Черные стрелы 2

– То, что вам нужно - внутри, - до этого не сложно было догадаться. Элисса выдавила из себя улыбку, подумав, как далеко люди могут зайти ради своей страсти.

– Пра-виль-но, - барон хлопнул в ладоши.
– Видите ли, мои мальчики могли бы сравнять монастырь с землей, но это скверно сказалось бы на моей репутации, а я не желаю ссориться со жрецами. Право слово, как некстати вдова Шилре вздумала демонстрировать характер...

– Я не убиваю людей!
– Я знаю, - фыркнул барон, снова коснувшись затылка и пригладив широкой ладонью седые волосы.
– По крайней мере, не убиваете специально. Но этого и не потребуется. Мне нужно, чтобы Вы проникли в монастырь и не важно, как именно Вы это сделайте. Но! Вы должны доставить мне то, что я хочу.

– И что же вы хотите?

– осторожно поинтересовалась Элисса, в голове которой уже начали строиться планы по предстоящему делу. Она даже не раздумывала, соглашаться или нет. Выбора у нее не было и следовало лишь поблагодарить судьбу и удачу за очередной предоставленный шанс сохранить голову на плечах.

– Фигурка наэрской волшебницы - флэриэ. Размером с ладонь, она целиком высеченная из одного прозрачного камня. Дева держит руки перед собой, будто играет на флейте, но ее ладони пусты. Подобных вещиц больше нет, так что Вы ее легко узнаете.

– А где она может находиться?

– Не знаю, - просто ответил барон.
– Можете перерыть весь монастырь. Мне плевать. Фигурка флэриэ должна быть у меня. Стоит ли мне говорить, что от меня бесполезно прятаться - я найду вас где угодно?

– Не стоит, - покачала головой Элисса - барон Гирс уже продемонстрировал ей свои возможности.

– Я могу считать, что мы договорились и Вы дали мне слово?

– Можете. Мужчина продолжал выжидающе смотреть на нее, и Элисса обреченно произнесла: - Клянусь воровской честью, я сделаю все возможное, чтобы доставить эту статуэтку в Сафрас.

– Замечательно, - седой мужчина улыбнулся и встал со стула. Теперь он мог быть уверен - если профессиональная воровка поклялась своей честью, то выполнит уговор во что бы то ни стало. Хотя, это было для Гирса не так уж и важно, просто лишний повод указать девчонке на ее место, ведь если он захочет, то найдет ее где угодно. Довольный собой, мужчина произнес:

– Если все пройдет гладко, то я не только отпущу Вас, но и попрошу моих друзей забыть о том, что Вы у них что-то украли. Сможете начать новую жизнь, так сказать, с чистого листа.

– С чего такая щедрость?
– Элисса с детства не верила в людскую доброту и недоверчиво прищурилась.

 -Скажем так, - задумчиво произнес Гирс, растягивая слова.
– В будущем мне могут еще пригодиться ваши таланты, и я не хотел бы, чтобы кто-то отправил столь талантливую воровку на тот свет раньше времени. Мы друг друга поняли?

– Вполне.
– Девушка кивнула, хотя ни на мгновение не поверила словам мужчины.

– Помните, милая Элисса, у Вас очень мало времени. Я крайне нетерпелив. Как только я улажу свои дела, к стенам монастыря прибудет мой человек. Он прождет сутки. Если за это время Вы не передадите ему то, что мне нужно - он возьмет это сам. Что он сделает с вами, думаю, понятно.

– Понятно, - выдавила девушка, заметив, как в дверном проеме появилась крепкая мужская фигура в темных одеждах, с низко надвинутой на лицо шляпой. От неизвестно типа просто разило могильным холодом и страхом, а взгляд ярких глаз был настолько пугающим, что девушка не смогла выдерживать его и трех ударов сердца.

– Вы сразу поймете, что мой человек пришел, - продолжал Гирс.
– Я очень не хотел бы допустить кровопролития но, если оно будет неизбежно, то я ничего не смогу поделать. Знаете ли, Леон не очень-то жалует служителей Альтоса и с удовольствием сократит их количество в случае вашей неудачи. Он, кстати сказать, предлагает сразу же устранить тех, кто мешает моим планам но, знаете ли, я не люблю излишнего кровопролития, которого можно избежать. Так что поспешите, Элисса, иначе Вам придется отвечать перед Альтосом не только за свои собственные грешные деяния, но и за жизни монахинь, которые погибнут только потому, что Вы не справились со своей работой. По Вашим прекрасным глазам я вижу, что мы поняли друг друга.

