Черный Истребитель

– Тебе, наверное, нужно разбираться дальше. Пытаться вспомнить что-то другое, - подумав, сказала она.

– Вспоминать?
– фыркнул Саша.
– Да у меня полная голова всяких сведений. В том числе, приятных и симпатичных. Только они мне ночами не снятся, вот досада!

– Ну, вспомни что-нибудь менее приятное. Такое, что сильно задевает…

– Поменять шило на мыло?

– А что делать? Привыкай, - вздохнула Танька. И не удержалась:

– Вот тебе и «фантастика». Это не «фантастика», это гораздо хуже. Звучит очень вкусно - обнаружил, что ты не только мальчик Петя Сидоров, но и в прошлой жизни - крутой спецназовец в могучей армии великого государства. Кажется, все зашибись? Море по колено, горы по плечо? Как бы не так! Наоборот. Во-первых, если ты тут ничего не умеешь, то можешь головой о стенку биться, но не научишься хотя бы хорошо драться, пока не пойдешь в секцию и там все синяки не соберешь.

– Ну, это-то и ежу понятно, - усмехнулся Саша.

– Это - да. Но это мелочи. В конце концов, захочешь повторить карьеру - пойдешь и научишься. Саш, самое худшее - другое. Ты делаешь шаг, ты начинаешь в это верить, и ты начинаешь говорить про себя «я». Не он там, а я тут. Все - одно-единственнное твое я. И ты становишься этим «я». Делаешь такой маленький шаг с тротуара - а там пропасть, а не шоссе. Ты уже не человек этого мира. Тебе двадцать пять - а у тебя опыт двух с половиной тысяч. Твой. Весь - твой, такой же, как то, что ты вчера ел яичницу.

– Не вижу ничего страшного в этом, - пожал плечами Саша.
– Опыт - это хорошо.

– Да нет же, - разозлилась Танька и нашла подходящие слова.
– Ты - чужой, ты навсегда чужой. Ты, может быть, больше умеешь, лучше разбираешься в людях. Но и все, что у тебя плохого было, все разочарования, все утраты - они тем более твои. И при этом - как в песне «вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра». Это раз. И два - ты стал собой. А мир вокруг тебя не стал твоим родным. Вы с ним разошлись, разминулись, но ты из него не вышел. И на таких условиях быть собой - в сотню раз сложнее, чем быть Петей Сидоровым. И в сотню раз более бессмысленно. Потому что там, где ты - крутой спецназовец, у тебя есть дело, государство, друзья. А когда ты здесь все тот же спецназовец, а никого иного из тебя не получится, потому что двадцать пять плюс две тысячи пятьсот лет - это ближе к двум с половиной тысячам, а не к полсотне… Что ты здесь делаешь, офицер Альянса? Что?
– Танька кашлянула, даже охрипнув после непривычно длинного для нее, да еще и эмоционального монолога. Кажется, впервые в жизни она сформулировала для себя кредо собственной жизни. Причем, экспромтом, в разговоре с не самым близким человеком. Получилось, как в анекдоте о учителе и непонятливых школьниках - «семь раз правило объяснил, на восьмой сам понял, а они еще нет».

Саша пару минут помолчал, потом ответил:

– Офицер Альянса здесь ничего не делает… Ему здесь делать нечего.

– Вот то-то и оно. И это «нечего» будет бить тебя по голове всю твою жизнь. Кувалдой. А то, что ты - офицер, а не какой-то там оболтус-слабак, тебе будет мешать застрелиться, потому что ситуация не безвыходная…

Саша печально покивал, и тут же схватился за голову. Танька слезла с кровати, зашла ему за спину, положила руки на виски. Руки что-то помнили, а вот в голове это почти не укладывалось. Нужно было легко «гладить», словно разглаживая тонкий слой муки на столе. Саша прикрыл глаза, откинулся на спинку кровати. Танька чувствовала, как ее ладони наливаются теплом и тяжестью, обретают силу. Под руками была не кожа - что-то нематериальное, жгучее, местами колющееся. И эти места нужно было сгладить, разровнять. Чтобы не кололось, не жгло. Через минуту она почувствовала, что взмокла, но продолжала, пока не поняла - достаточно. Знание было внутри. Только не в голове, а где-то в солнечном сплетении.

