Чертовы котята

— Желаю.

Громкий голос Сюрьянена разнесся по залу «Санс Ном». Поскольку жених и невеста придерживались разных вероисповеданий, было решено провести гражданскую церемонию, а не церковное венчание. В ресторане было полно народу. Репортеры из российского журнала, которому Юлия продала эксклюзив, два фотографа и главный редактор. Министр, близкий знакомый Сюрьянена, со своим телохранителем и Гезолиан с Лешей. Пете Вестеринен и еще двое приглашенных мною охранника, один из которых сидел за монитором камеры наблюдения. У Сату Сюрьянен и подобных ей личностей не было ни единого шанса проникнуть в помещение и помешать церемонии. Пете в дорогом, отлично сшитом костюме стоял в дверях: вылитый телохранитель из голливудского фильма.

Ресторан было не узнать: окна и стены задрапированы белым шелком с золотой вышивкой, на столиках скатерти того же стиля, по углам на высоких пьедесталах огромные букеты белых и желтых орхидей. Юлия была несказанно хороша, несмотря на то что ей пришлось сегодня встать в пять утра, чтобы успеть причесаться и накраситься.

На церемонию пригласили известного тенора из России, который спел несколько романсов под аккомпанемент классической гитары. Сюрьянен и Юлия принесли друг другу клятвы любви и верности, текст которых был заранее придуман ими самими. Клятвы звучали так нежно и романтично, что Моника поджимала губы, стараясь сдержать смех.

Вечером накануне свадьбы я встретила в аэропорту Гезолиана, его мать и телохранителя Лешу. Иван усадил старушку и охранника на заднее сиденье, а сам сел вперед.

— Когда приедет Сталь? — спросил он, едва мы выехали на трассу Туусулантие.

— Он в Финляндии. Когда вы хотели бы с ним встретиться?

— Обычно я предпочитаю сначала закончить с делами, а потом развлекаться, но на этот раз придется нарушить традицию. Отпраздную сначала свадьбу дочери, только обещай мне, что он за это время не сбежит. И как же тебе удалось заманить его сюда?

— Профессиональная тайна.

Я так до сих пор и не была в курсе планов Давида, знала только, что он с Яаном поселился в гостинице в Коппарняси.

Во время свадебной церемонии Транков сидел рядом и внимательно слушал слова клятвы. С Паскевичем он едва перекинулся парой слов. Увидев меня, тот встрепенулся, но ничего не сказал. Помимо отца, Юрий также изо всех сил старался избежать встречи с Уллой Бек, которая с такой силой пожала ему руку при встрече, что он едва сдержал стон. Но у меня было полно своих забот, поэтому я не слишком внимательно наблюдала за переживаниями Транкова.

— Ты никогда не видела Яана в деле, — сказал мне Давид по телефону. — Нам с ним случалось выбираться и из более сложных ситуаций. Ко всему прочему Гезолиан не знает Яана, даже не подозревает о его существовании. К тому же, как ты прекрасно понимаешь, под монашеской одеждой можно спрятать что угодно. Так что, не переживай, Хилья, все будет хорошо.

Я надеялась, что Давид хорошо понимал, что, пока он сам стремился передать Гезолиана в руки правосудия, у того были более кровожадные планы. Только смерть противника. Не получив указаний, я должна была действовать вслепую, полагаясь исключительно на чутье.

После венчания гостей пригласили за праздничный стол. Многочисленные закуски, салаты, рыбное блюдо, промежуточные закуски, мясное блюдо, свадебный торт. Вместе с Юлией, Моникой и Йоуни мы до мельчайших деталей продумали меню этой русско-финской свадьбы, которую Йоуни в шутку прозвал праздником дружбы, сотрудничества и взаимопомощи. Напитки в основном привезли из России: водка, игристое вино со старым названием «Советское шампанское» и чай для трезвенников. В особых маленьких бокалах подавалось тосканское кьянти. Сюрьянен распорядился внимательно смотреть, чтобы бокалы гостей не пустовали. Я не сводила глаз с его старых друзей Ватаненов: как бы Анне снова не начала буянить. Она, разумеется, понятия не имела, кто такой отец невесты, и у меня возникло чувство, что скорее я защищаю Ватаненов от Гезолиана, нежели Юлию от их нападок.

После первой перемены блюд Паскевич поднялся и направился к выходу, видимо, покурить. Сначала он прошел мимо меня, затем остановился и вернулся. На мне были туфли на небольшом каблуке, в которых я при необходимости легко могла бы пробежать спринтерскую дистанцию. Паскевич встал напротив и пристально взглянул на меня:

— Хилья Илвескеро, какая встреча!

Радости в его голосе я не услышала.

— Да, с того раза, когда мы виделись в последний раз, много воды в Москва-реке утекло. — Я старалась говорить холодным равнодушным тоном.

— Что верно, то верно. Сколько же лет прошло? Кстати, а у тебя нет сестры, которая работает в области… украшения досуга? Я как-то встретил одну девушку, которая так походила на тебя, хотя, конечно же, это был другой человек… Одета совсем иначе, более легкомысленно, что ли… не то что ты сейчас.

Пытаясь успокоиться, я провела рукой по волосам. Вряд ли Паскевич начнет сейчас вспоминать события в Бромарве, уж очень неприглядно он там смотрелся. К тому же вряд ли Юрий рассказал ему, кто такая Сьюзи на самом деле, хотя сам он прекрасно знал, что это была я.

— Насколько я помню, последний раз мы с вами виделись в доме Аниты Нуутинен в Лехтисаари. Вы пришли выяснять с ней отношения, сильно шумели, и мне пришлось попросить вас уйти. Это случилось примерно за месяц до ее смерти.

— Ах вот, значит, как ты все запомнила. А разве мы с тобой не встречались этой весной в доме у моего друга Макконена в Сауналахти? Этот сопляк Юрий даже не может себе настоящую подружку найти, вот и попросил тебя прийти с ним. Твой нелепый наряд не смог меня обмануть.

Зря Паскевич надеялся, что я во всем ему признаюсь.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Знать не знаю никакого Макконена. К тому же у вас очень странные представления о собственном сыне: женщины ему просто на шею вешаются. Понаблюдайте сегодня за ним, сами убедитесь.

Паскевич хмыкнул и вышел. Он не смог прикурить сам и попросил огонька у Пете. Я надеялась, что коллега заодно подпалит торчащие у него из носа черные волоски.

Однако его замечания поколебали мою уверенность в себе. Значит, актриса из меня плохая. Если с Давидом и Рютконеном игра в Рейску как-то удавалась, то с Гезолианом придется сражаться в своем собственном обличье. Чтобы провести его, мне пришлось бы надеть другую душу.

После рыбного блюда наступила очередь речей. Гезолиан желал дочери и ее новоиспеченному мужу любви и счастья, а я слушала и гадала: верил ли он, что я по его просьбе заманила Давида в ловушку? Интересно, на какую удочку, по его мнению, я поймала Сталя? На хороший секс? Может, стоит инсценировать свидание в гостинице и пригласить Гезолиана прямо в этот момент? Но осмелится ли Гезолиан на убийство при свидетелях? В это верилось с трудом. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет, к тому же там легко избавиться от тела: рядом море.