Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"

– И почему же?
– следак смотрел спокойно и устало. Здесь у него в деле всё чисто. Заявление потерпевшей, моё беспамятство и аффект, медзаключение о телесных повреждениях - красота. И спрашивал он только для проформы.

– Нечего было под руку лезть, - я хмуро посмотрел на Гомзякова. Шармат молчал, только улыбку рукой прикрыл. Любопытно, как он уговорит эту парочку забрать заявления. Хотя - не моя забота. Главное - не за мой счёт.

– Но драку со Шлемовым вы не отрицаете?

– Не отрицаю.

Досталось этому поганцу крепко. Жаль - мало. Двойной перелом челюсти, выбитые зубы, открытые переломы правой руки в трёх местах, включая локоть, закрытые переломы ключицы и бедра, пробитый череп (это я его о кровать приложил), сотрясение головного мозга, сломанные рёбра, порванное лёгкое, разрыв селезёнки и перелом шейных позвонков. Из протокола допроса Маринки следовало, что бил я защищающегося Шлемова не только и не столько руками, как ногами. Учитывая, что из обуви я предпочитал военные ботинки, по Шлемову я прошёлся, как танк. Невзирая, что он выше и тяжелее.

Меня удивило только одно: почему я сразу его не убил. Он всегда мне проигрывал в спаррингах.

Душу я на нём отводил, что ли?

Подкрепление подоспело быстро. Два отряда. Шестеро бойцов. Об их броню я содрал кулаки, сломав двоим руки, а ещё одному выбив колено. Остановили меня экстренными мерами: временным парализатором.

Но и мне от них досталось. Заодно - всю спальню разнесли. Доломали то, что уцелело после драки со Шлемовым. Вот ещё дума: опечатанная квартира в таком виде стоять будет, пока меня не выпустят.

– Вы раскаиваетесь в содеянном?
– вопрос уже не для проформы, для протокола.

Шармат едва заметно кивает головой: раскаивайся. Утопить в пепельнице последний бычок. Индикатор измельчителя мигает красным - переполнен.

Нет, не раскаиваюсь. Даже перед парнями. Это их работа. Знали, на что шли. Клим со Шлемовым тоже не раскаиваются. Пусть это мне на суде в минус будет, но врать не хочу.

Невидимая Грань под ногами вполне надёжна. Да и я почти смирился с этим странным и полезным глюком.

– Нет.

Ловлю на себе два взгляда - "ну и дурак" Шармата и удивленный Гомзякова. И повторяю:

– Не раскаиваюсь. Я не считаю себя виновным.

Гомзяков останавливает запись, протягивает мне распечатку и ручку. Быстро пробегаю глазами текст - двадцать листов вопросов и ответов. Всё верно. На каждом листе пишу "ознакомлен", дату и роспись. Отдаю следаку.

– Я считаю ваше дело закрытым, - тот вкладывает протокол в папку.
– И завтра передам дело судье. С вашим ходатайством можете обратиться к нему.

– Обратимся, - Шармат встаёт, собирает свои вещи.
– Обязательно.

– Удачи, - Гомзяков изображает вежливую улыбку.
– Охрана. Уведите обвиняемого.

– До свидания, Алексей Витальевич, - Шармат наблюдает, как меня заковывают обратно в наручники.
– До скорой встречи.

– До свидания, - я прощальным взглядом смотрю на пустую пачку "Звезды", а затем на адвоката.
– До суда.

Глава 5. ИИНВС

На суд меня повели через день.

Конвоем до бронированного автозака, внутри в отдельную клетку, в общей - двое. Косятся в мою сторону, но один из конвоя прикрикнул - отвернулись. Мне нет до них дела. Судя по скорости и плавности хода - мы на третьем уровне, спецполоса. По соседней, свободной скоростной, я несколько дней назад гонял на гравицикле. Смотрю на руки: мелко вздрагивают. Вторые сутки без курева.

Но ломка лучше, чем отупление от блокиратора.

За эти же сутки я привык к тому, что часть сознания упорно отказывалась расставаться с неожиданным глюком. Впрочем, невидимое путешествие по золотистой грани не только не мешало, но и служило своеобразным зеркалом ситуации. Потому я успокоился и позволил этому выверту психики существовать в сознании.

От Визо, временного изолятора, до здания суда по спецполосе - полчаса. Здание суда стоит отдельно от общего исполнительного. Как и Визо. Традиция и безопасность.

Автозак тормозит. Мягко, чтобы арестанты не пострадали: прутья под напряжением. Сначала выводят из общей. Меня - через несколько минут.

Здание Федерального суда системы Н-42/48.

Я часто проезжал мимо: высокое, облицовка из белого мрамора, вставки из пирита, над вишневой крышей шпиль с флагом Федерации. Перед зданием аллея, вокруг парк и кованая ограда с электронной системой безопасности и слежения. Всё стандартно: после образования Федерации здания силовых структур, вошедшие в систему ЧК, на любой планете выглядят одинаково. Но нельзя не признать - в этой функциональной строгости есть определённая красота.

Задний двор не такой.

Глухой забор, по нему - вечная, как мир, "егоза". Над нами пуленепробиваемый купол. Пока конвой сдает меня местной охране - смотрю на небо. В тучах. Тяжёлых, дождевых, клубящихся. Кажется, даже запах надвигающейся грозы чую. Постоять бы сейчас под дождем, босиком на траве, как на Рапистре... Робу эту вонючую с себя снять...

– Пошёл!

Это уже мне.

Короткий коридор, решетка, поворот, просторное помещение. Справа - стол охраны с документами и внутренней связью. Слева - клетки камер. Наручники натерли запястья, но их не снимут, пока не вернусь обратно в Визо.

Снова одиночка. Всё просматривается. Через две пустые камеры от меня - общая, народу человек двадцать. Сидят тихо и молча: охрана бдит. Покурить бы...

Мелодичный перелив местной связи бьёт по нервам. Вздрогнул: "Меня!" - и одернул сам себя: с чего бы так быстро? Но не ошибся. Двое подходят.

– Донников? Алексей Витальевич?

Киваю.

Писк электронного замка - и снова путь по коридорам. Лифт.

– Лицом к стене.

В спину упирается короткий ствол автомата. Работа у парней - не позавидуешь. Хотел бы я уйти - ушёл бы легко. С оружием и без наручников.