Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой?
Шрифт:
Сергей взял бокал и вышел на балкон. Ачишхо. Аромат южной ночи. Романтика…
Вернувшись в номер, он позволил себе наконец поверить в то, что этот везучий, но суетный день кончился. Лёг на кровать, закрыл глаза и стал вспоминать.
…Пронзительный петушиный крик по утрам означал только одно — он у прабабки Полины в деревне. Лучшие дни детства, которые он не забудет никогда. Он кормил кур, бегал собирать одуванчики для кроликов — с одной стороны — помощь, с другой — приключение, а после — гонки на велосипеде с соседскими мальчишками. Кто быстрее до реки и обратно. Ба (так он называл прабабку Полину) хоть и была суровой на вид, но внука
Прабабка Полина частенько сама провоцировала мальчишеские вылазки — в лес за ягодами, в медпункт на ту сторону реки за лекарством. Когда Сережа немного подрос, то понял — в жизни ба есть дела, в которые ему, внучку любимому, нос лучше не совать. И если в городе он скорее мечтал о том, чтобы его перестали опекать, то тут… Тут дело другое. В их дом приходили люди. Разные. Кто банку мёда принесёт, кто конфет из города. Прабабка с «гостями» (люди были ей совершенно незнакомы — он это понимал), часами просиживала в комнатке на втором этаже. Комнатка всегда была заперта, а ключ от неё лежал в шкатулке. Та шкатулка манила его каждый день. Ему страсть как хотелось посмотреть, что же там, в той таинственной комнате? Мало того, здесь, в деревне, его посещали видения. То крошечный старичок подмигнет из-за печки. То явится огромный черный кот и примется катать бабкины клубки по веранде!
Прабабка Полина всего этого не замечала. Или делала вид? Он не знал наверняка, но на всякий случай молчал, пока наконец однажды не выдержал — открыл заветную дверцу. Преступление было тщательно спланировано — Сережа дождался вечерней дойки, пробрался на второй этаж и…
Комната была пуста. Стол и стул — а больше и нет ничего. На стуле у окна сидит старушонка, пряжу прядет. Совсем как в сказке о спящей красавице.
— Брысь! — Старуха топнула ногой, из-под прялки выскочил огромный чёрный кот,
налетел на мальчика, и они вместе кубарем полетели с лестницы, прямо под ноги прабабке Полине.
Старушка пошатнулась, выплеснув молоко на пол. Кот молоко лакает, а ба смотрит на внука пристально. Смотрит, но ничего не говорит. Он тогда тоже ничего не сказал, но уже следующим вечером, попросил рассказать сказку и выпалил всё одним махом — про домового (Серёжа был уверен, что коротышка за печкой — домовой и есть), кота и… тайную комнату. Пусть рассердится. Пусть накажет. Но держать всё это в себе он больше не может.
— Так вот, значит, как… — пробормотала Полина.
И всё. Ни слова больше. Серёжа долго ждал, и когда уже решил, что не простит его ба, отправит обратно в город, добавила:
— Теперь уйду со спокойным сердцем. Принимай, внучек…
— Ба? О чём это ты?
С того самого вечера всё поменялось. Старушка стала чаще кашлять, кутаться в тёплую шаль, хоть на дворе лето, а чужие люди в их дом и вовсе перестали ходить.
Однажды ночью она взяла большую корзину (и как только сил хватило нести?) и они вдвоём отправились в лес. Остановились на перекрёстке чуть заметных тропинок. Серёжа всю дорогу слова не выронил — просто шёл. Делал то, что велят, а почему — до сих пор он не может ответить себе на этот вопрос, как и не может понять — было всё, что случилось взаправду или приснилось.
Пока ба вынимала из корзинки свечи, нож с чёрной ручкой, красные и чёрные нитки, каравай хлеба, пиво и муку, он сидел на поваленном
дереве и с интересом наблюдал. Как она сыплет муку по кругу, бормоча на таинственном языке. Как разматывает, отмеряя, нитки. Разводит костёр в центре причудливых знаков.«Огонь разжигаю, зверя призываю! На зов отзовёшься, лицом повернёшься! Гори-полыхай, освещай-согревай. Гори-гори ясно, чтобы не погасло — выходи, огненный зверь!»
Огонь скользнул к мальчику, обошёл кругом, обдав жаром лицо. Он помнит, что не испугался тогда. Помнит, как в деревне говорили о том, что видели огонь в лесу.
«Старую дорогу пеплом посыпаю, новую ковром укрываю».
С этими словами ба что-то бросила на тропинку, раздался треск. Воздух заискрился, запахло серой. Зашумел лес, заплясали тени, но и тогда ему не было страшно. Он помнит. Помнит отчётливо все, что было.
И сколько бы ему потом не рассказывали, как тронулась бабка Полина перед смертью умом, напоила его чёрте чем и едва не сожгла в лесу (но об ушедших — либо хорошо, либо никак), он всё помнил. Помнил и ни с кем не делился собственными видениями. Если то побочный эффект с тех самых пор — пусть так оно и будет. У него будет меньше проблем, если держать язык за зубами.
«Сумасшедшая старуха» в тот злополучный вечер «порезала руку ребенку», и ритуал передачи союзника был завершён. Он вырос. Выяснил всё, что только было возможно о подобном колдовстве. Вот только легче от этого не стало…
— Призываю союзника! Выходи!
Из-за прабабкиной спины появилась тень. Тогда он увидел её впервые. Девочку с рожками.
«Повязываю кровью! От века до века с этим человеком. Рядом быть, на помощь спешить, чужую кровь — пить, его — оберегать, ни капли не проливать. С этого раза до последнего часа… Связала, привязала, навек повязала. Держись, союз, крепко на слове моём лепком!
Ла лу эшехомо гултун, гултун, руахан ваишба!»
Колдунья (а прабабка Полина была колдунья, в этом у него не было сомнений) разломила хлеб и положила на землю. Из-за деревьев высыпала нечисть — крошечные лохматые существа, кто с рожками, кто — без, они кривлялись, улюлюкали, а маленький Серёжа смотрел на них и глазам не верил…
Полина взяла нож и, пока нечисть принимала дары, начертила на земле линию, отделяющую её, внука и чертовку от остальных перекрёстных духов.
— За помощь уплачено! Возвращайтесь к себе обратно!
«Яндара руахан соб лаваса!»
И с тех самых пор началось... Кто его обидит — споткнётся, упадёт, разобьёт коленку. В кровь. Чужая кровь лилась со всех сторон, а он оставался невредим. Шло время. Мальчик рос. Он игрывал и выигрывал в азартные игры, вкладывая средства в разного рода проекты. В свои тридцать с небольшим Сергей Березин — состоятельный, солидный бизнесмен.
Завидный жених…
Вновь «девочку с рожками» так же явственно, как тогда в лесу, он увидел, когда готовился к зачёту. Может быть потому, что никак не мог ничего запомнить после бурной вечеринки и был почти в отчаянии.
— Привет, — чертовка, сидела на компьютерном столе, обвив себя хвостиком, болтая копытцами.
На кисточке хвоста — зелёный бантик.
Он тогда уснул за компьютером. Во сне кто-то пел тоненьким голоском детскую считалочку:
«На боку зелёный бант, его любит капитан…»
Очнулся — на клавиатуре зелёная атласная ленточка — подарок из преисподней. Эту ленточку с тех самых пор он всегда носит с собой, как доказательство того, что не сошел с ума. Не привиделось, не приснилось.