Чертоги Казад-Дума

— Никто не хочет битв и кровопролития, — мрачно прошептала Тауриэль.

— Никто и никогда, тут ты права, — разворачиваясь на месте, Кузнец оскалил зубы. — Но путь не выбирают. Он сам выбирает нас.

— Куда ты направишься? — эльфийка начала озираться по сторонам так, будто впервые оказалась на Мен-и-Наугрим. Видимо не нравилась бессмертной перспектива одинокой прогулки по столь отдаленным от дома местам.

— Туда, где сходятся все дороги, — коротко ответил Феанор. Теперь степенно вышагивая в обратном направлении, Верховный Король Нолдор казался довольным. — В Казад-Думе лежит нечто, что сможет помочь мне избавить Эндор от пелорийской тройки. Могу ли я спокойно об этом факте забыть?

Закончив свою мысль, Феанор покинул эльфийку, видимо не желая сопровождать ее дальше. Осаа, глядя в спину знаменитому мастеру кузнечного дела, нахмурилась. Медный привкус, разливавшийся во рту, нагонял дурноту. Сумерки сгущались над Лихолесьем, как над Средиземьем сгущались тучи близящейся битвы. Не зная, за кем последовать теперь, гномка проводила Феанора долгим взглядом. Сомнений в правдивости его слов подгорная жительница, в отличие от Тауриэль, не испытывала.

Лучше других ей было известно, какие странные вещи творились за кулисами тихой и мирной жизни. Никаких тайн больше не существовало. Осталась лишь игра, правила которой никем не соблюдались.

Никаких тайн больше не существовало. Осталась лишь игра, правила которой никем не соблюдались. Стоя напротив гигантских каменных врат, Азог гадал, что же хранилось в гномьей сокровищнице. Наверняка какой-нибудь особенно ценный и могущественный артефакт. Разве стали бы владыки мира грызть друг другу глотки из-за пары золотых слитков или огромных камней? Нет, конечно же. Нечто важное покоилось там, за резными дверями из камня и стали. Нечто крайне необходимое всем тем волкам, что ныне готовы были разорвать Эндор в клочья.

Шагнув вперед, бледный орк замер. Чуть помедлив, оглядел густую рунопись на грубо кованных обкладках дверей. Пластины из проржавевшего железа буквально врезались в твердую, крепкую плоть скал. Испещренные серебряными нитями, они сияли в темноте едва заметным голубоватым заревом. Старая магия рода Дурина. Кто бы мог подумать, но гномы умели в свое время отлично колдовать. Нераспечатанная сокровищница была тому отличным примером. Сколько ни пытались упрямые орки открыть заветные врата, ничего не выходило. В ход шло любое оружие и любые инструменты, от крохотных кинжалов до исполинских таранов. Каменная дверь выдерживала любые удары. Мория даже сейчас оставалась непокоренной.

Вытянув перед собой когтистую лапу, Азог положил ладонь на холодное тело врат. Кожу тут же обожгло морозным дыханием, безумствующим и кровожадным. Забавно, но, наверное, старый Король-под-Горой мог открыть заветные ставни. Хотя, будь все так просто, Анаэль давно бы заставила своего подопечного вытащить из темницы заветный клад. Но нет. Миас ждала появления в Казад-Думе нового предводителя детей Дурина. Азог зарычал. Проклятый Торин Дубощит, да будет век его короток.

«Ничего, — утешил себя гундабадец, наслаждаясь болью в ладони. — Ничего. Этот глупец придет сюда за своим отцом, высокомерно надеясь раз и навсегда покончить со мной. Как бы не так. В этот раз я отрублю голову мелкому выродку и брошу ее варгам, чтобы посмотреть, как те сдирают плоть с костей. А после заберу голый череп у щенков и сделаю из него свою собственную корону. И, если повезет, отправлюсь к Эребору. Одно гномье королевство уже принадлежит мне. Почему не быть и второму?»

Такой исход событий имел право на существование. Если план Азога относительно Траина в конечном итоге окажется успешным, гундабадец окажется в относительной безопасности, и в определенном смысле будет обладать возможностью менять расстановку сил на карте. Конечно, на полную протекцию Саурона рассчитывать не стоило. Хозяин сейчас занимался подготовкой армии. Вероятно, Владыка сам опасался чародеев Ангбанда. Однако из всех живых только он и имел представление о действительной мощи загадочных детей Мелькора.

