Червонная дама

Тон Мириам изумил Розелину. Да и сама Мириам чувствовала, как у нее сжимается горло. Она ненавидела себя за то, что собиралась сделать. Она пыталась использовать собственное горе для того, чтобы заставить Розелину выдать свою тайну. Но другого выхода она не видела.

— У меня был ребенок… Девочка… Она заболела. И я ее потеряла.

Розелина вздрогнула всем телом. Затем резко вскочила на ноги.

— Вы ничего не понимаете, — сказала она. — Я не нуждаюсь ни в вашей симпатии, ни в вашем сочувствии. Мне вообще ничего от вас не нужно. Человек одинок. Каждый из нас одинок, и ничего с этим не поделаешь. Мне очень жаль, что ваша дочка умерла. Но только мой мальчик ничем не болел. Он был здоровенький. Поэтому мне нет прощения. Я его убила. Понятно вам? Я его убила.

Мириам застыла на месте, не в силах издать ни звука.

Розелина развернулась, распахнула дверь и вышла, сильно ударившись плечом о дверной косяк.

— Черт бы меня побрал, — пробормотала Мириам. — Что я натворила! Что я натворила!

Глава 26

Мартен шагнул за порог своей квартиры, и его окатило ароматами готовящейся еды. Пахло явно не яичницей. У него заурчало в животе.

Подружка Изабель уже пришла. Это была очень красивая девушка с крашеными белокурыми волосами, по бокам заплетенными в две тонюсенькие косички, и с обилием макияжа на лице. Она чмокнула Мартена как старого приятеля. Тот взмолился про себя, чтобы она смыла косметику, прежде чем уляжется на его подушку.

— Я сейчас, — сказала она. — Пойду куплю вина. — И испарилась.

— Да у меня полный шкаф вина, — пытался остановить ее Мартен, а Иза закатила глаза.

— Какой ты непонятливый, — проворчала она. — Она дает нам возможность поговорить наедине.

Мартен смотрел на дочь, выискивая на ее лице следы физического или морального недомогания, но не находил ничего похожего. Напротив, оно сияло.

— Прекрати меня разглядывать, — сказала Иза. — Я решила его оставить.

Он кивнул, не зная, что сказать. Хотелось бы ему, чтобы эти слова наполнили его всепоглощающим счастьем, — впрочем, в какой-то степени он действительно ощутил прилив счастья, — но в то же время в голову лезли и другие мысли: как она собирается жить — ни профессии, ни мужа…

— А отцу ребенка ты сказала? — наконец спросил он.

— Его это не касается. Он даже не в курсе, что я забеременела. А Мириам передай, что она тут ни при чем. Это я так решила.

— Хорошо, передам. Хотя на твоем месте я бы сам ей позвонил.

— Ты не на моем месте. И она меня ужасно обидела.

Он выдавил из себя улыбку:

— Придется привыкать к мысли, что я стану дедом.

Она внимательно посмотрела на него, и улыбка сползла с ее лица.

— Ты что, не хочешь, чтобы я его оставляла?

— Нет, конечно. В смысле, наоборот, да, хочу. Я очень рад, что ты так решила. Но я думаю, что не следует обманывать себя и считать, что это будет легко.

— А жизнь редко бывает легкой, — сказала она. — Кстати, ты прав. Я передумала.

— Что?

— Не говори ничего Мириам. Я сама ей скажу. Обещаешь? Я ей позвоню. Так будет лучше.

Он кивнул.

— Знаешь, с тех пор, как я решила его оставить… Я прекрасно себя чувствую. Давно уже мне не было так хорошо, как сейчас.

Он обнял ее, и она прижалась головой к его плечу.

Позже, поднимаясь по узкой лесенке в квартиру Марион, Мартен вспоминал знаменитое высказывание Клемансо: в любви самый лучший миг — это когда ты поднимаешься по лестнице.