Саша сидел, закрыв глаза, и по лицу его Танька поняла, что сделала что-то правильное.

– Ну, как тебе?
– осторожно потрепала она его по плечу через пару минут.

Саша открыл глаза, посмотрел на нее, на стены, на лампочку под потолком, зажмурился.

– А хорошо…

– Я, конечно, не Скиннер, но стараюсь, - польщенно улыбнулась Танька.

– Хотел бы я этому научиться… - мечтательно сказал Саша.
– Только не под замком, в лаборатории, а как-нибудь по-другому.

– А ты, наверное, уже умеешь. У вас же все такие… экстрасенсы.

– Дай-ка руку?
– попросил Саша. Танька протянула к нему руку ладонью вверх. Саша остановил свою ладонь сантиметрах в пяти над ее. Танькины пальцы что-то неприятно кольнуло, она поморщилась. Потом ощущение сменилось приятным теплом и легким давлением.

– Отковыряй от имперца все железо - с ним даже будет приятно взаимодействовать… - улыбнулся Саша.

Танька толкнула его ногой.

– Тоже мне. Продукт продвинутой биотехнологии. Оборотень блохастый…

Саша только хохотнул. По руке разливалось приятное тепло, и было это тепло недвусмысленно эротичным. Танька подождала пару минут, потом отдернула руку и спрятала под себя, стараясь выдавить из ладони желание прикоснуться.

– Ты издеваешься?
– мрачно спросила она.

Саша смущенно улыбнулся.

– Ну, что получается, то получается…

– Черт-те что у тебя получается. Мне и так нифига не спится, а тут еще такие подарки.
– Танька пыталась поплотнее усесться на руку, так, чтобы рука онемела и перестала провоцировать на разные нехорошие поступки, но было уже поздно. Зловредный импульс злобного вражины просочился куда-то дальше, и Танька разозлилась не на шутку.
– Иди вообще отсюда!

Саша, улыбаясь, смотрел на нее.
– Тань, ну прости идиота. Понимаешь, это самое простое. И самое безобидное.

– Ничего себе - безобидное!
– возмутилась Танька и пнула Сашу пяткой в колено.
– Ты мне все сам рассказывал про телохранителя и клиента. Очень умно так рассказывал. Ну и что ты теперь вытворяешь?

Саша ни капли не устыдился - все смотрел на нее с милой обаятельной улыбкой.

– Ну, я вроде бы говорил о телохранителе. Клиенту позволяется…

– Сволочь, - констатировала Танька, отворачиваясь и укладываясь на постели клубочком.

– Тань. Ты еще не поняла, что я уже не телохранитель и ты не клиент? Что нам светит только одно - лаборатория Скиннера?
– пощекотал ее за босую пятку Саша.
– Кончилась моя карьера, и все уже кончилось. Осталось только добраться до Маршала и ждать, когда к нам в очередной раз придет добрый дядя с собачьим нюхом.

– А ты уже лапки поднял и сдался?
– буркнула Танька.

– Я не так уверен в себе, чтобы пытаться играть в «казаки-разбойники» с силовыми структурами.

– Спекся, - поставила диагноз Танька и со злости залепила кулаком в стену.

– Я не спекся. У меня просто было время все спокойно обдумать. И придумалось мне, что человек, заявляющий: «Только наберите номер и продержитесь два часа», располагает всеми возможностями найти нас и взять тепленькими. Это тебе не мелкий мафиозо Маршал, каких в Москве еще пара десятков.

– А за границу?
– уныло спросила Танька.

– А выпустят?
– в тон ей ответил Саша.

– А нелегально? В Белоруссию, потом в Прибалтику, потом в Швецию какую-нибудь?

– Мысль, конечно, интересная. Да и через Кавказ тоже уходят. Только с политическим убежищем у нас никак не выйдет - не того полета птицы. И у нас нет там ни связей, ни достаточного количества денег. Так что есть все шансы быть препровожденными под белы руки опять-таки в нежные объятия Скиннера.

– Ну, хотя бы попытаться можно…

Ночную тишину разрезало жужжание. Саша секунду соображал, потом вспомнил:

– Моя мобила…

1. Кэсс: День 5й