Черные минуты

В один из дней, во время визита клетчатого, шеф вызвал Ранхеля к себе.

— Ранхель, это конгрессмен Тобиас Волфер. Неизвестный преступник угрожает похитить его дочь. Необходимо предотвратить похищение. Сеньор Волфер хороший достойный человек, спонсор профсоюза учителей. Бросай все дела (а Ранхель как раз был не занят), передай их ребятам, и сам поезжай к его дому и установи там наблюдение.

Затем он обратился к конгрессмену.

— Ранхель — один из наших лучших сотрудников. Это он раскрыл недавнее похищение в Тантойуке, штат Веракрус.

Пусть шеф преувеличивал его заслуги, возражать Ранхель не стал, поскольку они были не одни. Перед просителями шеф играл роль справедливого пастыря, хотя они приходили совсем не за духовной помощью и хорошо понимали, что он не святой. Но обращение к нему было, например, единственным легальным способом завести телохранителя. Интересно, почему шеф поручил это Ранхелю, а не своим дружкам Траволте или Крузу Тревино? Не то чтобы эта компания не уважала Ранхеля, но для них он был чужой, и не в последнюю очередь благодаря родству с Мигелем Риверой, известным своей принципиальностью и независимостью. Раскрыв дело, этот брезговал, не снимал сливки, как делали прочие.

Поскольку Ранхель был уже не новичок, он понимал, что конгрессмен Волфер что-то скрывает. Скорее всего, никаких угроз он не получал. Если он хочет установить наблюдение за домом, то это может означать, что ему нужен коп, чтобы следил, не ходит ли кто к его жене. Наверное, у него есть подозрения, что жена ему изменяет.

Все оказалось не так, как он ожидал. На следующий день без десяти семь Ранхель был на месте. Волфер ждал его.

— В последнее время моя дочь взяла за моду пропускать школу, — сказал он. — Отвезите ее на занятия и следите, чтобы она не сбежала. — Он протянул Ранхелю ключи от голубого внедорожника.

Из дома вышла смуглая девочка, шестиклассница частной школы при католическом монастыре. Несмотря на жару, она была одета в водолазку с длинными рукавами и явно обливалась потом.

— Включить кондиционер? — спросил Ранхель, когда они сели в машину.

Девочка не ответила. Ранхель взглянул на ее руки и увидел темное пятно пониже левого рукава, будто кто-то с силой сжимал ей запястье. Второе такое же пятно было на шее. Ранхель все понял: и водолазка, и распущенные длинные волосы призваны скрыть следы избиений. Неудивительно, что она не любит своего отца.

Так продолжалось восемь дней.

— Как моя маленькая негодница? — поинтересовался Волфер в следующую пятницу. — Она не доставляет вам хлопот?

— Нет, — ответил Ранхель. — Но она, наверное, упала, потому что у нее руки в синяках. Может быть, отвезти ее в больницу?

Конгрессмен покраснел.

— Спасибо, не нужно, я ее уже возил. На сегодня вы свободны.

Ужасным потрясением стала для Ранхеля смерть дяди. Он настолько расстроился, что хотел бросить работу. Он остался один, без защиты, без опоры, и коллеги немедленно принялись строить разные каверзы, наперебой стараясь сделать его жизнь невыносимой — особенно Траволта и Чавез. А однажды они подрались с Вонгом. Удивительно, но даже получив мощный прямой удар в лицо, Ранхель не отступил, а смог уклониться от его следующего выпада, и затем так отделал коллегу, что прочие, видя это, предпочли оставить его в покое.

Больше всего Ранхель жалел о том, что дядя не успел обучить его профессии. Ривера был не только его наставник, но и единственный из копов, кому можно было доверять. Теперь Ранхель окончательно понял, что он музыкант, который делает вид, что он полицейский. Поэтому он хотел уволиться. Или просто перестать ходить на работу. И каждый раз, столкнувшись с трудной задачей, он мысленно спрашивал совета у дяди, и ему казалось, что тот отвечает: «Фактор неожиданности, не забывай об этом, племянник» или: «Поставь себя на место преступника, влезь ему под кожу, и ты поймешь его мотивы». А самый запоминающийся совет был таков: «Первое впечатление самое важное. Помнишь, как я принял тебя на работу?»

