в его грудь впился топор. Уронив меч, демон перевел взгляд со своей раны на ожившего брата, от которого веяло магией смерти.

— Так вот, — продолжил Мордок. Лезвие топора все глубже входило в плоть Лорда. Он попытался вырваться, но его мертвый брат схватил того за горло, держа его поистине мертвой хваткой. — Мертвые слуги либо выполняют приказ, либо умирают. Им не нужна еда, им не нужна вода, а весь смысл их, — гном хмыкнул, — «жизни» — служить тому, кто воскресил их.

Демон стал задыхаться, смотря в пылающие голубым пламенем глазницы трупа. Мордок, сняв перчатку, оголяя свою бледную мускулистую (как у всех гномов) руку, махнул слуге и сказал что-то вроде «убей».

Повинуясь приказу, воскрешенный демон вырвал топор, окропляя песок кровью своего прошлого брата. Сейчас, без единого сожаления и не смотря на бывшие кровные узы, он поднял того над землей и проткнул ладонью грудную клетку, поочередно сжимая два сердца.

Отвернувшись, гном слышал хлюпающий звук лопающихся сереца и крови, обильно стекающей на горячий песок пустыни. Устало вздохнув, Мордок повторил ритуал воскрешения, поднимая второго брата-демона.

Бел’тааз встал, взирая на своего нового хозяина голубым светом своих глазниц. Из его груди все еще вытекали струи крови, окропляя песок под ногами черным. Мордок приказал новому слуге принести ему его палаш, что мгновенно исполнил восставший труп.

— На нем все еще ЕГО кровь, — гном интонационно выделил «его», предчувствую скорую расправу над целью. — Вы не справились первый раз, я дарую вам второй шанс. Найдите его, кровь вам в помощь.

Два трупа секунду посмотрели на клинок, а затем пошли в северном направлении. Потом побежали, все ускоряясь, ускоряясь до того момента, пока все, что было видно, так это лишь две поднимающиеся волны песка, быстро удаляющиеся за горизонт.

Мордок шумно вдохнул воздух, доставая из под тряпья кулон. Пару минут посмотрев на вложенную туда фотографию, он захлопнул крышку украшения, засунув его обратно под тряпки.

Глава 14

Сутки на сборы и разговор с директором насчет внепланового выходного, и вот Гриша уже на «Ласточке» летит в Каир, куда тяжело раненного Андрея спешно реанимировали.

Осталось каких-то полчаса, и парень наконец-то за последние три месяца увидит деда. У него накопилось слишком много новостей и еще больше вопросов для того, чтобы обсуждать это по телефону, да и увидеться после затяжной зачистки пустыни было самое то, поэтому Хвостовыми единогласно было принято решение встретиться.

Гриша аккуратно поправил кепку. Пускай на зачарованном магией острове и были стандартные для умеренного климата поры года, что позволяло носить шапку, прикрывая рога, то для поездки в жаркий Египет пришлось достать из закромов летнюю одежонку, включая кепку. Кстати, дед из Египта ее и привез, если парню не изменяла память. Так что вот, отправляется на родину.

Чернокнижник безмятежно улыбался, ожидая скорую встречу. Он смотрел в иллюминатор, но мыслями был далеко от прекрасного зрелища, которое творилось за стеклом.

***

Придя домой для того, чтобы собирать вещи для полета, Гриша застал Яшку, заливающего в себя четвертую банку энергетика. Изумрудные глаза оборотня выражали вселенское смятение, а улыбка была какой-то странной, можно сказать, улыбка умалишенного. Услышав зашедшего на кухню друга, Яшка встал, подошел к Грише, тыча в того пальцем.

— Если ты еще один раз оставишь меня с этой ведьмой один на один, я, клянусь, стану паладином и проведу обряд изгнания демона! — прошипел оборотень. Глаза его сверкали злобой и усталостью.