Чертова дюжина

— Может быть, Хорь ее забрал? — предположила Вероника.

— Вряд ли, — не согласился Марафонец. — Рыба умен и осторожен. Наверняка он потрудился припрятать папку в надежное место. Если бы Хорь решил его сдать, то Рыба, в свою очередь, имел бы возможность сдать Хоря. Нужно найти папку, и тогда мы узнаем, кто этот человек. И у меня появится лишний козырь. С нашей подачи ФСБ получит Хоря тепленьким. А зная, кто он, им легко будет вычислить и все остальное.

— Правильно. — Вероника тряхнула головой. — Кстати, ты сказал о списке. Прозвища.

— Да, я набросал. — Марафонец вытащил из кармана сложенный лист и протянул женщине. — Но учти, ты мне пообещала, что в этом расследовании займешь мою сторону. Я хочу, чтобы ты осветила мое дело максимально беспристрастно. Договорились?

— Договорились, — кивнула Вероника. — Надо будет позвонить в ФСБ.

— Кому? Этого нельзя делать, пока не выяснится, кто скрывается под прозвищем Хорь, — встрепенулся Марафонец. — Ты не можешь знать, на кого нарвешься. А вдруг на самого Хоря? Что, если он — сотрудник ФСБ?

— У нас есть какой-нибудь иной выход? Чем раньше мы передадим информацию в ФСБ, тем легче будет спецслужбам обезвредить террористов.

— Нет, — упорствовал Марафонец. — Этого нельзя делать ни в коем случае.

— Но мы обязаны что-то делать!

— Мы и делаем. Ловим Хоря. Не так уж и мало.

— А как быть со списком?

— Не знаю. Придумаем что-нибудь.

— Может быть, позвонить на Петровку?

— Зачем?

— Убийством Рыбы наверняка занимался МУР. Если досье у них, то необходимо сообщить им об отпечатках пальцев. Пусть проверяют, крутят.

— Вряд ли они станут этим заниматься.

— Это уж точно, — поддержал Марафонца шофер. — Им сейчас не до тебя. У них головной боли, как у собак нерезаных. Носятся там с высунутыми языками.

— Но попробовать-то можно? — упрямо заявила Вероника.

— Попробовать можно, — согласился Марафонец. — Как говорил незабвенный Лаврентий Павлович: «Попытка не пытка».

«Рафик» въехал во двор, обогнул желтый кирпичный дом и притулился у второго подъезда.

Вероника кивнула попутчику.

— Посиди здесь. Я быстро.

Она выскочила из машины, нырнула в подъездные двери. За столом консьержки вместо Анны Иннокентьевны сидел пропитого вида парень и читал «Спорт-экспресс». Услышав шаги, он оторвался от чтения, поднял на Веронику мутный взгляд и тут же снова уронил голову, будто тяжело ему было держать ее, одрябли, видно, проспиртованные мышцы.

Вероника вошла в лифт, нажала кнопку, дверцы с каннибальским лязгом захлопнулись, и кабинка пошла вверх.

* * *

Ровно в двенадцать ноль-ноль войска вошли в Москву. По широким проспектам катили танки и БТРы, за ними тянулись длинные колонны «ЗиЛов» и «Уралов», в которых тряслись угрюмые молчаливые солдаты. Техника сворачивала на боковые магистрали, расползалась по районам, блокируя сектор за сектором. Поднятые по тревоге силы МВД прочесывали улицы, милиционеры обходили дома, предупреждая граждан о немедленной эвакуации, сообщали точки сбора, улицы и номера домов, стадионы, военкоматы, здания театров, возле которых выстраивались колонны грузовиков, автобусов, машин «Скорой помощи» и пожарных.

Таманская дивизия перекрывала участок от проспекта Маршала Жукова до Ленинского. Участок от Ленинского до Каширки взяла на себя Кантемировская дивизия. От Каширки до шоссе Энтузиастов — дивизия имени Дзержинского. От шоссе Энтузиастов до Ярославского шоссе — десантный полк из Сокольников. От Ярославского до Коровинского — Псковская десантная дивизия. И замыкали круг полки внутренних войск из Истры и Клина.

Два десятка вертолетов, прибывших из Кубинки, дозаправлялись на Тушинском аэродроме. Им предстояло осуществлять воздушное патрулирование совместно с вертолетным отрядом «Аэрофлота» и спасательными вертолетами МЧС. Здесь же собрались пять штурмовых групп, состоящих в основном из бойцов специального назначения и офицеров-десантников.