 Элисса кивнула, мысленно пожелав проклятому барону самому побыстрее отправиться к Альтосу и отчитываться перед ним обо всех своих грязных и темных делишках.

– В таком случае, я не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Сегодня отдохните с дороги, а завтра - приступайте. Матир, - он кивнул одному из своих громил и тот небрежно бросил на стол тихонько звякнувший мешочек.

– На расходы.
– Пояснил барон и, дав знак своим людям, удалился, напоследок еще раз взглянув на девушку.
– У меня еще есть дела в этих землях. После я буду ждать вас здесь или же у себя в поместье. Я пока не определился, но вы же не успели забыть туда дорогу?

 Когда дверь за незваными гостями закрылась, Элисса еще несколько мгновений простояла столбом, а потом, подойдя к кровати на негнущихся ногах, буквально рухнула на нее. Готовую расстаться с жизнью девушку сейчас трясло и все произошедшее казалось ей какой-то дурацкой постановкой. Но, что бы ни случилось - она вновь смогла выйти сухой из воды. Почти. Стоило обдумать, как лучше пробраться в монастырь и выкрасть эту статуэтку. Элисса понимала, что Гирс едва ли отпустит исполнительницу, когда та выполнит свою часть уговора. Но, сначала надо было разобраться с делом, а уже потом решать, как быть дальше. Одно Элисса знала точно - в этот раз ей не позволят соскочить, а значит, придется выполнять договор.

 Встав и пройдя по комнате, девушка обнаружила, что вода в ванной уже остыла. Вернувшись к столу, она подбросила на узкой ладони увесистый мешочек и улыбнулась:

– Что ж, по крайней мере, сегодня могу себе ни в чем не отказывать.

Глава 2. Превратности судьбы

 День проходил за днем. Они медленно тянулись, мгновение за мгновением, когда-то слегка ускоряясь, а когда то, наоборот, замирая. Белые облачка, что сопровождали “Счастливчика” первые три дня пути, сменились тяжелыми тучами, преследующими корабль изо дня в день. Они нависали над хрупким суденышком, изредка щедро поливая его дождем и грозно бормоча вслед раскатами грома. Была у непогоды одна хорошая сторона - она порой снисходительно позволяла “Счастливчику” плыть под всеми парусами, преодолевая внушительные расстояния гораздо быстрее, чем рассчитывала команда. Разумеется, при таком капризном небе за кораблем нужен был глаз да глаз: ветер зачастую становился слишком порывистым и непредсказуемым, да и волны поднимались весьма серьезные. Не как на море, конечно, но “Счастливчику” с его низкими бортами хватало и таких.

 Тул без устали гонял матросов взад вперед по палубе так, что те едва не сбились с ног, выполняя приказы. Паруса метались то вверх, то вниз, корабль протяжно и жалобно скрипел, команда ругалась на чем свет стоит, а сам Тул сорвал себе голос. На руках правящего кораблем мужчины вздулись бугры мышц, когда он в очередной раз решил показать взбунтовавшемуся на волнах “Счастливчику”, кто здесь главный.

 Из всеобщей суеты выделялась лишь фигура в черном плаще. Когда холодные волны, с резким шелестом разбивающиеся о нос корабля начали взлетать выше бортов, Тенро благоразумно покинул свое привычное место. В душный трюм, где пахло смолой, потом и сыростью, он идти не желал, поэтому разместился позади капитана, держась одной рукой за грубые перила. Здесь ему никто не мешал сосредоточиться, да и сам странник не путался под ногами у матросов.

 Непогода свирепствовала чуть больше суток и, когда небеса, наконец, смилостивились, вся команда едва не валилась с ног от усталости. Матросы, тяжело дыша, прохаживались по мокрой и скользкой палубе, недобро глядя на невозмутимого Тенро, вновь усевшегося на насиженное место.

 Вернувшись на нос корабля, мужчина привычно начал вглядываться вдаль, вполуха слушая, как за его спиной переговариваются недовольные матросы. Их бесило, что странный тип даже не подумал помочь, а теперь вел себя как ни в чем ни бывало. Они и во время шторма пытались навязать Тенро какую-то работу, но тот, не обращая на них внимания, просто смотрел сквозь людей. Тогда Тул вразумлял своих ребят, но теперь, когда старый пехотинец отправился отсыпаться в трюм, гнев матросов никто не сдерживал.