Черный к свету

Смотреть на лицо этой девочки было всё равно, что видеть это в реальном времени.

Такое чувство, будто кошмары Блэка и его воспоминания ожили.

Возможно, ей было примерно столько же лет, сколько Блэку, когда он подвергался самому жестокому обращению. Может, дело в моей собственной травме, которую я тоже переживала из-за Солоника и даже из-за Ника, но в случае с Блэком я действительно могла это видеть. Когда я смотрела на её круглое, слишком молодое лицо, это не ощущалось как воспоминание.

Это ощущалось как прямо сейчас.

Такое чувство, что эти вещи никогда не покидали его.

Я сделала медленный, тихий вдох. Я с усилием успокоила сердцебиение.

Этой девочке нужна была наша помощь. Gaos, она нуждалась в нашей помощи прямо сейчас. Она не была каким-то воплощением боли Блэка, она была реальной. Мне нужно сосредоточиться на ней.

Я сознательно создала дистанцию в своём сознании и свете.

Как только я почувствовала, что относительно вошла в режим доктора и вышла из режима гиперэмоциональной жены-видящей, я попыталась разобраться в избытке эмоций и интенсивности в её сокрушающих глазах. Я не видела ни облегчения, ни страха, ни гнева, ни каких-либо других эмоций, которые можно было бы отнести к категории «ожидаемых», если вы видели освобождение пленников только в телевизионных шоу или фильмах.

Плен, шок и травмы творят с людьми странные вещи.

Особенно странные вещи они творят с молодыми людьми. В зависимости от того, как долго она пробыла там, внизу, и от того, насколько большая часть её жизни была сформирована таким существованием, невозможно было предсказать, как она отреагирует на нас и сможет ли она вообще с нами общаться.

Она могла даже сопротивляться нам.

Я посмотрела на её aleimi, как, должно быть, смотрел и Блэк. Я, конечно, знала, кто она такая, с тех пор, как Блэк заговорил с ней, но теперь мой свет подтвердил это.

Она определённо была видящей.

Она выглядела видящей, даже с этими широко раскрытыми глазами, резкими скулами и идеальным ртом.

Но на самом деле её выдавал странный aleimi– свет.

Он вился вокруг неё, как отдельное живое существо. Я увидела, как в нём переплетаются смыслы, образуя запутанный клубок мыслей и чувств, интенсивности и подавления. Я взглянула на её шею, не увидела ошейника, но почувствовала, что что-то душит её живой свет, несмотря на то, что я могла его видеть. Это не совсем приглушало её свет, но, казалось, ещё больше искажало его, из-за чего ей, скорее всего, сложно было делать что-либо своими способностями видящей, если вообще что-то получалось.

Это что, очередная грёбаная техническая игрушка Люциана Ракера?

— Да, — холодно пробормотал Блэк, сидевший рядом со мной. — Скорее всего. Нам нужно отвезти её в лабораторию. Сделать компьютерную томографию, возможно, МРТ.

Он не сводил глаз с девочки.

Мой взгляд упал на клетку. Она была размером всего лишь 180х120 см.

По крайней мере, она могла там лежать, и я заметила, что дно состояло в основном из матраса. Я не заметила никакой вентиляции, кроме стальных прутьев. В металлической двери имелось открытое окно, предположительно для того, чтобы пропускать воздух и, возможно, немного света. Единственное, что я увидела в комнате, где она находилась — это плюшевого слоника, которого она держала в одной руке.

У меня перехватывало горло, пока я смотрела на неё. Я боролась с жжением в глазах.

— Малышка, — прошептала я.

Я не знаю, почему я это сказала.

Её взгляд метнулся к моему.

Теперь, когда я подошла ближе, она показалась мне ещё моложе.

Вместо того чтобы выглядеть на четырнадцать человеческих лет, она выглядела ближе к двенадцати.

Учитывая развитие видящих, это означало, что ей…

— Восемнадцать или девятнадцать лет, — хрипло ответил Блэк по-английски. — Но, док, сравнение по годам не совсем уместно. Вряд ли она достигла того уровня зрелости, на который способен человек в этом возрасте. Эмоционально она гораздо ближе к тому возрасту, на который выглядит.

От его слов мне стало ещё больнее. Хотя я чувствовала, что они абсолютно правдивы.

Я чувствовала, как эмоциональные реакции Блэка вспыхивают и бурлят вокруг меня. Его голос звучал сдавленно, что заставило меня тоже бороться со слезами.

Я силилась ответить ему, возможно, поговорить с Ником, который молчал всё это время, пока мы разговаривали. Я не могла заставить себя заговорить.

Затем я увидела, как девочка взглянула на Ника, как будто только сейчас вспомнила о нём.

Посмотрев на него в этот раз, она заметно вздрогнула, но не от страха.

Её глаза распахнулись шире и смягчились, затем внезапно сделались слишком яркими, как будто она изо всех сил старалась сдержать слёзы. Она всё ещё выглядела так, словно пребывала в шоке, но теперь сквозь этот шок пробивалось облегчение. Она уставилась на Ника, словно не могла поверить, что он здесь, словно он был ответом на какое-то её желание, страстное желание, в исполнение которого она никогда не верила.

Интересно, знала ли она, кто он такой.

Думала ли она, что он тоже видящий? Она так истолковала его внешний вид? В отличие от Блэка, она, похоже, не боялась его. Это опять какая-то магия вампирского очарования.

«Нет, — пробормотал Блэк у меня в голове. — Нет, я так не думаю, док».

Он переводил взгляд с девочки на Ника, как будто что-то в их связи вызывало у него беспокойство.

«Она его знает», — тихо сказал он, обращаясь почти к самому себе.

Я всё равно ответила ему.

«Это невозможно», — категорически заявила я.

Блэк посмотрел на меня. «Я знаю, что это невозможно, док, никаким разумным способом. Но она знает. Она знает его. По крайней мере, она думает, что знает».

Я оглянулась на девочку.

Блэк был прав. Она смотрела на Ника с узнаванием, даже с любовью. Слишком влажная мягкость в её глазах была почти благоговением перед его присутствием, недоверчивой благодарностью.

Всё ещё глядя на него, изучая черты его лица, она сосредоточилась на его глазах.

— Неправильно, — прошептала она.

Я вздрогнула. До этого момента я не была уверена, что она может говорить.

Она покачала головой, явно расстроенная.

— Неправильно.

Я бросила на Ника мимолётный взгляд.

На его лице отразилась настоящая ярость. Но это чувство адресовалось не девочке.

— Сними свои контактные линзы, — прошептала я ему.

Ник вздрогнул и взглянул на меня.

Затем, услышав, что я сказала, и запоздало осознав смысл сказанного, он поколебался, затем полез в карман. Он вытащил маленький футляр с двумя отделениями и открыл крышечки на каждом из них. Он осторожно поднял руку, снял сначала одну контактную линзу, затем другую и вставил их в круглые отделения футляра.