Чертовка в Академии магии

— Рамис! — мой крик эхом отражается от стен, будто раскат грома в тишине.

Ну вот, я себя выдала.

Рамис вздрагивает, замирает, в зазеркалье лишь ладонь и мысок правой ноги.

— Эй, — расплывается в слащавой улыбке Жанна. Флёром очарования накрывает даже меня. На миг исчезают все мысли, кроме одной — как же она божественно прекрасна!

Резко мотнув головой, Рамис оборачивается:

— Мирта?

В голосе, во взгляде растерянность. Рамис словно не понимает, где и как оказался.

— Отойди от зеркала.

Рамис переводит взгляд на бронзу, точнее, на свою руку. Он выдёргивает ладонь, отступает на шаг.

— Рамис? — Жанна едва не плачет.

А ещё она снова не жалеет очарования, и Рамис подаётся, его взгляд теряет осмысленность.

— Дорогая, почему ты плачешь? Кто тебя обидел? — он подаётся к Жанне, обхватывает её за плечи. Она торжествующе вскидывается:

— Пойдём, пойдём скорее!

— Рамис! — требовательно окликаю я.

— Рамис, — капризно зовёт она.

Сзади раздаётся бег.

С Жанной надо разобраться до появления «куколок». Треснуть её что ли по голове? Я против подобных методов, но сейчас свои мозги надо спасать. И Рамиса.

Королевна грациозно поднимается, не торопясь спускается с тронного возвышения. Она явно уверена в себе, ей незачем спешить. Медленно, позволяя ощутить неотвратимость катастрофы, она приближается к зеркалу со своей стороны.

Глава 40

— Рамис.

— Любимый? — в голосе Жанны ещё больше липкой патоки.

Как ни странно, вместо возвращения полного контроля, Жанна теряет контроль полностью. Рамис вскидывает руку, с его пальцев срывается вспышка, бьёт Жанну в лоб, и она мешком заваливается на пол. Не знаю, что он сделал, вряд ли убил. Наверняка в его арсенале есть парализующие заклинания, заклинания, лишающие сознания.

— Мирта, объя…

Наверное, он хотел, чтобы я объяснила, что происходит. Если я правильно поняла, Рамис вообще не помнит, как здесь оказался.

Я на рефлексах бросаюсь на пол и перекатываюсь. Повезло — «куколки» били в спину. Попасть так, естественно, легче, чем в голову или по ногам. Магия проходит верхом и впечатывается в бронзовое зеркало.

Разбили?! Как же. Вряд ли бы они рискнули портить зеркало королевны. Бронза отвечает особо мощной волной ряби, магия безвредно впитывается.

Рамис закрывает меня щитом, и я поднимаюсь на ноги. В том, что с «куколками» он справится, я не сомневаюсь. Я смотрю на королевну. Бронза остаётся бронзой, изображение мутное, нечёткое. Королевна замирает в шаге от зеркала, то ли не хочет выходить из зазеркалья, то ли не может. Она равнодушно ждёт, наблюдает, как Рамис расправляется с её марионетками, а это неправильно. Насколько же она уверена в себе? Или она незаметно готовит какую-то гадость? Я начинаю озираться.

Между тем Рамис отправляет отдыхать вторую «куколку» из четвёрки. Они больше не пытаются достать меня, не атакуют его, лишь закрываются щитами, но это смешно, их жалкие потуги абсолютно бесполезны.

— Рамис, — всхлипывает одна из них.

Насчёт «не атакуют» я поспешила. Они не бьют магией, зато во всю изливают очарование, и Рамис «плывёт», магия искрит на его пальцах, но вот применить её Рамис уже не торопится и неуверенно опускает руку, жмурится, явно пытаясь справиться с наваждением.

— Рамис.

Магия срывается с его пальцев, из четырёх «куколок» на ногах остаётся одна.

Осознав собственное бессилие, она пробует достать меня, но щит, поставленный Рамисом, ей не пробить. Вспышка, и последняя из четвёрки валится на пол.

— Браво.

Королевна проводит пальцем по поверхности зеркало, отчего в бронзе разбегаются круги. Из зазеркалья королевна не выходит, и её голос раздаётся приглушённым, будто она говорит из толщи воды.

— Рамис, — снова окликаю я.

Он бросает в мою сторону быстрый взгляд, успокаивающе кивает.

— Тебя зовут Рамис, да? Я буду звать тебя королевский дознаватель. Я тебе нравлюсь?

— Нет.

Его ответ королевну смешит, мне же совершенно не до смеха.

— Рамис…

Что-то происходит. Она что-то делает. Воздух будто сгущается, обретает вязкость, в носу начинает свербеть от цветочной вони. Если приятный аромат в разу усилить и перемешать с запахами других цветов, не заботясь о сочетаемости, получится омерзительное амбре. Вонь усиливается, к ней примешивается запах разлагающихся водорослей.

— Дознаватель, а теперь я тебе нравлюсь? — голос всё такой же холодный, без капли игривости и кокетства.

— Госпожа, вы прекрасны.

Что?!

— Рамис!

Но он не слышит.

— Подойди ко мне, мальчик.

Она отступает от вглубь зазеркалья.

Рамис к моему ужасу смотрит на неё бездумным, полным восхищения взглядом, он послушно приближается к зеркалу.

— Рамис, стой!

Против неё моих окриков не хватает. Зато я привлекаю внимание королевны.

— Убейте её, — приказывает она.

Рамис никак не реагирует. Полностью подконтрольный, он вплотную приближается к зеркалу.

Я оборачиваюсь проверить, не очнулись ли «куколки». Нет, лежат, глаза закрыты. Тогда кто, по мнению королевны, должен меня убить? Разгадка не заставляет себя ждать. Оживают бронзовые зеркала на боковых стенах, в мутной глубине проступают белёсые силуэты. Один за другим из зеркал выбираются бледные до синевы утопленники, и их десятки.

— Я же предупреждал — беги, — чей шёпот не разобрать.

Они надвигаются на меня почти сплошной стеной. Я с ужасом понимаю, что все они выпиты. Как-то не кстати на ум приходит, что среди них Ринон. Теперь понятна загадка письма. Он написал его своей рукой, по приказу, под диктовку. Написал посмертно, потому что передо мной самая настоящая нежить.

Рамис послушно делает ещё шаг, и проваливается в зазеркалье.

— Нет! — выкрикиваю я.

Рябь на бронзе усиливается и будто стягивается к центру. Переход закрывается, а ко мне со всех сторон движутся погибшие маги. Нет сомнений, что они такие же марионетки, как и «куколки».

Я начинаю действовать раньше, чем осознаю.

Наедине с подконтрольной королевне толпой, единственная цель которой убить меня, ловить нечего. Возможно, я рискую навсегда застрять в зазеркалье, но я проскакиваю под протянутыми ко мне руками. Преследователей много, но они медлительны. Я бросаюсь к зеркалу. Срабатывает щит, и меня отбрасывает прочь, а щит, не выдержав, лопается.