Но на него нынешним вечером это правило не распространялось. Несмотря на радость от предстоящей встречи с Марион, несмотря на облегчение, испытанное при виде успокоившейся и счастливой Изы, никакого ликования в душе он не ощущал. Все последние дни он ни на миг не мог отвлечься от мыслей о деле, они преследовали его днем и ночью. Он почти физически чувствовал их давление. Каждую секунду приходилось задумываться: а вдруг он что-то упустил, что-то проглядел. Второй жертве убийцы несказанно повезло. Но третьей судьба такого шанса не даст. Значит, никакой третьей не должно быть. Интересно, насколько права в своих предположениях Лоретта? Сам он мало что понимал в психологии, но в общих чертах представлял себе, что такое параноик: человек, как правило, наделенный интеллектом выше среднего, крайне подозрительный и мстительный. Короче говоря, ходячая бомба.

Он уже собирался постучать в дверь Марион, когда у него зазвонил мобильник.

Отдернув руку от двери, он ответил на вызов. Звонила Билье.

— Мы получили два отпечатка большого пальца, — сообщила она. — Нашли их наверху, на водосточной трубе. Спасибо грязным трубам и парижскому смогу. Один из двух довольно отчетливый.

— По базе данных прокачали?

— Пустышка. Хотя у нас сейчас новая продвинутая программа. Если вуайерист и наш клиент — один и тот же человек, это означает, что он никогда не привлекался к судебной ответственности.

— Черт, — выругался Мартен. — Но все равно спасибо.

Он едва успел нажать кнопку отбоя, как дверь распахнулась.

На пороге стояла удивленная Марион.

— Это ты тут шумишь? — спросила она, устремляясь к нему.

Она поцеловала его в губы и крепко обняла:

— Мы не виделись бог знает сколько времени, а он стоит у меня перед дверью и болтает по телефону!

Она помогла ему снять куртку и принялась расстегивать на нем рубашку.

— Что ты делаешь? — возмутился он, хватая ее за запястья.

— Понятия не имею, — ответила она. — И вообще я тут ни при чем. Они сами, — она показала на свои пальцы. — Может, ты знаешь, что на них нашло?

Он притянул ее к себе, и они еще раз поцеловались. У нее было очень худое, нервное, почти мальчишеское тело с узкими бедрами и крошечной грудью, что нисколько не мешало ей оставаться невероятно женственной.

Он сунул руки ей под футболку и провел ими по ее спине. Лифчика она не носила. Она выгнулась и повела его в спальню. Мартен не сопротивлялся.

Он сел на край кровати и положил голову ей на живот. Он и не думал, что так соскучился по ней. Все его сомнения и терзания таяли на глазах. Она нежно поглаживала его затылок. Он чуть отстранился и начал расстегивать на ней джинсы. Спустив их на ее худые бедра, он зарылся лицом в низ ее живота, но она обхватила его за шею и заставила подняться.

— Потом, — сказала она. — Все тонкости — потом. У нас вся ночь впереди. А сейчас иди ко мне. Я слишком долго тебя ждала.

Она сбросила джинсы и привлекла его к себе.

Он резко вошел в нее, и она запрокинула ноги себе на грудь, чтобы он проник в нее как можно глубже. Он увидел, как исказилось ее лицо, она икнула, мотнула головой слева направо и разразилась потоком нечленораздельных слов; ее тело сотрясалось в быстрых бесконечных спазмах. Наконец, успокоившись, она обвила его руками и ногами.

— С тех пор как я села в самолет, я только об этом и думала, — сказала она. — Есть хочется, ужас. Давай поедим, а потом продолжим.

Глядя, как она, голая, сидит в постели (зачем одеваться, если все равно потом раздеваться), жадно обгладывая куриную ножку, он думал, что недостоин ее. Она была для него слишком искренней и честной. А у него накопился такой груз лжи, недомолвок и тягостных воспоминаний… Кроме того, она была слишком молода — годилась Изе в старшие сестры. Ну, или почти годилась. Он смотрел на нее с восхищением и изумлялся. Как могла такая красавица влюбиться в него? Загадка.