Чертова пляска

Земляна только головой покачала, но возражений по существу не нашла.

Зато после завтрака снова начала зудеть:

— И всё-таки, почему ты меня не разбудил?

Мы продолжали идти лесом в одному мне известном направлении.

— Слушай, не нагнетай. Там был один жалкий волкодлак.

— А если бы он был не один?

— Ну, тогда разбудил бы.

— Точно?! Я вот что-то не уверена.

Объяснять Земляне, что волкодлак был не просто так, а с секретом, я не стал. Моё дело. Никого другого это до поры до времени не касается. Да и вообще настроения что-либо объяснять не было от слова совершенно. Тем более, сам мало чего понимал.

Что за колдун хотел меня убить? Вернее, не колдун. Вот рискну предположить: не Троекуров ли? Вообще, очень похоже. Кто-то мне про него уже скулил, что он не колдун, а наоборот, все колдуны перед ним на цыпочках вытанцовывают.

В принципе, даже по человеческим меркам двадцать лет — это не бог весть что. Если Троекурову тогда было, скажем, тридцать, то сейчас — полтос. Вполне себе нормальный возраст, полный расцвет сил. Так что запросто может быть он.

Чую, пора бы навестить троекуровского сынульку. Пообщаться путём. Пусть сообщит мне о бате побольше сведений. Вот с огненным змеем закончим — и сразу метнусь до Смоленска. Чего резину за хвост тянуть.

— Так насчёт огненного змея, — прервал я гундёж Земляны, которая с недосыпа становилась вредная, как жена, с которой сорок лет в браке. — Кто он и что он?

— Да хрен его знает, — честно отозвалась та. — Лично их бивать не доводилось, только байки слушала.

— А почему он змей?

— Ты ещё спроси, почему огненный.

— Тоже, кстати, интересует, да.

— Не зна-ю. Повелось так почему-то. Может, кто-то спьяну назвал — оно и прижилось. Но, правда, в виде змея его вроде как никто не видал. В человечьем облике является обычно. А огненный — может, потому что по небу летит в виде снопа искр?

— Ну, может, — разрешил я. — Ладно. За хвост поймаем — спросим.

В деревню мы пришли около десяти часов. Земляна, глядя на мою кислую физиономию, рассмеялась.

— Да не хмурься ты так! Не бойся, я с тобой, не отдам тебя обратно за печку.

— Смешно тебе, — буркнул я. — А там, между прочим, ни разу не удобно. И клопы. Бр! — Я содрогнулся. — Вот с тех пор я тварей и возненавидел. Ещё не знал, что они существуют, а уже ненавидел. Такие же, как те клопы — только кровь сосут, и всё. Был бы рычаг, дёрнув за который можно убить их всех одновременно, я бы его три раза дёрнул.

— Да ясное дело — столько родий сразу огрести! Я в тебе даже не сомневаюсь.

Остроумный ответ у меня, разумеется, был, но использовать его я не стал. Потому что до меня внезапно кое-что дошло.

Когда я был парализованный, меня клопы и комары действительно задолбали так, что хоть волком вой. И когда пришёл Егор, своим появлением разбудив дремавшую во мне Силу, я, наверное, что-то такое с собой сделал подсознательно, что теперь меня ни одно насекомое не кусает.

А если так посмотреть, то я, выходит, действительно какой-то резко отличный от других охотник. Ни разу не слышал, чтоб кто-нибудь исполнял подобное. Все ограничивались Знаками, а больше ничем таким не отличались.

Так, в озадаченном молчании, я добрался до нужной избы. Помнил её лишь потому, что мы с Егором однажды отсюда выходили, а потом возвращались. Постучал в дверь.

— Кто там? — послышался голос типа-отца.

— Почтальон Печкин. Принёс заметку про вашего мальчика.

— Кого? Чего?

— Открывай, говорю, пока Знаком дверь не вынес! И так уже сутки почитай уханькали на змея вашего.

Радовало, что обратно-то мы запросто телепортируемся по Знаку. Поставить, что ли, и тут где-нибудь якорёк? Не лежит душа, конечно, однако дело полезное. Ладно, потом подумаю.

Дверь открылась, и обалдевший было типа-отец расплылся в улыбке:

— Володенька!

— Владимир, — срезал я. — А это — Земляна.

Та наклонила голову.

— Доброго дня, хозяева.

— Мы у вас остановимся, — сказал я. — Сейчас вещи кинем — и давайте, показывайте, где тут нечисть хоронится.

* * *

Показывать вызвалась типа-мать. Она была так рада нашему приходу, будто мы ей по два мешка муки и пять отрезов полотна каждый притаранили. Шла по деревне впереди, активно жестикулируя, и рассказывая, какой же Демьян сука и негодяй, что не бедный. Из-за заборов выглядывали любопытные соседи. Типа-мать на глазах раздувалась от гордости.

— Ты бы, может, не палилась так жёстко, что охотников привела? — обронил я. — Если там и правда змей завёлся, то что мешает вашему Демьяну подорваться да свалить отсюда, подальше от нас?

— Дак нету его дома, Демьяна-то. В Лапино поехал, свататься к старостиной дочке. Самая богатая невеста у нас на всю округу. Прежде Демьяну в её сторону и глядеть-то — не моги, а ныне эвона! Девка, говорят, ревмя ревит, не люб ей Демьян. Папаша другому отдать обещался, меж ними уж сговорено было, что осенью к венцу пойдут. А тут вдруг — Демьян. У папаши, как на его богатство поглядел, на подарки, что девке привёз — глаза-то и загорелись. Тот парень, с которым сговорено, хоть справный, а не богат.

— Ясно. Но Демьян же не навсегда уехал? Как вернётся — неужели соседи про нас не разболтают?

— Не, с ним давно никто не разговаривает. Как разбогател, до того нос задирать стал, что и не подступись… Пришли уже почти. Вон та изба, — типа-мать махнула рукой.

— Окей, понял. Дальше не ходи, сами разберёмся.

На всякий случай мы с Земляной протопали до конца деревни, а к дому Демьяна подобрались со стороны огорода. То, что соседи с хозяином не разговаривают, это хорошо, конечно. Но что-то мне подсказывает: если средь бела в чужую избу начнут ломиться двое неизвестных, вопросики неизбежно возникнут.

Скотину Демьян не держал, хотя помещение для неё имелось, пристройка со стороны огорода. Через эту пристройку мы и вошли в дом.

Земляна привычно подняла руку — перекреститься на икону, и замерла. Икона в красном углу имелась, но была задернута кружевной занавеской.

Земляна толкнула меня под руку, указала на икону.

— Вижу, — кивнул я.

Огляделся.

Обстановка в избе роскошью не поражала. Печь с лежанкой, кровать, стол с лавками. И — два больших сундука у стены, на которых горами были свалены мешки и свёртки. Даже фанерные ящики мелькали.

Подойдя, я присвистнул. Выглядело это так, будто Демьян собрался открывать пару точек в торговом центре.

Посуда, одежда, меха, табак, отрезы ткани, несколько пар сапог, скрученный в рулон ковёр, подсвечники, сверкающий позолотой самовар, расписные блюда и чёрт знает что ещё. Отдельно, в полированных ящичках, лежали женские украшения. Бусы, серьги, ленты… Я заметил, как блеснули глаза у Земляны, и поставил в памяти отметку — задарить что-нибудь такое. До сих пор и не думал, что ей может быть нужно это всё. Понятно, что вслух суровая охотница будет отнекиваться, но я-то интерес в глазах уже увидел.