Чертоги Казад-Дума

Не меняя позы и выражения лица, ангбандка дождалась ухода Короля-под-Горой. Когда эреборец вновь оказался в окружении приятелей, чародейка чуть нагнулась вперед, поднимаясь на ноги. Затекшее тело нехотя приняло возлагаемую на него нагрузку. Потянувшись, медленно и сладко, Ниар стряхнула с себя засохшие травинки.

Слова Торина оказались больнее, чем ожидала принцесса. Верно, в глубине души она все же рассчитывала на понимание со стороны гнома. Не стоило давать чаяниям подобного толка возможности разрастить до небывалых величин. Качнув головой, Ниар улыбнулась в лицо тихой и прохладной ночи. Жизнь вновь все расставила на свои места самостоятельно. Противиться естественному ходу вещей было бы неумно, а потому Красная Колдунья с покорностью и вновь крепнущей гордостью напомнила себе о долге перед спящим Белериандом.

По воле судьбы ей предстояло унаследовать вслед за отцом Железную Корону Дор Даэделота. Разве могла она проявить малодушие?

По воле судьбы ей предстояло унаследовать вслед за отцом Железную Корону Дор Даэделота. Разве могла она проявить малодушие? Нет, ни в коем случае. А слабость? Могла ли старшая дочь Мелькора позволить себе хоть на секунду побыть слабой? Тоже нет. Престол Ангбанда требовал от своих хозяев силы, крепкого нрава и умения забывать о добросердечности. Из всей пелорийской тройки только Ниар подлинно соответствовала былым ожиданиям отца. И Анаэль это превосходно понимала.

Бессмертная не испытывала зависти или злости по отношению к сестре. Всякий раз, оказываясь рядом с Красной Колдуньей, белокурая эльфийка лишь преклоняла свою голову перед Ниар, памятуя о том, что когда-нибудь ее признают Владыкой Темных Земель. Даже будь у Анаэль возможность поменяться с сестрой местами, волшебница вряд ли бы воспользовалась ею. Никто не мог желать судьбы, подобной той, что выпадала на участь предводителей армии Дор Даэделота. Непреложно, по праву крови Красная Колдунья могла прорицать участь целым поколениям существ Эннората, но вкупе с властью и могуществом Ниар по наследству получила еще и ответственность за будущность своего народа. Этот факт перечеркивал личное счастье, личные интересы, личное миропонимание. Для старшей дочери Вала Мелько не существовало и не могло существовать ничего, кроме потопленных равнин Белерианда.

Бывали времена, когда Красной Колдунье приходилось туго. И тогда на помощь ей всегда являлись родные. Анаэль, сама целиком и полностью верная делу отца, никогда не жалела о выпавшем ей жребии. Как не жалел и Талрис. Наперекор всем предрассудкам и небывальщинам, отношения между тремя героями гор Пелори строились исключительно на почтении и взаимной лояльности.

В этот раз помочь Ниар Анаэль даже если бы захотела, не смогла бы. Злой рок – а может, великодушное провидение – поставил старшую дочь Мелькора перед тяжелым выбором. Бессмертная не сомневалась в чистоте помыслов наследницы ангбандского трона. Если Красная Колдунья хотела сохранить жизнь Торину Дубощиту, значит, существовала некая причина, оправдывающая грандиозную цену гномьей душонки. Не важно, какие мысли понудили Ниар действовать без утайки. Главное, что чародейка не побоялась выступить против слова Творца.

Переведя дух, Анаэль прошла вдоль малахитовой стены. Гравюра, вытесанная в камне, тянулась далеко вдоль цельного куска горного массива, под самый потолок окрашивая холл Мории искусно писаной картиной. Улыбнувшись краешками губ, эльфийка потянула руку к холодной скале. Тонкие пальцы прикоснулись к отшлифованной поверхности изумрудно-зеленой породы.

Мало кто знал, но хроа детей Мелькора походила на хроа Валар, обретающихся в Амане. Во время оно сами избравшие себе сосуд, Миас вместе с бренным телом возобладали дарами своей земли, к которым были привязаны смертные доспехи. Тленная оболочка таила в себе истую сущность чародеев Дор Даэделота, многогранную, светящуюся, ярую, как сама материя. Воистину дети Белерианда, пелорийцы располагали силой стихий и стихиями этими были, подобно перворожденным детям Илуватара. В них крылся голос Валинора и сила тех древ, что некогда озаряли девственную Арду. Но не только мощь Амана вобрали в себя три воина Дор Даэделота. Обретя сущность и лицо, возмужав и окрепнув, они взыскали благодать своей родины, ставшей их кровью и плотью. Так Талрис научился вслушиваться в пение душ, Ниар увидела облик Последнего Провожатого, а Анаэль научилась читать истории, сокрытые в материальном облике мира.

