Черви-Завоеватели
Шрифт:
Ошеломленный, я слегка качнулся назад на носках, и, словно услышав выстрел, олень перепрыгнул через бревно и умчался прочь, взбивая листья и ветки. Когда он бежал, я заметил, что его задняя часть тоже была покрыта плесенью. Возмущенный, я откашлял комок мокроты и сплюнул его на землю. Затем я убедился, что на моей коже или одежде нет грибка.
Я бросил листья чайной ягоды обратно на землю. Чем бы ни был грибок, если он мог распространяться от растения к животному, то я, вероятно, мог бы заразиться, жуя листья вместо табака. Я не был уверен, что они уже не заражены, поэтому отказался от всей этой идеи и медленно отправился домой.
Позади меня, где-то в тумане, я услышал, как сломалась еще одна
Просто ветер, – подумал я.
– Ветер, свистящий в кронах деревьев.
Затем ветер пронесся сквозь подлесок, издавая звук, похожий на топот стада слонов.
После этого я поспешил обратно в дом. Сначала шум несся за мной, но потом снова прекратился. Воспоминание о том, что случилось с малиновкой, преследовало меня на каждом шагу. Время от времени я останавливался и прислушивался, пытаясь определить, не преследует ли меня то, что производило шум. Его было трудно расслышать из-за грохота дождя. Что-то шевельнулось за пределами моего поля зрения, но я так и не увидел, что это было – просто коричневая вспышка. В какой-то момент мне показалось, что я почувствовал движение земли, но списал это на свое воображение.
Если бы я только знал тогда то, что знаю сейчас...
Вернувшись в дом, я снял мокрую одежду и рухнул в свое мягкое кресло. Простая прогулка в лес и обратно утомила меня. Раньше я ходил по этим долинам и хребтам от рассвета до заката, охотился, рыбачил и просто наслаждался природой. Но те дни ушли, исчезли вместе с солнечным светом.
Измученный и убаюканный тихим шумом дождя, я закрыл глаза и заснул в кресле. Мне снился черничный пирог Роуз.
Дождь не прекращался. Пока я спал, ветер усилился, и я проснулся от звука сильного порыва, ударившего в стену дома. Это было похоже на то, как будто капли дождя стреляли из ствола пулемета. В каком-то смысле это напомнило мне о войне. Было похоже на ливень с градом. Я встал, выглянул в большое панорамное окно и увидел не больше чем в футе от дома... Дождь лил теперь так сильно, что казалось, будто смотришь сквозь гранитную стену.
Ветер на мгновение отогнал дождь от дома. Я уставился на ливень, потом отпрыгнул от окна.
Движение.
Что-то там шевельнулось. Что-то большое. Больше, чем то, что я видел раньше. И это было недалеко от дома. Между бельевой веревкой и сараем.
Я снова осторожно выглянул наружу. Там ничего не было. Я списал это на старческий маразм. Возможно, просто олень или даже тень от облака.
Я напомнил себе, что тени быть не могло, так как не было никакого солнечного света, а затем быстро приказал себе заткнуться. Я сам согласился с собой. Я тогда сказал себе, что просто немного испугался того, что я видел, что случилось с птицей раньше, или того, что я думал, что видел. Добавьте к этому белый грибок, растущий на оленях и деревьях, и тот факт, что я все еще не принял дозу никотина, и я должен был немного нервничать.
Я снова сел и вернулся к кроссворду.
Слово из четырех букв, обозначающее согрешение, с буквой "е" посередине... Слово из четырех букв... "е"...
– О, к черту все это!
Раздраженный, я бросил книгу с кроссвордами и вместо этого взял Библию Роуз. Она была изношена, изодрана и скреплена пожелтевшими обрывками скотча. До этого она принадлежала ее матери и бабушке. Я читаю ее каждый день, уделяя десять минут молитве. Как и подъем в пять утра, это была еще одна привычка, которую я не мог бросить, хотя и не осмелился бы. Даже когда Роуз умерла,
я знал, что если пропущу урок Библии, то буду чувствовать, как она с упреком смотрит на меня весь остаток дня. У меня не было никаких сомнений в том, что она проверяла меня со своего места на Небесах. Я открыл Библию. Читать ее было все равно что снова быть с ней. Почерк Роуз заполнял книгу, места, где она отмечала отрывки маркером и делала заметки для группы по изучению Библии, которую она вела каждую среду вечером в церкви.На розовой закладке из плотной бумаги, на которой детским карандашом было написано: "Для мистера Гарнетта" (подарок от класса пресвитерианской воскресной школы Реника), было отмечено место, на котором я остановился накануне - Книга Иова, глава четырнадцатая, стих одиннадцатый.
Я читал вслух, ища утешения в собственном голосе, но он звучал слабо и глухо.
– Как вода из моря вытекает, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не встанет...
Снаружи что-то грохнуло, и я резко выпрямился в кресле, вскрикнув от удивления. Я ждал, что это повторится, но раздавался только шум дождя. В конце концов, я встал, последние слова раздела промелькнули у меня перед глазами, когда я закрыл Библию.
– ...вода стирает камни; разлив ее смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь.
Когда я выглянул из кухонного окна, все мысли о хорошей книге исчезли из моей головы. Я закричал, дрожа теперь не от страха, а от ярости.
Скорость дождя несколько замедлилась, и видимость вернулась. Поленница дров, ранее аккуратно сложенная рядом с сараем, рухнула. Расколотые бревна были разбросаны по всему моему болотистому заднему двору. Мне потребовался целый день, чтобы сложить их, и я почти измотал себя, делая это. Теперь из-под голубого пластикового брезента, который я использовал, чтобы сохранить дрова сухими, высыпалась растопка. Брезент хлопал на ветру, грозя сорваться. Туман закружился.
Дрова уже намокли. Это меня не очень беспокоило. Я все равно не мог пользоваться камином, пока шел дождь. Меня больше беспокоил керосин. У меня было две пятидесятипятигаллоновые[6] бочки с этим веществом также под брезентом, стоявшие на бетонной плите между сараем и поленницей дров. Я не смог сам затащить их в сарай, и некому было помочь мне перенести их. Брезент, казалось, был лучшим укрытием. Теперь однa бочка лежалa на боку в грязи, почти поглощенная туманом, а другая накренилaсь под опасным углом.
С того места, где я стоял, я не мог разглядеть причину разрушения. Я предположил, что это был ветер. Даже если бы червь был настоящим, он не смог бы этого сделать. Может ли это быть? Это не имело значения. Мне нужно было выйти туда и все исправить. Приближалась зима, и без керосина я мог бы с таким же успехом подготовиться к встрече со своим Cоздателем или проглотить пулю, как ди-джей.
Я открыл шкаф в прихожей, натянул плащ и, с большим трудом, чем мне хотелось бы признать, зашнуровал ботинки. В то утро мои пальцы распухли от артрита, и все, что я мог сделать, это обхватить ими дверную ручку и повернуть ее.
Прежде чем я успел выйти под навес, в открытую дверь ворвался дождь, обдав мое лицо холодными, жирными каплями. Меня хлестал ветер. Осторожно, чтобы не поскользнуться, я ступил на крыльцо, моя нога зависла над бетоном.
Затем навес для машины сдвинулся с места.
Когда моя нога замерла на полушаге, это случилось снова.
Бетонная плита задрожала всего в нескольких дюймах под каблуком моего ботинка.
Затем я заметил зловоние, электрическую смесь озона, гниющей рыбы и грязи. Этот земляной аромат густо висел в воздухе, застыв под крышей гаража. Это был запах весеннего утра после ливня. Запах дождевых червей на мокром тротуаре.