Звонок раздался в полночь. Ранхель сразу догадался, что это Траволта, потому что Круз Тревино, который снял трубку, шептал что-то, прикрывшись ладонью. Ранхель прислушался.

— Где тебя черти носят? — спрашивал Тревино. — У нас еще один детский труп… Да, как на Эль-Пальмар… Это ты должен расследовать, за был, что ли? Шеф с четырех часов о тебе спрашивает… Нет, я не шучу… Это ты так думаешь… Я бы на твоем месте поторапливался…

Траволта приехал полчаса спустя. В дверях его встретил Толстый Волк и вкратце доложил о том, что происходит. Пока он говорил, Траволта молча исподлобья глядел на Ранхеля, как ни в чем не бывало болтавшего с Лолитой.

— Ну вот, ты допрыгался, приятель, — буркнул Тревино.

Лолита обернулась, увидела Траволту, вскочила и быстро засеменила в кабинет шефа, стуча каблуками. Губы Траволты беззвучно шевелились, точно он подыскивал самые страшные проклятия, чтобы обрушить их на голову врага. Не спуская глаз с Ранхеля, он шагнул вперед — и опрокинул металлическую этажерку, которая с грохотом упала на пол. Гордо попробовал удержать Траволту за локоть, но тот даже не обратил внимания. Ранхель вскочил, схватив первое, что подвернулось под руку, — а это была телефонная трубка. Тут из кабинета шефа раздалось: «Табоада!» — и из двери высунулась его голова.

Рано Круз Тревино посчитал, что он отстоится в стороне, потому что плевать в потолок, когда шеф смотрит, как Ранхель и Траволта убивают друг друга, значило впасть в немилость. И он вынужден был вмешаться, за что немедленно поплатился — Траволта влепил ему в глаз правой. Однако Тревино изловчился и схватил его за руки, пока шеф орал:

— Прекратить, Табоада! Ты что себе позволяешь?

Толстяк остановился. Лолита выглядывала из-за спины шефа с выражением ужаса на лице. Круз долго не отпускал руки Траволты — ждал, пока тот остынет. Затем Траволта скрылся в кабинете шефа.

Десять минут из кабинета доносились рев и вопли, эхом разлетавшиеся по всему зданию. Никто еще не получал от шефа такой головомойки, как Табоада.

— Кем ты себя возомнил? Да кто ты такой? В следующий раз, если такое повторится, сядешь в тюрьму на месяц, ты понял?

Потом он понизил голос, и слов стало не разобрать. Неизвестно, о чем они говорили, но только Траволта вышел тише воды ниже травы и даже не посмотрел в сторону Ранхеля. Он сел рядом с Крузом Тревино и притворился, что изучает отчет о вскрытии. Работать он не мог, потому что был пьян как сапожник. Просидев в отделе полчаса, Траволта снова смотался, а перед уходом Лолита вынесла ему от шефа запечатанный конверт. Ранхель подумал, что все закончилось, но, проходя мимо, Траволта остановился и зло прошептал:

— Берегись, cabr'on, я уж тебя проучу.

Ранхель ничего ему не ответил, лишь подумал: «Что толку? Иначе и быть не могло, ибо это судьба». Когда он уходил, ладони зудели. Нет, ну почему, почему все начинается снова? Неужели шеф не может прекратить вражду, раздирающую их отдел?

В ту ночь Ранхель вернулся домой почти под утро, когда времени оставалось разве что переодеться, но не выспаться. Место для парковки он с трудом отыскал на набережной, рядом с паромным причалом. Парома сквозь туман было не разглядеть, но наверняка он ночевал на другом берегу. Ранхель уныло побрел в бар «Лас Лупитас», который работал всю ночь. Тускло горели светильники. Единственный посетитель, болтавший с двумя трансвеститами — владельцами бара, при виде Ранхеля вскочил: