Черный дембель. Часть 2

Он снова выругался.

— Что будем делать? — спроси Кирилл.

Я усмехнулся и произнёс:

— Как интересно.

Глава 9

Капли воды стекали по моей коже и падали на покрытый кафельной плиткой пол раздевалки. Я рассматривал блестящий крючок, на который недавно собственноручно повесил полотенце. В висках у меня громко пульсировала кровь, будто минуту назад я не стоял под горячими водными струями, а бежал марафон. Кирилл и Артур молчали, словно дожидались, когда я приму за них решение. Я сощурил глаза. Вспомнил, что в прошлой жизни за время студенческого бытия я ни разу не становился объектом шуток Вовы Красильникова. Вова тогда не проявлял суицидальных наклонностей: не шутил над Чёрным. Хотя вот такие выходки были как раз в стиле Красильникова. Я не раз слышал рассказы о том, как первокурсники по его милости добирались до своих комнат из душевой «с голой жопой».

— Ладно, — пробормотал я.

Кир и Артурчик переглянулись и расступились в стороны: освободили мне путь к выходу. Я шумно вдохнул-выдохнул (пульсация в висках не утихла). Надел свои тапки со стоптанными задниками и потёртыми носами. Дверь распахнулась прежде, чем я к ней шагнул. Я увидел, как в раздевалку вошел невысокий длинноволосый толстячок. Отметил, что сначала толстяк взглянул не на моё лицо, а на иную часть моего тела. Парень перестал улыбаться. Поднял взгляд, посмотрел мне в глаза — как кролик на удава. Я сообразил, что лицо этого паренька уже видел: лет пятьдесят назад. Но имя студента не вспомнил — да и не попытался найти его в памяти. Я ухмыльнулся — парень побледнел. Он не попятился, но и не прошёл в раздевалку — замер у порога, сжимал в руках мыльницу и полотенце.

— Мне нужна твоя одежда, — произнёс я.

«…И ключи от мотоцикла», — промелькнула в голове фраза из фильма «Терминатор» с Арнольдом Шварценеггером в роли робота убийцы.

Толстяк выронил мыльницу. Та ударилась о кафельную плитку, развалилась на две части и выронила на пол небольшой обмылок. Парень вздрогнул, вцепился рукой в штаны, словно почувствовал: те поползли вниз.

— З-зачем? — спросил он.

Толстяк взглянул на Кирилла и на Артура. Потом вновь посмотрел на нижнюю часть моего тела. И лишь в последнюю очередь взглянул мне в глаза. Я приподнял руку — парень покачал головой.

— Н-не дам, — сказал толстяк.

Его голос дал петуха. Парень вдруг развернулся и рванул к выходу. Кир и Артур ринулись было за ним, но притормозили у порога. Толстяк побежал по коридору в направлении вахты. Он не оглядывался, шустро переставлял ноги. Я усмехнулся — проводил жертву несостоявшегося ограбления взглядом. Подумал о том, что не влез бы в штаны толстяка. «Пригодилась бы его рубашка…» Я опустил глаза — увидел, что на полу раздевалки остались мыльница и полотенце. Мыльницу я перешагнул. Полотенце поднял. Юбка из полотенца не получилась: не хватило длины. Поэтому я сложил его в четыре слоя, прижал к паху. Сказал парням, чтобы ждали в раздевалке. Шагнул в коридор и направился будто бы по следам сбежавшего толстяка.

Около вахтёрской меня встретила баба Люба; она близоруко щурила глаза.

Женщина при виде меня не улыбнулась — покачала головой и спросила:

— Опять Красильников безобразничает?

Я кивнул.

— Похоже на то.

— Пожалуюсь на него коменданту! — пообещала Любовь Фёдоровна.

Она покачала головой.

— А я ещё удивилась, чего это он о тебе спросил… — сказала баба Люба.

И тут же погрозила мне пальцем.

— Ты там смотри, десантник, — сказала она, — не сильно его… того!

Я кивнул и пообещал:

— Постараюсь, баба Люба. Не переживайте.

