Черный дембель. Часть 5
Шрифт:
— Серёжа, ты только подумай, как всё удачно совпало. Молодой симпатичный лейтенант по собственному желанию, не по приказу, ринулся в горящий дом… за котом. Это же не просто Поступок, а настоящий подарок для нас с тобой!
Она загнула на руке палец, сказала:
— Проявленная Мишей на пожаре смелость — это раз.
Загнула второй палец.
— Спасение котика — это два. Ты же помнишь, я говорила: Настя обожает кошек и собак.
Она загнула третий палец.
— Елизаров буквально светился от счастья, когда Настя разглядывала его раны и сочувствовала ему. Понимаешь? Не безразлична она нашему лейтенанту. Точно тебе говорю.
Мы замерли у поворота к лифтам. Лена
Под белым плафоном на потолке моргнула электрическая лампа — она будто игриво подмигнула нам.
— И вот, — сказала Котова, — завтра вы снова останетесь здесь вчетвером…
Она дёрнула плечами — будто бы виновато. Вздохнула.
— … Без нас, — сказала Лена. — А за нами заедет Миша Елизаров. Утром, после завтрака. На служебной машине. Мы с Настей поедем к лейтенанту в гости. До вечера. Так Бурцева захотела. Познакомимся там с Бегемотом.
Она улыбнулась и сообщила:
— Представляешь, Миша Елизаров своего кота Бегемотом назвал. То ли он обиделся, что кот оставил ему на память о знакомстве царапину. То ли кот действительно очень большой. И всё же… очень странное для кота имя. Не находишь?
В субботу вечером никто не спросил Настю Бурцеву о билетах на спектакль «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Как признался мне Кирилл: «Выпрашивать нехорошо». Он сказал, что мы уже один раз посетили театр бесплатно — «хватит». На покупку же билетов в театр у студентов из Новосоветска попросту не осталось денег. Деньги сейчас были только у меня и у Котовой. Прохоров, Кирилл и Торопова подчистую растратили даже те финансы, которые взяли у меня в долг. Лена в воскресенье после завтрака (который всем оплатил я) уехала «смотреть на Бегемота». А мы (я, Кирилл, Наташа и Артурчик) воскресный день посвятили прогулкам по зимней Москве. В отсутствии Бурцевой, я взвалил на себя роль гида. Первым делом повёз студентов из Новосоветска на ВДНХ.
Двадцать шестого января погода в столице СССР установилась прекрасная: безветренно, солнечно, не холодно (температура, по моим ощущениям, была чуть ниже нуля). Мы потолкались в метро, полюбовались на красоты подземных залов, покатались на эскалаторах. Вышли из подземки — я тут же отыскал взглядом Останкинскую телебашню, пока ещё самую высокую телебашню в мире. Увидел и монумент «Покорителям космоса», в котором пока ещё не открыли музей космонавтики. Убедился, что гостиница «Космос» пока не существовала (как и памятник Шарлю де Голлю). Арка Главного входа ВДНХ оказалась на своём обычном месте, и выглядела она привычно. К ней мы и направились, оставляя позади себя следы на покрытом подтаявшим снегом асфальте.
Интересным открытием для меня стал тот факт, что вход на ВДНХ сейчас был платным. Мы отстояли небольшую очередь в кассу и приобрели четыре двадцатикопеечных билета (за мой счёт, разумеется). Сразу же за главным входом я снова потратился, но на этот раз отдал более ощутимую сумму. Потому что мы заметили упряжку с северными оленями. Оленевод призывно махнул нам спрятанной в большой рукавице рукой. Я взглянул на сияющие от восторга глаза своих спутников. И тут же сунул руку в карман за деньгами. Катание по ВДНХ оказалось на удивление весёлым времяпровождение. Я слушал звонкий смех Кирилла и Наташи, обменивался шутками с Прохоровым. А после катания (на волне хорошего настроения) я накормил
своих приятелей в ресторане «Ташкент».Лена и Настя вернулись в гостиницу на полчаса позже нас. Они выглядели весёлыми и счастливыми. Словно Бурцева и Котова тоже прокатились по ВДНХ на упряжке с северными оленями, поели в ресторане «настоящий узбекский» шашлык, прикоснулись к основанию Останкинской телебашни и дважды прошлись по Крымскому мосту.
Анастасия раскурила за компанию с Прохоровым сигарету, а Котова явилась ко мне и шепнула:
— Он такой большой!
— Кто?
— Бегемот. Кот Елизарова. Я таких огромных котов даже по телевизору не видела.
Лена рассказала мне о том, как она провела время в гостях у конопатого лейтенанта КГБ. В подробностях: вплоть до «он сказал», «она ответила». Сообщила, что Бурцева быстро поладила с Бегемотом, который (к удивлению Елизарова) позволил Анастасии гладить себя за ушами. Заявила, что «наладились» у Насти отношения и с Михаилом.
— … Дело сделано, — сказала Котова. — Они сегодня под вечер смотрели друг на друга… влюблёнными глазами. Процесс пошёл, точно тебе говорю. Настя меня к своему Мише сегодня несколько раз приревновала. Это было забавно. Я им сегодня только мешала. Серёжа, не удивлюсь, если уже на следующем свидании они поцелуются.
Лена улыбнулась, потёрла ладонь о ладонь и посмотрела мне в глаза.
— Правда: я молодец? — спросила она.
— Лена, ты умница! — заверил я.
В понедельник после обеда мы все дружно поехали в Московский зоопарк. Запланировали эту поездку вчера, после катания на оленях. Настя Бурцева поддержала наше решение. Она отправилась «смотреть на зверей» вместе с нами. Настя с удовольствием взяла на себя роль нашего гида (оказалось, что о жизни животных Анастасия знала не меньше, чем о жизни философов и классиков литературы). Бурцева водила нас по заснеженным дорожкам зоопарка от вольера к вольеру, сыпала всевозможными сведениями и историями. Даже я с интересом послушал её длинный рассказ о деятельности Московского зоопарка (и о судьбе его сотрудников и подопечных) в годы Великой Отечественной войны.
Рано утром двадцать восьмого января мы покинули гостиничный комплекс «Россия» (у Лены и Наташи при этом в глазах блестели слёзы). В двух машинах такси (куда с трудом затолкали свои сумки и чемоданы) мы отправились на Павелецкий вокзал. Там, стоя на перроне рядом с нашим вагоном, пустила слезу и Настя Бурцева.
Ещё вчера вечером Котова и Бурцева договорились, что летом Настя приедет в Новосоветск. Кирилл и Артурчик даже прикинули, что из нашего города мы все вместе могли бы «махнуть» на море. А следующую поездку в Москву девчонки запланировали на август — я им вслух не возразил (но и не поддержал это предложение).
В купе поезда мы столпились около окна. Разглядывали одиноко стоявшую на перроне Настю. Гримасничали, махали Бурцевой руками (переговаривались с ней жестами). Девчонки размазывали по щекам слёзы, Кирилл и Артурчик тоскливо вздыхали. Поезд вздрогнул и тронулся с места — плачущая Бурцева уплыла в сторону.
По пути в Новосоветск воспоминания о столице и о наших приключениях в Москве постепенно сменились разговорами о делах насущных: о скором начале учёбы, о планах на грядущие праздники (двадцать третье февраля и восьмое марта). Прохоров заявил, что явится в общежитие только тридцать первого января вечером — до этого времени он поживёт «у отца». Торопова и Кирилл решили, что вернутся в общагу уже завтра к вечеру. Мы с Леной переглянулись, промолчали.