Черные крылья Бога

Собственно аборигенов в деревне было мало.

В основном, пришлые.

Примаки.

Кто с Вышнего Волочка, кто с деревушек по трассе, а пару семей вообще из самого Рыбинска занесло.

Ничо, места и работы всем хватало.

Вот только с Торжка не было никого. И что там произошло – никто не знал.

Знали только, что в городе была толковая власть.

Бандюганов там частью приструнили, а другой частью – тупо поперевешали.

Взяли под контроль ближайшие деревушки, фермы, плюс своих огородов достаточно было.

Словом, еды хватало, службы городские работали тоже вполне себе даже и сносно.

Не жировал народ, конечно.

Но и не бедствовали.

А потом в один день исчезли куда-то, а куда – так то никому неведомо.

Неведомо, и все.

Шепотом говорили, что ходили потом по городу священные Тройки, головами качали горестно.

Страшная и непонятная, кстати, штука – эти Тройки.

Потом как-нибудь расскажу.

А тут – один монах так даже плакал все время.

Но этих-то, страшных, спрашивать об исчезнувших и вовсе никто не стал.

Боязно было.

Тройки в деревне хоть и уважали, но боялись до судорог в желудке. Я, в общем-то, мужиков хорошо понимал.

И даже поддерживал.

Видел однажды, на что эти ребята способны.

Больше не хочется.

Тройки были реальной силой, более того, силой совершенно непонятной, не бьющейся ни в какой козырный расклад.

А я чего не понимаю – того еще больше боюсь.

Так, простите, учили…

…Федоров Двор, правда, по удаленности своей от местного центра цивилизации, «под Торжком» не был никогда.

Так – торговать ездили, меняться.

Но утрату эту переживал достаточно тяжело.

Потом обвыклись.

Куда больше их волновало, что Вышний Волочек, почитай, уже весь вымер.

Им-то в лесах – ничо, а в городке всех мужиков, кто боль-мень на ногах стоял, бабы поизводили…

Стоп.

Какие такие бабы?

Я сразу же вспомнил снайпершу-амазонку и насторожился.

Если она не одна такая сумасшедшая – это может быть по-настоящему опасным…

…Но к истории, которую рассказали аборигены, даже я, человек ко всему привычный, оказался абсолютно не готов.

Глава 6. Тень ушедшего дня

…Лет десять-двенадцать назад, рассказывали аборигены, монахини, жившие в скиту под Иверским монастырем, подобрали совершенно больную девку.

И, на всеобщую беду, выходили…

Девка оказалась сектанткой.

Черная.

Страшная.

Через некоторое время она и монахинь в свою веру перекрестила.

А матушку, которая воспротивилась, – зарезала, говорят.

Потом они и монастырь захватили, монахов поубивали да сами там жить стали, по вере своей.

И вроде им в вере той сама святая Богоматерь Иверская покровительствует.

Дальше начиналась совсем уже откровенная экзотика, потому как обычаи и обряды у этих «новых монахинь Иверских» оказались самыми что ни на есть изуверскими.

А главный смысл, докладывали северорусским быстрым говорком аборигены, там довольно прост – любая пожившая замужем баба согласится.

Будто все беды в мире от мужиков идут.

Вот и ловят всех мужиков окрест: кого сразу убивают, кого сначала используют.

Потом-то все одно убивают.

Да и пользуют не просто так, для любви, а чтоб дети были.

Девочек по-своему воспитывают, а мальчиков новорожденных в жертву Богоматери приносят.

На кол сажают, в смысле.

Причем, что характерно, – исключительно на осиновый.

Да так, чтобы тот прошел через самое темячко.

Особенно, вздыхал, крестясь на забор, наш Гаврила, – девки лютуют те, что помоложе.

Сиську себе отрезают одну, чтоб драться сподручнее было. Или не отрезают – прижигают с младых лет.

Этого Гаврила не знал.

Все одно – было противно.

Баб в монастыре, вроде как, кстати, много собралось.

Отовсюду ехали.

Уже все окрестные деревни заселили. Да и техники у них там много, оружья.

Богато живут.

А посты их – так вообще по всему Валдаю стоят, а ежели по трассе, так там аж от Вышнего Волочка до Великого Новгорода, древнего мертвого города, про который по местным лесам ходили истории одна страшнее другой.

И еще они по озерам на досках ездят.

Девки эти, в смысле.

С парусом.

Быстро так.

Ни одна лодка не уйдет.

И стреляют метко.

Говорят, их та девка-сектантка учила, она сама с югов откуда-то, то ли армянка, то ли аж, говорят, – турчанка, в роду которых из поколения в поколение передавали древние знания по женской линии.

Сейчас-то она, правда, уже совсем не девка.

Черной матерью сама себя величать велит.

Мымра, она сама по себе старая, конечно, в морщинах вся, как вареная в мундире картошка, говорят.

Только волосы на голове рыжие, как корона золотая…

…Я возблагодарил судьбу за то, что не полез тупо по трассе. Там бы нас, похоже, и встретили…

О Валдайской крестьянской республике аборигены не слышали. Ровным счетом ничего. Только пожимали плечами: мол, и не было такой никогда.

Если б была, знали.

Точно.

Бабы, те – да, богато жили.

Но с ними не договоришься.

Можно было возвращаться.

Но тут пьяно уперся Пупырь. Типа, у вас амнистия – только в случае удачи.

Так что давайте-ка, вперед.

Я плюнул, объявил на завтра дневку и завалился спать.

С утра разберемся.

Пристрелить его, что ли?

Нельзя…

Тогда и Ивана придется мочить.

И референтов его.

А если мы вернемся, да еще и без представителя Крыльев, тут уж нам точно никакая амнистия не поможет…

Что-что, а за своих Крылья рассчитывались просто.

Без суда и следствия.

Дилемма, бля.

Ладно.

Утро вечера мудренее…

…Сразу же после завтрака я собрал офицеров отряда на совещание.