Дотронувшись до малахитовой стены, эльфийка увидела тех, кто некогда над нею работал. То были веселые и добродушные гномы, любящие эль и работу. У них были семьи и друзья, привычки и традиции, свои страхи и опасения. Их жизнь, будто отражение на воде, замелькала перед глазами Миас колоритными вспышками давно померкнувших звезд. Бессмертная лицезрела лица умельцев, слушала их голоса, вплетенные невидимыми нитями в фееричную гравюру, наслаждалась их песнями. Она коснулась своим благородным сердцем всех перепутий их канувшей в небыль жизни. Так, например, у одного из строителей-гномов по завершении работы родилась дочь, а у другого погибла жена. По прошествии определенного времени кроха-гномка старого ремесленника превратилась в прекрасную девушку, нашедшую свою любовь в лице подмастерья отца. Спустя множество лет далекий потомок этой пары нашел свое место в отряде Торина Дубощита, став неотъемлемой частью истории существ, борющихся за попранные идеалы свободы.

Анаэль отдернула руку от гравюры. Того гнома звали Бифур и у него было два чудесных кузена. Все трое приходились близкими друзьями эреборского Короля, о котором бессмертная ничего знать не хотела.

Сглотнув, остроухая дева развернулась на месте. Еще некоторое время потратив на мимолетное созерцание прекрасной стены, неторопливо зашагала по направлению к запечатанным вратам Казад-Дума. Бесшумно шествуя по коридору, эльфийка взвешивала принятое решение. Рассуждая и оценивая, Анаэль считала определенный риск оправданным. Ниар, вероятнее всего, поступила бы точно так же.

Она увидела его издали, стоящим в нерешительности перед гигантскими вратами. Готовый к тяжелому путешествию, Траин то и дело нервно поглаживал навершие волшебного меча. Порой поглядывая в сторону своего варга, подгорный житель не торопился покинуть крепкие стены Казад-Дума. Там, вне крепости, ширился мир, от которого старый Король-под-Горой успел отвыкнуть. Страх снедал гнома и не позволял ему действовать без проволочек.

— На Вашем месте я взяла бы с собой плащ потеплее, — громко сказала Анаэль, сложив руки на груди. Остановившись поодаль, она окинула открытым взором высокие резные ставни. Эти врата оставались закрытыми в течение столетий. Пришел их день вновь раскрыть недра Мории всему сущему.

Заслышав рокочущий голос, Траин подпрыгнул на месте. Явно озадаченный появлением эльфийки, он ошеломленно обернулся, выискивая глазами свою покровительницу. Увидев Анаэль в тени, гном понуро опустил плечи.

— Там прохладно, — пояснила спустя пару секунд волшебница. Ступая на свет, широко улыбнулась, чувствуя разливающийся внутри хлад. До последнего момента бессмертную не покидала надежда на благополучный исход интриги Азога.

— Что ты тут делаешь? — поинтересовался Король-под-Горой, приосаниваясь. Немного рассеянно оправив рубашку, кашлянул, прочищая горло.

— Хочу пожелать Вам доброго пути. Дорога до Мордора длинна и опасна, — Анаэль подняла головку. Не позволяя чувствам пробиться сквозь выстроенную в уме стену, заставила себя опустить руки вдоль тела. Величие – вот что хотелось ей выразить в своей позе и голосе. — А погода нынче совсем дурна. То тучи, то дождь, иногда – даже снег. Будь моя воля, я бы носа не выказывала из теплых палат. Но, Ваше дело.

— Чего ты хочешь? — ощетинившись, гном чуть оголил подаренный клинок. Бессмертную тут же охватил приступ смеха. На что мог рассчитывать Траин, угрожая Миас ее же оружием? Бедняга, вероятно, ослеп от смятения. — Остановить меня?

— Нет, что ты, — сменив тон, Анаэль ловко расстегнула застежку своей накидки. Плотная, подбитая мехом, она великолепно согревала даже в самые сердитые холода. Стянув с плеч пригожую тальму, бессмертная с легкой иронией решила, что гному она будет в самую пору. Вытянув руку перед собой, метнула накидку под ноги Короля. — Кто я такая, чтобы останавливать тебя или переубеждать? Решение твое, гном, остается только твоим. Лети на юг, как шавка, беги к тому, чей лик устрашает Средиземье. Передай Саурону привет от нас, от Миас, и напомни, что дети Белерианда никогда не прощают допущенных ошибок.