Черный риэлтер

— Хорошо, я все поняла, — Сказала судья. — Суд удаляется для принятия решения.

Все встали, Куликова ушла. Ольга вышла на крыльцо, перекурила. Тут ей позвонил Астафьев.

— Как дела?

— Перерыв. Пока все идет нормально.

— Как Кашина?

— Терпимо, пока ничего особенного эта сука не выдала.

— Ну, тогда ни пуха тебе, ни пера.

— К черту.

Через сорок минут секретарь пригласила всех пройти в зал заседаний. Куликова, своим бесцветным, монотонным голосом долго перечисляла разные статьи закона, а потом вынесла свой вердикт: — Отклонить ходатайство прокуратуры о взятии под стражу Зубаревской Софьи Романовны, и Малыгина Георгия Ивановича. Применить к обвиняемым такую меру пресечения как подписка о невыезде. Приговор вступает в силу немедленно.

Эти слова ввели Ольгу в состояние шока. Она в каком-то трансе наблюдала, как конвойные открыли клетку и люди, которые на сто процентов были жуликами и убийцами, покинули ее. Софья расцеловалась с Кашиной, и все они втроем вышли из здания суда. Малиновская машинально пошла за ними, и с крыльца наблюдала за тем, как криминальная парочка усаживается в такси. Когда же машина скрылась за поворотом, Ольга вытащила мобильник и позвонила Астафьеву.

— Юра-Юра, она их освободила.

— Что!! — Астафьев был ошеломлен. — Как?! Совсем?!

— На подписку о невыезде. Юр, это как? Это вот как, как это, почему?!

Она стояла, и плакала, плакала от обиды и чувства собственного унижения. Между тем мимо, даже не взглянув в сторону Ольги, прошла Куликова. Пикнул, радостно приветствуя хозяйку серебристый «Ниссан-Альмера». Судья загрузилась в машину, и, с гордо поднятой головой поехала от здания суда к своему двухэтажному дому на окраине города.

В это время Кашина спросила Софью: — Ну, куда теперь?

— В сауну, к Абдуле, — предложил Жора.

Кашина была не согласна.

— Ну, можно и к Абдуле, но вы сначала со мной расплатись. А то стрельнете счас из города, и поминай, как вас звали.

Сонька усмехнулась.

— Да нет, я теперь из этого города хрен уеду. Хорошо, если ты не веришь мне, то поехали на улицу Павлова.

На этой улице они подъехали к дому, где жил лихой десантник Соков, но цыганка вошла не к нему, а в первый подъезд. Кашина удивилась. Она знала, что Софья до этого жила в квартире в совсем другом районе города.

"Похоже, это запасная нычка у ней", — поняла Антонина.

Между тем Софья поднялась на пятый этаж, открыла неприметную дверь однокомнатной квартиры своим ключом, прошла в зал. Ей показалось, что в квартире слишком холодно. Из мебели в зале стоял только огромный, старомодный комод. Она открыла нижний ящик, запустила руку куда-то вглубь, в россыпь старого, противно пахнущего белья и… Софья не поверила сама себе. Свертка с деньгами там не было. Тогда она начала по очереди выкидывать все ящики на пол, и только когда от комода остался только ребристое основание, поверила в то, что ее ограбили. Софья вскочила на ноги, затравленно оглянулась по сторонам. Она отодвинула в сторону штору, и поняла, почему в квартире так холодно. У балконной двери не было стекла. Все оно лежало в квартире, но не целое, а разбитое, и скрепленное между собой скотчем. Зубаревская тут же догадалась, как работали домушники — спустились с плоской крыши на веревке, заклеили стекло скотчем, что бы не было звона и осколков, о которых можно было порезаться, и, разбив его, влезли в квартиру. А дальше все было просто: мебели один комод, перетрясти его много времени не надо было.

Жора понял, что случилось что-то неприятное сразу, как только Софья вышла из подъезда. Такой он ее не видел даже в момент ее задержания.

— Тонь, на вот тебе в залог мой телефон, — сказала Софья, жестом выманив из машины адвоката и Могильщика. — Деньги будут завтра.

Сотовый у цыганки был навороченный, с фотоаппаратом, диктофоном, поэтому Кашина охотно взяла его в залог, и тут же уехала.

— Что случилось? — спросил Жора.

— Нас обнесли. Увели все деньги, наш «общак», всё, что я тут прятала.

Могильщик выругался, со всей душой, и знакомыми матерными словами. Он закурил, предложил сигарету Софье.

— Кто это мог сделать? — спросил он.

— Не знаю!

— Пошли, посмотрим.

В квартире Могильщик первым делом разулся и заставил это же сделать свою подругу. Он включил свет и внимательно осмотрел следы оставленного погрома.

— Так и было? — спросил он Софью, кивая на кучу разбросанного белья.

— Нет, это я уже тут метала. А так все было аккуратно, я и не поняла сразу ничего.

— Собери все как есть, только не следи пальчиками.

Жора осмотрел балконную дверь, хмыкнул.

— Сколько тут у тебя было? — спросил он.

— Пять лимонов. Половина в баксах, половина в евриках.

— Да, хорошо парни крутанулись. Что, попробовать их найти?

— Найди, их Жора! Возьми свою машину, — она достала свое портмоне, половину находящихся в нем денег отдала Могильщику. — На вот тебе на расходы, а я сейчас попробую стрясти бабки с должников.

— Это с кого?

— С Каховского и Ибрагима. Дай мне твой мобильник, а себе купи новый.

Она нашла в записной книжке сотового телефона номер Каховского. Тот очень удивился, услышав в трубке голос цыганки.

— Ба, Софья! Вас что, уже выпустили?

— Да. Все что нам шили эти недоумки накрылось медным тазом. Подготовь деньги за квартиру, я за ними сейчас заеду.

— Слушай, у меня сейчас их нету.

— Ничего не знаю.

— Соня, у меня их нету! — повторил Каховский. — Я же думал, что тебя надолго упекли. Я их тут же в дело пустил. Через неделю я их тебе верну.

Сонька не выдержала, и заорала в микрофон.

— Витя, ты что, сука, на перо захотел!? Ты мне эти байки не пой, ты не Арина Родионовна! Чтобы завтра же, завтра же! Бабки было полностью! А то я тебя еще и на счетчик поставлю.

Положив мобильник на стол, Каховский с досадой посмотрел на него, словно это телефон был виноват в этих дурных вестях. Потом он снова взял его в руки и набрал номер Малиновской. В этот раз его тон был умеренный, почти ласковый.

— Ольга Леонидовна, здравствуйте. Это Каховский. Ольга Леонидовна, что, неужели дело Зубаревской прекращено?

— Нет, почему. Это дело никто закрыть не может. Просто суд решил выпустить ее по подписке о невыезде. А следственные действия мы будем продолжать. Она еще погуляет, но недолго, пару дней, не больше. Не беспокойтесь, Виктор Антонович. Мы ее непременно посадим.

— Хорошо, спасибо большое, Ольга Леонидовна.

Он положил трубку и подумал: "Соньке надо когти рвать, вот она и психует. С недельку помурыжить ее, а там либо она свалит из города, либо ее все-таки посадят. Хрен ей, а не деньги!"