Черный цветок
Шрифт:
Есеня пожал плечами. Наверное, стоило отказаться, но он не устоял — от каши с постным маслом и мучной болтушки его давно воротило с души. Пил он в доме Улича только воду или кипяток.
— Рассказывай, — Остромир сел за стол напротив, на секунду заглянув на кухню, чтобы попросить принести чай. Женщину в чепце звали странно: Юлдус. Есене это имя показалось какой-то обидной кличкой, но в чем его смысл, он не разобрался.
Он начал честно рассказывать, как к нему попал медальон, но когда женщина вошла в комнату, замолчал и уставился на нее, открыв рот. И дело не в том, что лицо ее было слишком смуглым, и не в черных, словно вороново крыло, бровях
Женщина молча поставила на стол поднос с двумя большими чашками, с сахаром в маленькой аккуратной мисочке, и целой связкой блестящих сушек, посыпанных маком, и так же молча вышла, прикрыв за собой дверь.
— Что тебя так удивило? — Остромир подвинул к нему чашку, — ты никогда не видел женщин с востока?
— Она… — шепнул Есеня, — она невольница?
— Тебе это кажется неправильным?
— Не знаю… — Есене не хотелось говорить Остромиру, что он на самом деле об этом думает.
— Не бойся, она довольна своей судьбой. Она ни в чем не знает нужды.
— И… и вы можете ей приказать сделать что угодно? Наказать? Продать?
— Тебе кажется, что раб — это нечто вроде домашнего животного? Это не так. Я привязан к Юлдус, она — близкий мне человек, мы часто беседуем по вечерам, и уж конечно я никогда не наказываю ее.
— Я тоже люблю Серка… — пробормотал Есеня.
— Серка?
— Серко, наш конь. И я тоже с ним иногда разговариваю.
— Это немного не то. Ведь она человек. И живется ей намного лучше, чем некоторым женам при сварливых мужьях.
— Тогда почему вы ее не отпустите? Может, она бы хотела быть свободной?
— Если бы я отпустил ее на свободу, она бы умерла от голода и холода. Я думаю, она бы просто не ушла.
— Да, Серко тоже на свободе умер бы от голода и холода, — проворчал Есеня, — поэтому он, если потеряется, всегда возвращается домой…
— Тебе трудно это понять, эти люди устроены не так, как мы! А тем более — женщины.
— Как мы? Я думаю, все люди устроены одинаково. Просто… одни ущербные, а другие — нет. И Полоз говорит, что они ущербные не от рождения, их такими делают нарочно! Чтобы ими можно было управлять.
— И поэтому ты хочешь открыть медальон? — улыбнулся Остромир.
— И поэтому тоже!
Когда Есеня рассказал, наконец, как был ранен Полоз, Остромир привстал и начал говорить о том, что найдет врача, лучшего в Урде, и если у них срезали кошелек, и теперь нет денег, он готов за это заплатить. Но, едва услышав, что они живут у Улича, сразу успокоился и сказал, что лучшего врача в Урде не найти ни за какие деньги. Но все равно полез за кошельком и начал совать Есене целую горсть серебряников.
Есеня, по одной таская сушку за сушкой, ответил, что никаких денег им не надо, они как-нибудь выкрутятся сами.
— Да где же вы найдете денег? После такого ранения надо хорошо питаться, нужны фрукты, творог, сыр.
— Да ладно, пойду в порт и заработаю… — пожал плечами Есеня, — что я, маленький, что ли?
Он давно подумывал об этом. Да и Улича объедать было нехорошо.
— Ты ведь ищешь мудреца, наделенного силой, который может заставить медальон светиться? И ты думаешь, он согласится делать это бесплатно?
Тут Есеня растерялся.
— Но… Полоз говорил, что знания и мудрость… их нельзя продавать за деньги…
— Знание и мудрость — нельзя. Но на что бы жили мудрецы, если бы и сила их ничего
не стоила?— А… сколько это примерно может стоить?
— Не знаю. Не очень дорого. Один-два золотых.
Есеня прикусил губу. Столько ему в порту, наверное, не заплатят…
— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, — знать бы только, где его искать, такого мудреца…
— Я сейчас напишу тебе имена тех, кто, с моей точки зрения, может это сделать. И каждый из них, если ты спросишь, посоветует тебе кого-нибудь еще. Это непростая задача, и редкий дар — такие способности. Я, например, точно не смогу этого сделать. Да и силы у меня — кот наплакал. А еще… не показывай эту штуку никому. Мудрецы тоже люди, и люди разные. За нее обещана большая награда, во-первых, и… обладать ею захотели бы многие. Не за деньги — это вещь дает власть. Будь осторожней. Делай вид, что у тебя ее пока нет — вольные люди Оболешья много лет расспрашивают мудрецов о медальоне, никто не удивится новым вопросам.
Балуй. В порту
Через неделю от четырех серебряников ничего не осталось — Полоз начал поправляться, и Улич каждый день посылал Есеню в город за продуктами. Кроме базара, Есеня заглядывал и к Остромиру, который радовался его появлению на занятиях. Только арифметикой и логикой занимались не каждый день, у него были ученики и постарше — изучали астрономию. Есеня, как бы хорошо ни знал звезды, почти ничего не понимал, и вечерами просил Улича объяснить ему, о чем шла речь.
Есеня разыскал четырех мудрецов из тех девяти, что посоветовал ему Остромир, и только один из них сказал, что мог бы взяться за дело, хотя считает его опасным. И просил он за это всего пять золотых, не больше и не меньше. Есеня ответил, что подумает, и сильно расстроился.
В порт его привели ученики Остромира — старшие и более искушенные в поиске работы ребята. И если бы не они, никто бы никогда Есеню работать не взял — слишком мал. Хотя сам он считал себя вполне взрослым и сильным, на фоне здоровых двадцатилетних парней с крепкими мускулами, он пока выглядел цыпленком.
Больше всего рабочих рук требовалось на перегрузке товаров в лодки перевозчиков. Еще бы! Платили за это мало, а работа была тяжелой, зато и навыков никаких не требовала.
— А мешок в три пуда ты поднимешь? — скептически осматривая Есеню, спросил хозяин лодок, который сам заправлял перегрузкой.
— Конечно! — не моргнув глазом, ответил Есеня.
— А ну-ка попробуй! — хмыкнул тот, и показал рукой на корабль, который разгружали в это время.
Ничего сложного в этом Есеня не заметил, каждому грузчику — а их было пятеро — на плечи кидали мешок, он спускался по сходням и нес его к лодкам, стоящим в устье реки, метрах в пятидесяти от причала. Да и мешки большими ему не показались — грузили сахар, что само по себе ему понравилось. Столько сахара он не видел никогда в жизни!
Есеня не зря был у отца молотобойцем — трехпудовый мешок он донес до лодки безо всяких проблем, и даже не качался при этом. Хозяин согласился взять его на испытательный срок и платить двадцать медяков в день. Ну, а если Есеня сможет работать наравне со всеми, то и получать будет тридцать, как все.
Во всяком случае, здесь платили в два раза больше, чем в мастерских, и работать надо было всего шесть часов, начиная с полудня. Есеня быстро прикинул, что утром может ходить по городу и говорить с мудрецами, а вечером — слушать Улича. Упускать такого шанса он не собирался, поэтому старался изо всех сил.