Червонные сабли

– А ты не обращай внимания.

– Пойдем к дяде Мише на бронепоезд. Может, возьмет меня, как взял Абдулку...

Бронепоезд «Юзовский рабочий» стоял под парами, точно готовился в бой. Из стального бронированного окошка выглядывал Абдулка. Если бы он не помахал друзьям рукой, трудно было бы узнать приятеля: лицо у него лоснилось от угля, только зубы сверкали.

Филипок с восторженной завистью смотрел на дышащий паром, закованный в броню паровоз, на рабочих парней, что расхаживали по крышам вагонов, как полноправные хозяева: их еще в Юзовке зачислили в команду, кого артиллеристами, кого к пулеметам или в обслуживающий персонал: механиками по ремонту, кочегарами.

Абдулка держал себя солидно, поздоровался с друзьями за руку, и было заметно, что он очень гордился своей должностью. Когда Ленька сказал, что пришел просить за Филипка, Абдулка ответил не сразу, озадаченно почесал в затылке: как бы командир не засмеял - кого, дескать, предлагаешь?

Однако все обернулось самым неожиданным образом. Сначала дядя Миша Кучуков рассердился и сказал, не глядя на Филипка:

– Держись, пацан, за мамкину юбку и не морочь людям голову.

Мальчишка не обиделся и ответил с вызовом:

– А у меня есть такое оружие, какого у вас нема.

– Секретное?
– усмехнулся Папаша и погладил свою богатырскую бороду.

– Сейчас узнаете, - загадочно сказал Филипок и указал пальцем в степь.
– Поглядите вон туда, товарищ командир. Что там видно?

Все повернули головы в указанном направлении, но никто ничего не видел. Папаша сердито переспросил:

– Куда смотреть?

– На дорогу.

– Ничего не видать.

– А вы смотрите лучше.

– Знаешь что, головастик? Катись-ка ты...

– Что-то двигается там, - сказал наконец Абдулка, щуря глаза.
– Вроде собака бежит или волк...

– А вот и не собака, - посмеивался Филипок.
– Едет бричка, волы рыжие, а погоняет их дед. У него рубаха, вышитая цветочками, а сам трубку курит...

Папаша поднял к глазам бинокль и долго смотрел в степь.

– Глянь, а ведь правильно. Волы. У деда рубашка вышитая...
– Кучуков опустил бинокль и с удивлением поглядел на Филипка: - Ну и головастик! Сколько живу на свете, такого зрения ни у кого не встречал. Что же ты еще умеешь?

Мальчишка отошел в сторонку, сам тебе скомандовал: «Алле-гоп!», стал на руки и прошелся на них головой вниз, потом почесал левой ногой правую, чем вызвал смех. Наконец принял нормальное положение, отряхнул ладони и сказал:

– Вот что умею... А еще могу часы починить, ножик из обруча сделаю.

– Суп из топора сваришь?
– пошутил кто-то из бойцов.

– Сварю, - ответил. Филипок, - Только по-французски.

– Как же это?

– К топору нужна щепотка соли, чуточку пшена и пара картошек, тогда выйдет такой суп, что пальчики оближешь...

– Брось лясы точить!
– обиделся шутник.

Другие одобряли:

– Парень сорвиголова. Взять его связным.

У командира было хорошее настроение, но не брать же, в самом деле, такого мальца на бронепоезд. И он думал, как избавиться от пацана.

– Ну вот что... Загадку отгадаешь - возьмем. Не отгадаешь - не судьба тебе. А загадка такая: «В брюхе - баня. В носу - решето. На голове - пупок. Всего одна рука, и та на спине».

Бойцы засмеялись, а у Филипка лицо стало строгим, даже чуть сердитым.

– Такие загадки отгадывать - только время терять...

– Ну, ну?

– Чайник.

Грянул хохот.

– А ведь точно!

– Взять его, шельмеца. Уж больно сообразительный.

– Конечно, взять. Ленты пулеметные будет набивать патронами, ручки протирать: найдется хлопцу работа.

Кажется, и Папаша заколебался:

– Наблюдателем пойдешь?

– Пойду.

– Добре, головастик... Только гляди, чтобы никаких шалостей. Теперь ты не пацан, а защитник трудовой Республики.

– Наша взяла!
– подмигнул Ленька Абдулке.
– Шахтерская душа везде себя покажет.

А Папаша взял Филипка с одной-единственной целью, чтобы при первой возможности отправить мальчишку в Юзовку и сдать на руки родителям.

Но трое юзовчан, не догадываясь о хитрости Папаши, пошли на радостях на вокзал угоститься лимонадом. Местные торговки варили его на сахарине. Живот бурчал от такого напитка, но зато был он сладким до невозможности.

По дороге Абдулка Цыган заговорил с Ленькой о родной Юзовке и вспомнил сестру.

– Когда ты уехал, Тонька собрала вещички и говорит: «Поеду Леньку искать, вместе воевать будем». Я ей сказал: «Убью, если поедешь». Так разве она спугалась?.. Горе с этими бабами...

– А я ее в Харькове встретил, - признался Ленька.

– Да ну?

– Правду говорю... Поехала учиться в Москву.

– Врет! Какое сейчас ученье?.. На фронт укатила.

– Не может быть. Сказала - на рабфак.

– Врет! Она мой кинжал стащила.

Уже первая звездочка замерцала на светлом вечернем небе, когда ребята вернулись к бронепоезду. По оживлению команды Ленька догадался, что настал час расставания. Абдулка сбегал к машинисту и вернулся озабоченный:

– Сейчас выступаем: Врангель прорвался к Орехову.

– Ну смотрите, - ободрил Ленька своих дружков.
– Не забывайте, как ваш бронепоезд называется.

Ребята оглянулись и сквозь легкие сумерки увидели крупные буквы на одном из бронированных вагонов: «ЮЗОВСКИЙ РАБОЧИЙ».

– Поезжайте, а мы за вами, - напутствовал Ленька.
– Бейте врага, не жалейте батога!

– Все будет, как надо, - отозвался Абдулка Цыган.
– Привезем тебе Врангеля на суд и расправу.

– В мешок запечатаем и пришлем, - добавил Филипок.

Шутки шутками, а ребята отправляются в бой. Заныло сердце у Леньки: что-то будет с хлопцами в бою, ведь они даже не знают, что такое война, не обстрелянные.

Филипок будто прочитал тревожные Ленькины думы и, чтобы успокоить его, вспомнил любимую поговорку своего отца шахтера:

– Не горюй. Жизнь - копейка, голова - наживное дело.

– Ладно, иди... наблюдатель.

Простились скупо, по-мужски.

– Бувай здоров, кавалерист!
– сказал Абдулка Цыган, желая подчеркнуть этими словами, что сам он, в отличие от друга, артиллерист. И то не беда, что он пока стоит с лопатой у паровозной топки. Придет час, и он займет почетное место у орудия.