Черному коту повезет

— Спасибо, — я переглянулся с Санурой, взял её за руку и повел за собой.

— Чертовщина какая-то, — Асафьев подошёл к нам, когда мы приблизились к центру поселка, — тут ни одного взрослого!

— Я заметил. И при этом не чувствую магии.

Во всяком случае ауры местных детей не таили в себе никаких секретов. Будто все в норме и нет никаких противоречий.

Я попросил людей постоять снаружи. Санура вызвалась за ними приглядывать, а Асафьев напросился со мной. Видать, стресс все ещё даёт о себе знать.

Под ногами скрипнули половицы постоялого двора. Перед нами стойка, за которой обычно разливают напитки, и дают ключи от комнаты.

— Добро пожаловать! Я Надежда! — из ниоткуда материализовалась девочка в белом сарафане, — у нас самые чистые постели без клопов во всей округе! Будем рады принять достопочтенных граждан. Вы откуда к нам прибыли, сударь?

— Из Санкт-Петербурга, — обронил Асафьев, сторонясь ребёнка.

— Чудесный город! Давно мечтала там побывать. Но все время дела, заботы. Вот представляете, я вечером вчера, юбку подшивала, а тут мышь как выскочит из подвала, а за ней наш Рыжун, и весь клубок ниток размотал, скотина окаянная! Ну я его метлой значит выгоняю, а на улице уже луна светит, яркая такая, большая. Так вот я и…

О нет. Граф Сорокин 2.0.

— Всё это очень интересно, — перебил я, пока не стало поздно, — но вы лучше скажите, как отсюда до Питера добраться.

— Так пешком! Тут километров десять, и до Горелово доберётесь. Может вам по пути с нашими постояльцами будет? Они здесь проездом.

Отлично! Побыстрее бы свалить из этого дурдома. С кем-то старше двенадцати лет.

— Владислав Владимирович! Мария Владимировна! — крикнула Надежда, — Спуститесь, тут с вами хотят познакомиться.

По лестнице спустилось два шестилетних карапуза. Оба в очках. Мальчик с гладко выбритой головой, чопорный взгляд. Девочка — ангелочек, но с бесинкой в глазах.

И чего я ожидал? Двух взрослых? Это было бы слишком хорошо.

— Мы никуда не спешим, — улыбнулся мальчик, оглядывая нас с Асафьевым, — мы пожалуй задержимся в Горохово ещё на пару деньков.

— Да, — улыбнулась девочка, — и вы тоже оставайтесь. Здесь прекрасно. А осень какая, ух… в городе такой красоты не увидишь

— Понятно, — приуныл я, — дорогу то отсюда покажете?

— Это вам к Дениске, — улыбнулась Надежда, — он у нас тут главный!

Опять этот докучливый засранец.

* * *

— Говорят вам проводник нужен? — улыбался пацан без переднего зуба, оттягивая большими пальцами подтяжки на плечах, — так вы правильно обратились! Я лучший проводник во всем Горохово! Не даром я тут старшой!

— Замечательно, теперь просто покажи куда идти и мы сами доберёмся.

Дениска пожал плечами, расписал маршрут и помахал нам рукой вслед:

— Обязательно возвращайтесь в Горохово! Самую веселую деревню.

— Ага, обязательно, — буркнул я в ответ.

И кто ж, сука, знал, насколько пророческими будут мои слова.

Примерно час спустя, идя строго по прямой, мы очутились… где бы вы думали? У подножья гребанного Горохово! А встречал нас Дениска, как ни в чем, нахрен, не бывало.

— Вы вернулись! Ура! — радостно приветствовал он.

Я сейчас задам пару неудобных вопросов мелкому паршивцу. И если он не ответит, познакомлю его с Санурой поближе.

— Вернулись, — у меня задёргался глаз, — малой, подскажи, а какого хрена мы шли по твоей указке и вернулись обратно, а?

— Так… не знаю, — пожал он плечами, — наверно потому что здесь весело! И всегда есть с кем поиграть! Оставайтесь ещё ненадолго. Вам понравится!

Нет. Мне НЕ понравится. Это стрёмное место населенное одними детьми.

— Поясни, какого фига здесь нет ни одного взрослого, и все ведут себя так, будто это абсолютно нормально. А это нихрена не нормально! В том числе и твой маршрут!

— Тут все взрослые, вы о чем? — удивился он и подмигнул, — все взрослые и все хотят играть! Здорово, правда?

— Я тебе сейчас уши надеру, — оскалился я.

— Ой! Не надо, — как-то подозрительно быстро сдался пацан, — давайте лучше сядем за стол и выпьем чаю с баранками, а я всё вам расскажу! Честно-честно.

Я согласился. Все ж лупить пацанов, пусть и крайне подозрительных, я бы никогда не стал. Дети, как ни крути.

Мы вернулись на постоялый двор. К счастью места за столами хватило всем. Мы вчетвером. Я, Санура, Асафьев и… Дениска уселись возле окна. На столе пыхтел самовар. В кружках отливая темным янтарем плескался горячий чай с медом. Ну и баранки ожерельем на веревочке свисали с самовара.

Несмотря на всю странность ситуации вокруг, все это ощущалось довольно уютно. Да и чай вкусный заварили.

— В общем, — начал Дениска, — Горохово раньше было довольно смутным местом. Разбойники на болотах селились всякие. Говорят их покрывал какой-то граф. Случалось оттуда людей выводили, якобы из другого мира. Представляете?

— Представляем, — хмыкнул я, отпивая из кружки, — и дальше что?

— Бывало захаживали разбойники и к нам… вот, — Дениска внезапно поник, плечи опустились, — забирали людей и уводили куда-то.

— Ага, — какой вкусный чай! Не оторваться просто. И что-то меня с дороги разморило. Спать остаться здесь что ли? Ну а завтра уже домой. В Горелово. Надо ещё Лизе сказать, что Асафьев на свободе, ну и остальные простолюдины. Об их пропаже, должно быть, кроме родственников совсем не хватился.

— Однажды мы играли с сестрой и… и они пришли, забрали её. Увели и… и мне больше не с кем стало играть. У меня никого кроме неё не было. А взрослым было все равно. Никто не хотел больше играть со мной! У всех были взрослые дела! И никто не хотел искать Люду. Никто. Им было плевать. Всем было плевать! Только мне не плевать! Вот так. Взрослые забыли, каково быть беззащитным ребёнком. Они так сильно увязли в своих «взрослых» делах, что даже не заметили, как сиротку похитили средь бела дня. Чуть ли не у всех на глазах! А им плевать, просто плевать, представляете, да?

В глазах помутилось. Я и впрямь устал. Вон и Асафьев носом клюет. Санура уже сопит, подложив руки под голову. Да и остальные тоже развалились кто где.

— Они заслужили всего сполна.

Голос Дениски растворился, как и я в своем сне.

Паучьи сети

Виктор Тасманов не любил массовые мероприятия. Но ходил на балы.

Виктор Тасманов не любил людей. Но живо общался с ними.

Виктор Тасманов ненавидел свою семью… и у них это было взаимно.