Черные карты. Том 2

Подхожу ближе. Веду пальцем около раны, что сам оставил. Прикосновение губ.

— Болит?

— Не совсем… — обхватывает руками, тянет к себе. — Теперь это… Приятная боль. — заваливаемся на кровать.

Сначала Асити хотела дикости, пылкости, что бы она не говорила, это отдушина и для неё. Но в этот раз буду вести я. Чувства не взорвались потоком. Как тихая река, нежная, медленная. Любимая удивилась, а потом приняла правила этой игры. Наши пальцы переплетаются, долгий поцелуй. А затем… Пора отдавать долги пошлой формы удовольствия. Опускаюсь ниже, еще ниже. Руки гуляют по женскому телу, сжимают грудь. Вдыхаю запах кожи, мой нос соприкасается с её животом.

— К… Коста… — прочищает горло. — Тебе не обязательно… — ох мертвые боги! Впервые я пробил защиту этой женщины. Впервые будто я завлекаю, склоняю её к чему-то запретному. Щеки Асити покраснели.

— Не хочешь? — поднимаю бровь.

— Хочу. — закусывает губу.

Глава 25 Игра в игре часть 1

— Коста…

Этот отрывистый шёпот вырвался у неё непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, чем на протест.

Поднимаю голову.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — чёрт, это и вправду весело. Играть со своей возлюбленной, дразнить её, заставлять признавать, слушать, как ей хорошо. Сама Асити тоже не может удержать улыбки.

Вердо затрясла волосами. То, чего она хотела, было невозможно выразить словами, но и я всё больше учусь читать эту книгу.

Продолжаю смотреть на Асити, в ответ в ярких глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. Наконец приподнимаюсь выше, уткнувшись в ложбинку между грудями, исследую её губами и кончиком языка. Теплое дыхание, скользившее по коже, поднимая в Лисице новые жгучие волны возбуждения. Особый и очень неожиданный вздох произошёл, когда я соприкоснулся с Прокаженной кожей в области её сердца.

«Первый» — читается без слов. Я первый, кого подпустили настолько близко. Для неё это даже больше, чем секс, душа нараспашку.

Освобождаюсь от своей рубашки, ткань спала. На какое-то мгновение она задержалась взглядом… Хе-хе. Благодаря постоянным тренировкам и образу жизни, первые мускулы начали украшать моё тело. Ещё далеко до мраморных статуй, но есть к чему стремиться. Пристально смотрю на неё, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб тела. Потом тот же путь ещё раз проделали мои руки. С груди они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бёдра.

Выражение лица Асити было таким, хм, не могу описать. Будто с ней творится что-то странное. Она растворяется в этом чувстве, где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Её боготворили и прежде, но никогда не возносили и не поклонялись ей так, как это делаю я. Никогда в жизни эта женщина не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас — отдать себя. Она хотела меня, хотела делать то, что мне нравится, хотела быть такой, какая нужна. В этот момент мне вдруг показалось, что мы созданы именно для того, чтобы отдаваться друг другу. Глупо? Ещё как. Плевать. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод тела.

Мои настойчивые пальцы требовательно сжали еёбёдра, когда я встал на колени и притянул её к себе. Положив руки на мои плечи и закрыв глаза, Вердо запрокинула голову, волосы упали ей на глаз. От влажного и жаркого прикосновения перехватило дыхание. По мышцам пробежал огонь наслаждения. Коста, хе, приник на всю длину, нежно, но быстро, и её ноги задрожали. Она чувствует дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. Нас понесло куда-то далеко-далеко, подальше от всего, что ждёт за стенами поместья.

Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, целую шею, ощупываю языком, впитывая в себя её энергию. Требую ответа, побуждаю, умоляя ответить. Пальцы Асити вновь забрались в мои волосы, стали перебирать их. В комнате стало жарко. Плавные движения, скрип кровати.

Из её груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в мою кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжала пальцы. В ответ на невольное действие, ещё сильнее сжимаю еёбёдра, словно хотел, чтобы эти пружинистые округлости были только моими.

Нахлынувшее на неё наслаждение было таким острым и неистовым, что дыхание, её голос и весь этот вечер слились воедино и стали уплывать куда-то. Тело её изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Асити почувствовала, что сладкий спазм пронзил, но ничего не могла с собой поделать.

Новая победа. В моих глазах загорелся сумасшедший огонь. Губы требовательно приникли к её рту. Никакого сопротивления, с упоённым удовлетворением шепча что-то неразборчивое.

Её тело с радостью приняло ускорившийся темп, задрожав от ещё большего удовольствия.

— Как ты… Хорош. — с тихим изумлением сказала она, скорее всего, самой себе.

— У меня хороший учитель.

Шёпот был почти не слышен, словно лёгкий шелест ночного ветерка.

Обнимаю, прижимаюсь. Асити обхватывает ногами.

Уперевшись руками в кровать, рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бёдер довожу и себя до кульминаций.

Асити не удержалась, вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за мои плечи.

— Ах!

Восстанавливаем дыхание. Наши лбы соприкасаются. Улыбки, довольные смешки.

— Надо. — дует на прядь волос. — Принять лекарство. — хитрая ухмылка. — Пока не поздно.

— Д-да. — Слезаю, ложусь рядом.

И когда бутылёк опустел.

— Вы совсем охренели, amants? — Какого? Парсия стоит около двери, руки в бока.

— Как… — подскочил я, будто застуканный любовник, ища свои штаны. Вердо не особо удивлена. — Как давно ты там стоишь?!

— Достаточно, чтобы выставить высокий бал. — Блестят золотые зубы.

— Старый извращенец. — Одевается Асити. Торн наконец отвернулся.

— Жду вас на улице. — Полуразворот. — Коста. — Играет бровями.

— Иди уже! — Немного злюсь. Шут, рассмеявшись, закрыл дверь с другой стороны. Выдыхаю, застегнув ремень. — Как-то… Неловко.

— Хе-хе. — Свежа любимая. Дарит мне ещё один взгляд. — Но спорить с ним не вижу смысла. — Подмигивает. — Алый Принц, вы стали Дьявольски умелым любовником. — Ищет остатки одежды. — На такое можно и подсесть.

— Кхм. — Поддерживать в себе дикого, ам, «самца», я всёещё не умею. Потому ничего не ответил, кроме. — Сколько пожелаешь.