Черный Беркут

Добычу убрал в термос минут через десять-двенадцать, оставив между нами и местом боя солидное расстояние. Потом дал команду справить нужду и пошел навстречу организму сам. А после того, как вернулся к рюкзакам, услышал два практически одинаковых варианта мыслей, крутившихся у меня в голове:

— Да уж, наша нынешняя мощь — это нечто!

— Умения лупят в два с лишним раза сильнее, чем раньше…

— … причем все до единого!

— … затраты Силы упали почти на треть…

— … а скорость восполнения выросла. Но насколько, я пока не поняла, ибо существенно вырос и резерв.

— А теперь представьте, во что мы превратимся, когда пройдем вторую трансформацию на пике магической мощи? — весело предложил я, и девчата аж застонали от предвкушения!

— Кстати, Игнат, а ведь мы сильно просели в динамике и согласованности перемещений! — внезапно заявила Оля. — Да, я понимаю, что при этом вкладывались в экстремальное развитие Искр, но это не дело.

— Верно… — согласился я. — Поэтому в Большом Мире полностью забьем на медитации и сосредоточимся на наработке чувства локтя, тактике ведения боев с Одаренным зверьем и людьми, рукопашке, физподготовке, вождении и… самом разнузданном отдыхе!

— Последний пункт звучит как-то уж очень волнительно и пробуждает на редкость нескромные желания! — хихикнула супруга, мелкая, естественно, ей поддакнула, а я, посмотрев на часы, заявил, что нам пора…

…Весь остаток четверга и всю пятницу обнуляли усталость бодрячками и держали чрезвычайно высокий темп. А после часа ночи сила воздействия этого навыка стала стремительно уменьшаться, и к девяти утра практически сошла на нет. Причем у всей команды, включая меня. Если бы не слишком уж маленький временной зазор между ориентировочным временем прибытия команды к точке подбора и временем подхода «Авантюриста», я бы дал девчатам поспать хотя бы часик. А так попросил потерпеть еще «каких-то пять часов», отменил все тренировочные задачи и удвоил промежутки времени между уходами в рывки.

Помогло. Вернее, помогало. Где-то до полудня. Потом Оля со Светой начали ошибаться, и я «скорректировал» темп снова. А в тринадцать двадцать, заметив, что мелкая вышла из перемещения чуть правее, чем требовалось, и чудом не впоролась в валун, дал по тормозам и заявил, что Бехтеев уже привык к опозданиям клиентов, так что как-нибудь переживет и наше.

— Не-не-не, не надо портить впечатление о команде… — побормотала «пустота» голосом Светы. — Я сейчас пописаю, отожмусь раз тридцать-сорок, проснусь и попрыгаю дальше. Далее, Игнат, увеличь, пожалуйста, темп так, чтобы мы успели помыться. А то моя одежда пропотела насквозь, а сменку мы, если ты не забыл, оставили на заимке. И последнее: зверски замученный вид сыграет нам на руку — долгий рейд дался чрезвычайно тяжело, и мы еле стоим на ногах.

— Увеличу. Так что дуй в кусты, отжимайся и все такое…

Взбадриваться отжиманиями пришлось еще трижды. Зато на берег озера мы вылетели в тринадцать сорок одну, скинули рюкзаки в нескольких метров от линии прибоя, сорвали с себя одежду, достали мыльные принадлежности, влетели в фантастически теплую воду и… не позволили себе расслабиться.

В смысле, быстренько помылись, наскоро простирнули белье и шмотье, выжали, надели, активировали жар и выбрались на берег, уже слыша перестук дизеля.

— Впритирку, но успели… — вымученно буркнула Уфимцева, на полном автомате выставила диск на траектории пикирования какой-то хищной птицы и расплескала тушку, и без того изуродованную экстремальным торможением о три препятствия, воздушным кулаком. Потом оценила сыгранность наших действий и через силу добавила: — А мы, определенно, ничего: «семерка», вон, даже квакнуть не успела.

— Так она ж была не лягушкой, а то ли мелким соколом-сапсаном, то ли крупной пустельгой… — ничуть не менее устало парировала моя благоверная.

— Черт, а я и не заметила… — «застрадала» мелкая, но без души. А потом перестала валять дурака и посмотрела на меня: — Игна-а-ат, на обратном пути медитировать будем?

— Неа: на нашем нынешнем ранге КПД таких медитаций тут, в «семерке», вызывает смех, а после того, как мы доплывем до «восьмерки», он вообще обнулится… — успокоил ее я. — Кстати, не будем и дежурить — не вижу смысла. В общем, как только перепрыгнем на борт катера и поздороваемся с его хозяином, можете смело вырубаться.

Вырубились. Рухнув на задний сплошной «диван», привалившись друг к другу и взявшись за руки. При этом выглядели настолько вымотанными, что у меня оборвалось сердце, а Геннадий Романович невольно перешел на шепот. Хотя движки его «Авантюриста» молотили будь здоров:

— Игнат Данилович, как я понимаю, рейд дался тяжелее некуда?

Я утвердительно кивнул и справедливости ради добавил, что даже столь долгие пребывания в Пятне идут на пользу.

— … тем, кто сосредоточен на личном развитии… — уточнил Воздушник, а затем спросил, что у нас с добычей.

— Добыли все, что вам требовалось, кроме каменной шрапнели третьего ранга… — ответил я, доплелся до своего рюкзака, докопался до термоса, достал заранее подготовленный сверток и отдал Геннадию Романовичу. А он заявил, что не удивлен, убрал сверток в выдвижной ящик, даже не развернув, секунд за тридцать определился с размерами причитавшейся нам суммы и выписал чек на пятьсот восемьдесят тысяч. Что, на мой взгляд, было многовато.

Но спорить я был не в состоянии, поэтому убрал чек в карман, извинился перед Бехтеевым за то, что не смогу продолжить разговор, кое-как дошел до дивана, упал рядом с супругой и отъехал в страну снов. Вернее, в сон. Один-единственный. В котором безостановочно несся по Пятну, шараша тонусами с окаменениями, оглядываясь прозрением, обновляя «баффы» и обходя все более-менее крупные энергетические структуры. В результате за восемь с небольшим часов такого «беспамятства» вымотался как бы не больше, чем за последние двое суток.

Зато на мне сработал бодрячок и вымел не только «послевкусие» от этого сна, но и усталость, пригибавшую к земле. Вот я на ноги и поднялся. После того, как огляделся в обычном и «необычном» режиме, оценил расстояние до пристани Стрежевого и заметил тоненькую фигурку Иришки.

Ольга со Светой тоже встали с дивана, но, как мне показалось, просто «отзеркалив» мое действие. Зато, увидев подругу, расплылись в счастливых улыбках, энергично помахали и метнулись к рундукам с рюкзаками.

Я тоже вытащил свой. И, закинув за плечи, поблагодарил Бехтеева за подбор, предупредил, что потревожу его снова уже недели через полторы-две, пожелал всего хорошего и спустился на транец. Там поскучал. Порядка сорока секунд. И, дав девчатам переместиться на пристань первыми, прыгнул следом, потерял дар речи от эмоциональности встречи напарниц с «подругой семьи» и… выполнил обещание, данное версии Дайне-из-расщелины — расцеловал Иришку от всей души. Потом погнал тараторящих дамочек к «Бурану», довел, в темпе закидал в багажное отделение все три рюкзака, сорвал и закинул туда же надоевшую куртку, обнаружил, что вся моя семейка уже загрузилась в машину, и переместился к правой передней двери.