Повернулся к женщине неприкрытой полотенцем тыльной стороной своего тела и зашагал по ступенькам. На втором этаже меня никто не встретил — я лишь различил мелькнувшую в конце коридора (около кухни) человеческую фигуру. Но услышал, что этажом выше в коридоре собралась шумная толпа. Причину сборища определил по запаху: в воздухе явно увеличилась концентрации табачного дыма. Сообразил, что студенты высыпали из комнат на перекур — его часто устраивали рядом с перилами, где в углу обычно стояла корзина для мусора (и для окурков). Я не сбавил скорость хода. Распрямил спину, плотно прижал к паху полотенце. Прошагал по ступеням — звуки голосов на третьем этаже смолкли: курившие рядом с перилами студенты меня заметили.

Я вскинул руку — жестом поздоровался с притихшей молодёжью. Заметил, что на моё приветствие не откликнулись ни парни (что держали в руках дымившиеся сигареты), ни две девчонки старшекурсницы, составлявшие парням компанию. Мазнул взглядом по лицам молодых людей — не узнал никого из собравшихся около лестницы курильщиков. По нарядам определил, что почти все студенты пришлые: не обитатели общаги. Увидел: комсомольцы при виде меня нахмурились, а комсомолки растеряно улыбнулись. Я прошёлся мимо них, расправив плечи. Почувствовал на ягодицах жжение от пристальных женских взглядов и уколы между лопаток от взглядов мужчин. Свернул на лестницу — беседы на третьем этаже возобновились. Я услышал недовольные возгласы и приглушённый смех.

На потолке четвёртого этажа мигала лампа — будто при виде меня у неё начался нервный тик. Я чётко вспомнил, что комната Красильникова находилась рядом с кухней. Её номер в памяти не отыскал, да и не попытался это сделать. Я мотнул головой — стряхнул повисшую на кончике носа каплю. Почувствовал дуновение гулявшего по коридору ветерка. По пути к кухне едва не столкнулся с выглянувшим из своей комнаты Васей Ковальчуком. Василий при виде меня замер, приоткрыл от удивления рот. Я прошёл мимо него, прошагал и мимо своей комнаты: ключ от замка остался в кармане похищенных Красильниковым штанов. Я смахнул с бровей влагу (капли воды всё ещё вытекали из мокрых волос на голове). В трёх шагах от кухни притормозил — увидел: дверь в комнату Красильникова приоткрыта.

Вложил в кулак значительную часть накопившейся за время похода от душевой энергии. От удара дверь в комнату студентов четвёртого курса содрогнулась и распахнулась. Я шагнул в заполненную ароматами табачного дыма и свежего пива комнатушку. Взглянул на повернувшиеся в мою сторону лица парней. Узнал всех троих. Но по имени и фамилии вспомнил лишь рыжего Вову Красильникова и Пашку Мраморова (своего бывшего одноклассника) — невысокого, черноволосого и темноглазого (с заметной примесью восточных кровей). С третьим студентом я в прошлой жизни тоже общался. Вот только имя его в памяти не сохранил. Лишь вспомнил, что он увлекался шахматами и играл на скрипке (о чём редко рассказывал, потому что стеснялся этого факта).

Я прошёл на центр комнаты, поиграл грудными мышцами. Отметил: парни сидели на стульях около стола, молчали. Они часто моргали, будто силились стереть моё изображение. Я увидел тонкую струйку дыма — это в пепельнице рядом с моим бывшим одноклассником дымилась сигарета. Мазнул взглядом по расставленным на столешнице кружкам и по эмалированному пятилитровому бидону, что стоял в центре стола. В таком бидоне мои родители покупали молоко и растительное масло. А парни из комнаты Красильникова приносили в нём пиво из бочки, что стояла неподалёку от МехМашИна. Я бросил на стол перед парнями отобранное у толстяка полотенце. Не опрокинул кружки. Над пепельницей взметнулось облако пепла. Сжал кулаки.

Посмотрел Красильникову в глаза.

— Ну что, Вован? — спросил я. — Ты сам через окно выйдешь? Или тебе помочь?

Поначалу подумал, что студенты меня не услышали.

Но потом увидел, как Мраморов обернулся и взглянул на приятелей.

— Вова, — сказал он, — так это ты одежду Чёрного спрятал?

Паша хмыкнул и поинтересовался:

— Вова, ты с дуба рухнул? Или белены объелся?

Пашка посмотрел на меня.

— Здорово, Чёрный, — сказал он. — Ты это… не злись.

Он кивнул на Красильникова и сообщил: