Черный часослов

Но моя муза уже забежала вперед и нашептала мне на ухо блестящую идею.

– Пока посмотри в архиве своей газеты. Если ничего не найдешь и еще будет необходимость, тогда обратимся к твоему знакомому.

Лучо пожал плечами, давая понять, что согласен.

– Ну, как хочешь… Насколько это срочно?

Я посмотрел на часы на своем мобильном. Оставалось шесть дней до окончания срока, назначенного Калибаном.

– Чрезвычайно. Это вопрос жизни и смерти.

Лучо бросил взгляд за мою спину, словно отдавая дань памяти своему другу, товарищу по тертулиям и мутным вечеринкам.

– Поеду сейчас в редакцию. В эту ночь я не буду спать, но – клянусь тебе графом Монте-Кристо – если когда-либо хоть что-нибудь было напечатано об этой женщине, я это найду.

6. Гойя

Май 2022 года

Как только Лучо почти бегом удалился, Эстибалис осторожно приблизилась ко мне.

– Я не хотела подходить, – сказала она. – Боялась, что он станет засыпать меня вопросами.

– Представь себе, на этот раз – нет.

Эсти недоверчиво подняла бровь.

– У нас появился неожиданный союзник. Оказывается, Лучо и Эдмундо были друзьями. Я имею в виду, настоящими друзьями, которые действительно ценят друг друга. И он не хочет ничего публиковать об убитом – в знак уважения к его памяти. Я отправил Лучо порыться в архиве его газеты, чтобы попытаться найти имя, которое назвал мне Калибан. Пусть пока занимается этим, а у меня появилась кое-какая идея, куда нам двигаться дальше. И самое главное, – я улыбнулся и потрепал рыжую шевелюру Эсти, – он случайно подсказал мне, под каким предлогом мы можем проникнуть в Фонд Санчо Мудрого и опросить нашу неразговорчивую вдову.

В этот момент у Эстибалис зазвонил телефон.

– Звонили из больницы Чагорричу, – сообщила она, закончив разговор. – Лореа Диас де Дурана – студентка-искусствовед, работавшая в книжном магазине Эдмундо, – чувствует себя лучше, и говорят, что у нее уже можно взять показания.

– В таком случае мы изменим наш маршрут, но план остается в силе, – предложил я.

Эсти кивнула. Она тоже, как и я, постоянно смотрела на телефон, с нетерпением ожидая известия о посылке от Калибана.

Двадцать минут спустя мы вошли в палату на пятом этаже огромного здания Чагорричу.

Я был удивлен, когда увидел девушку: она была очень молодая, двадцати с чем-то лет. Такая миниатюрная, что ее тело почти терялось даже на узкой больничной койке. У нее были очень светлые волосы – прямые и длинные, рассыпанные по плечам вокруг ее маленькой головы. Все в ней было настоящим воплощением хрупкости.

– Я инспектор Эстибалис Руис де Гауна, а это Унаи Лопес де Айяла; мы расследуем то, что произошло в вашем книжном магазине. Скажите в первую очередь, как вы себя чувствуете?

– Лучше. У меня была сильная рвота, и, видимо, пары яда плохо подействовали на легкие, но отравление оказалось несерьезным, вряд ли будут какие-то реальные последствия… Я только сильно испугалась, – произнесла девушка, и мы с Эсти инстинктивно подошли к ней поближе, потому что она говорила таким тихим и слабым голосом, что нам удалось разобрать едва ли половину из ее слов.

– Нам не хотелось бы выглядеть бесчувственными, но, думаю, вы понимаете, что это наша работа – продвигать расследование, и это особенно важно в первые дни. Вы чувствуете себя в состоянии отвечать на наши вопросы? Если вы согласны, мы запишем все на диктофон, потом сделаем расшифровку и снова заедем на днях, чтобы вы подписали показания.

Лореа взяла пластиковый аппарат, представлявший собой две трубочки с парой шариков внутри – туда нужно было дуть, чтобы восстанавливать и тренировать дыхание. Позанимавшись пару минут, девушка отложила тренажер.

– Я думаю, смогу. Если не получится, то придется прерваться и перенести на другой день, – с сомнением произнесла она.

Лореа казалась одной из тех девушек, в которых воспитали привычку не мешать, быть услужливой и идти по жизни на цыпочках, чтобы никого не потревожить.

– Расскажите, как вы обнаружили тело вашего шефа.

– Это было позавчера. Я почти весь день не была на работе, в книжном, потому что с утра чувствовала себя плохо. Но к середине дня мне уже стало лучше, и так как я в основном занимаюсь административными делами, а не работой с покупателями, потому что это берет на себя шеф… Вернее, брал, – голоском колибри поправила себя Лореа. – В общем, я отправилась на работу около девяти вечера, чтобы наверстать хотя бы несколько часов.

– Эдмундо еще оставался в магазине в это время?

– Как было раньше, не знаю: я ведь только четыре месяца работаю в этом месте, но самый последний месяц – это было какое-то сумасшествие. Так что, конечно, шеф оставался.

– Почему сумасшествие? – поинтересовался я.

– Мне он особо ничего не рассказывал о своих приобретениях и продажах, я больше занималась коллекциями для наших постоянных клиентов-библиофилов. Обычно около двадцати коллекционеров каждый месяц присылали свой бюджет и список желаемого. Почти все клиенты Эдмундо были тематическими коллекционерами. Самыми распространенными темами были охота, геральдика, особенно «чистота крови», коррида… Но, самое удивительное, больше всего запросов было на пополнение коллекции «Агилар». Не знаю, помните ли вы такие маленькие книжечки в красных кожаных переплетах – особенно Коллекция Бревариев. «Песнь песней», сонеты Шекспира…

– Шекспира? – заинтересованно переспросил я. – Эдмундо был специалистом по Шекспиру?

– Нет, вовсе нет. Почти все, с чем он работал, – это произведения испанских авторов.

– Вы не знаете, был ли у него экземпляр «Бури»? – настаивал я.

– Не могу сказать точно, я ведь не проводила инвентаризацию всех его фондов.

– Ну а вообще среди его постоянных клиентов был кто-нибудь, кто заказывал именно Шекспира или конкретно это произведение?

Лореа ответила, почти не задумываясь:

– Нет, точно нет. Я бы помнила.

Эсти бросила на меня вопросительный взгляд. Девушка начала выбиваться из сил, и я зашел в тупик.

– Лореа, – вновь вступила в разговор моя напарница. – Вы говорили, что в этот последний месяц было какое-то сумасшествие. Что вы имели в виду?

– У Эдмундо было множество встреч в подсобке. Какие-то бесконечные курьеры, посылки, другие книготорговцы – но не из Витории, не из его старого круга знакомых, которые обычно приходили сюда по вечерам, когда магазин закрывался…