Впрочем, не исключались и иные возможности. Азог, запертый в Мории под строгим надзором Анаэль, не мог даже для себя решить, кто из действующих сил обладал большей армией и большими ресурсами. В чем бледный орк точно не сомневался, так это в уме Миас. Действующие вдали друг от друга, они, тем не менее, умудрялись работать слаженно и результативно. Беря в расчет недавний призыв Ниар, взбудораживший всех и вся, гундабадец даже мог предположить, что ангбандцы втроем составляли ту самую ударную часть древней армии, что некогда сумела обратить на себя взор Валар. И если в этом заключалась правда, стоило проявить не дюжую хитрость во избежание лишних конфликтов.

Азог осклабился, отступая прочь от каменных врат. До тех пор, пока в Казад-Дум не ступит Торин Дубощит, зачарованные двери останутся закрытыми. То, что хранилось в сокровищнице Мории, являлось неотъемлемой частью плана Моргота. И чем-бы ни оказался предмет вожделения Владык Тьмы, охота за ним уже развернулась нешуточная. Гундабадец, против воли втянутый в борьбу за власть, не мог более играть под чужую дудку.

Чтобы связаться с Сауроном и передать ему довольно интересные вести нужно было покинуть Казад-Дум. Бледный орк поступить так не мог – клятва, даденная Анаэль, повязала его по рукам и ногам нерушимой магией. Наверное, гундабадец пошел бы на риск, если бы не поддержка неожиданного союзника. Тому, кто уже ничего потерять не может, впору поставить на кон и собственную шкуру. Траин так и поступил, выменяв временную лояльность на свободу. В гноме орк не сомневался, хотя порой и подвергал суждения подгорного жителя грубой критике. Старый Король-под-Горой, всем сердцем ненавидевший чернокровых, только и ждал удобного случая для побега. Азог, решив воспользоваться ситуацией, просто поймал удачу за хвост, предложив Траину доставить сообщение в Мордор.

После отзвучавшей песни наследницы Железной Короны медлить не имело никакого смысла. Развернувшись, гундабадец направился по просторному коридору в главный зал Казад-Дума. Широко шагая, урук ловил себя на мыслях о будущем. Длинные тени плясали вокруг, навевая мысли о грядущем пире на могиле Эндора.

Длинные тени плясали вокруг, навевая мысли о грядущем пире на могиле Эндора. Причем казалось теперь Талрису, что выиграть в споре между представителями разных жизненных философий не удастся никому. Добро и зло настолько походили друг на друга, что различить их между собой не представлялось возможным. Так священное желание Ниар вернуть отца в Средиземье воспринималось иными за зло, а жестокость правителей Валинора почиталась за благодеяние. Сам уже не решающийся судить, Талрис в оцепенении следил за эльфами. Холод проник в тело колдуна и все конечности, обратившись в ледяные култышки, покрылись гусиной кожей. Страх не отравлял сознания, но очищал его, показывая реальную картину сущего.

Он наткнулся на Феанора совершенно случайно. Собираясь вернуться к Дол Гулдуру, шел по непроходимой чащобе Лихолесья, раздумывая о Ниар и о ее поспешном решении помочь Королю-под-Горой. Надеясь в глубине души, что старшая сестра припасла пару тузов в рукаве, он перешел вброд через крохотный ручей и неожиданно для себя услышал вдали незнакомые голоса. Насторожившись, Талрис без колебаний двинулся в сторону говоривших. Ступая без единого шороха по густой лесной подстилке, Миас вышел к знакомому тракту, где не так давно имел честь биться с Олорином. И не пожалел, решив познакомиться со смельчаками-путешественниками, что вышли на петляющую дорогу Мен-и-Наугрим.

Сказать, что Талрис испугался, все равно, что ничего не сказать. Из всех самых страшных врагов судьба в этот раз решила послать пелорийцам вдогонку наистрашнейшего. Конечно, чародей не сразу узнал в лице златовласого мужчины своего заклятого врага. Но не прошло и пары минут, как имя незнакомца произнесла его спутница. Замерев на месте, обомлев и лишившись дара речи, единственный сын Моргота впал в ужас. Внимательно вслушиваясь в голоса собеседников, колдун едва дышал, боясь выдать себя. Речь путников становилась то тихой, то громкой, так или иначе подходя к концу.