Территорию внутри Садового кольца очищали силы спецназа, ОМОНа и СОБРа. Их присутствие здесь вызывало меньше вопросов, чем тяжелая техника и войска.

План, предложенный Котовым, начал осуществляться, причем делалось все быстро и достаточно жестко. Несколько вертолетов гражданской авиации уже барражировали в небе, патрулируя окраины. К часу пятнадцати в объединенный штаб по чрезвычайному положению начали поступать первые рапорты: «Январь-первый» закончил эвакуацию к тринадцати пятнадцати, «Январь-второй» закончил эвакуацию к тринадцати пятнадцати, «Январь-третий» заканчивал эвакуацию к тринадцати шестнадцати. Сектор «Январь» охватывал Митино и Новотушино с прилегающими к ним Пенягино и Новобратцевским, Братцево, Алешкино и непосредственно Тушино между рекой Сходней и Химкинским водохранилищем. Войска и силы охраны правопорядка действовали четко и оперативно. Людям позволяли собрать только самое необходимое на сутки отсутствия: запас еды, средства личной гигиены, деньги, малогабаритные ценные вещи. При глобальности и быстроте осуществления эвакуации каждое место в грузовике значило очень много.

Сложностей возникло очень много, гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Пришлось срочно перенаправлять железнодорожные составы, идущие в Москву. Разумеется, ни о каком прибытии иногородних и речи быть не могло. Так же обстояло дело и с воздушным транспортом. Самолеты на подлете к Москве разворачивались и уходили в другие города, куда позволял дотянуть запас топлива. Чрезвычайное положение в Москве затронуло несколько достаточно крупных регионов. Единственным функционирующим аэропортом в черте Подмосковья оставался военный Чкаловский. С него должен был отбыть Президент, если в ближайшие пять часов ситуация кардинально не переменится к лучшему. В течение пятидесяти минут самолет номер один должен прибыть в Петербург, откуда Президент сможет контролировать происходящее. Сейчас во Внуково-2 готовили сразу три самолета. Делалось это исключительно для отвода глаз, поскольку командующий операцией, вняв доводам аналитиков ФСБ, не исключал версию создания критической ситуации с целью устранения Президента. Может быть, злоумышленникам каким-то образом удалось заминировать и правительственный аэропорт.

В лесопарковых массивах — в Тимирязевском, в Сокольниках, в Измайлово, на Лосином острове — сосредоточились САПР: бульдозеры, тягачи, трелевщики, краны. Куча техники, которая, безусловно, понадобится в случае ядерного взрыва. Во всех пригородных аэропортах спешно заправляли топливом самолеты. Рейсы, запланированные на ночные часы, отменялись. Часть населения эвакуировали за черту города на прогулочных теплоходах из Северного и Южного речных портов. Автобусные парки работали в авральном режиме. Людей вывозили в пионерские лагеря, пансионаты, совхозы. Представителей зарубежных стран отправляли в ведомственные дома отдыха. Эвакуация девятимиллионного мегаполиса была лишь вопросом времени, а времени-то как раз оставалось очень мало.

Спецкоманды заканчивали прочесывание опустевших веток метрополитена на предмет наличия психопатов, вздумавших побродить по рельсам. Дежурные оставались на станциях, но лишь для того, чтобы выпустить персонал, а затем самим подняться на поверхность. Поезда, еще находившиеся на ветках, уплывали в депо, где застывали неподвижные, сонные, словно приглашающие пассажиров прокатиться открытыми настежь дверями.

Командующий операцией благодарил бога за то, что террористы запланировали свою акцию на будний день. Без малого шестьдесят процентов населения было сосредоточено на предприятиях, что стократ облегчало работу военным и МВД. Эвакуация протекала на редкость слаженно и быстро. Проблема оказалась бы по-настоящему неразрешимой, случись все в выходные или в праздник. Разгуливающих по улицам задерживали кордоны, отправляя на сборные пункты. Некоторых грузили в машины прямо на месте, у пикетов, и увозили за город. Таким образом, более трети москвичей не знали, где находятся их семьи. Им оставалось только надеяться на то, что жена с ребенком или престарелые родители вывезены, как и они сами, что с ними ничего не случилось.