Чешуйница

Перед ним припало к земле косматое существо, которое во мраке он мог бы принять за волка, если бы не мерцание его оранжевых глаз. Заметив это, он заметил и похожие на руки передние лапы с длинными пальцами и когтями, и уродливую голову с длинной мордой и высоким лбом. Торчащая клочьями шерсть существа жутко воняла.

Павел понял, что это баргест – дьявольская сущность. Он никогда не видел такого прежде, но узнал его благодаря своим урокам.

Тварь зарычала, и внутри Павла поднялось отчаяние, мощное, как его страх. Напрягая волю, он поборол их и сбросил с себя их хватку.

Тана застонала.

– То, что ты чувствуешь, не по-настоящему, - сказал ей Павел, поднимая булаву. – Эти эмоции вложило в тебя чудовище. Ты должна прогнать их.

Баргест начал мерцать, появляясь и исчезая из поля зрения – в один миг он был здесь, в другой его не было. Павел как раз успел понять, что он прыгает с материального плана бытия на другой уровень реальности – хитрость, которая должна была затруднить врагам атаку. Затем чудовище бросилось вперёд.

Павел хотел удрать. Но он не мог – ведь магия существа подчинила Тану. Он должен был её защитить.

Он закричал и замахнулся, целясь баргесту в голову. Он зацепил существо в миг уязвимости, и удар попал в цель. Однако Павел сомневался, что сумел серьёзно ранить врага. Подобные сущности зачастую были неуязвимы для обычного оружия.

И действительно, похожая на волка тварь почти не дрогнула. Она хлестнула Павла когтями, и Павел отскочил. Чудовище сразу же прыгнуло вперёд и щёлкнуло клыками. Павел снова отступил, но на сей раз потерял равновесие, споткнулся – а баргест продолжал наступать. С ужасом Павел понял, что не сможет избежать следующего удара.

Затем на баргеста сбоку налетела Тана. Её клинок рубил тварь, пока не нашёл твёрдую плоть. Существо обернулось к ней, хлестнуло когтями, но она отскочила, и когти лишь оторвали клок от её юбки.

Павел схватил булаву обеими руками и обрушил на чудовище сзади. Удар пришёлся в нужный момент и поймал баргеста, когда тот был уязвим. Булава ударила его по хребту, зверь завопил и пошатнулся.

Павел был по-прежнему напуган, но воодушевился. Он больше не хотел убегать. Он хотел уничтожить это мерзкое чудовище, ведь жрецы его ордена – во всяком случае, некоторые из них, самые героичные – всегда сражались, искореняя зло.

Поэтому он продолжил битву. Пока не заметил краем глаза, как Иреф вскочил на ноги и бросился наутёк.

К несчастью, и Павел и Тана не могли ему помешать. Баргест бы их прикончил. Они могли лишь постараться поскорее расправиться с тварью, пока Иреф не ушел слишком далеко.

Затем баргест моргнул, исчез, и на сей раз больше не вернулся в реальность. Кто-то закричал.

Павел резко обернулся и увидел баргеста и Ирефа рядом в нескольких ярдах дальше в переулке. Очевидно, похожая на волка тварь умела мгновенно переносить себе сквозь пространство, и прыгнула вперёд, чтобы перехватить стражника. Чудовище прыгнуло, схватило зубами шею Ирефа и швырнуло его на землю.

Тана и Павел бросились туда, но не смогли преодолеть расстояние достаточно быстро. Оставалось ещё несколько шагов, когда голова стражника скатилась с плеч.

Разделавшись с этим, баргест неожиданно бросился вперёд, чтобы ударить когтями Павла. В следующий миг Павел оказался на земле. Тварь нависла над ним, но Тана вонзила меч ей в туловище. Баргест взвыл и исчез.

Тана огляделась вокруг, пытаясь понять, куда он прыгнул и не собирается ли вернуться. Но нет. Очевидно, она нанесла чудовищу достаточно серьёзную рану, чтобы прогнать его.

Павлу пришло в голову, что нужно встать на ноги. Он с удивлением обнаружил, что у него не хватает на это сил.

Тана присела на корточки рядом с ним.

– Адский волк ушёл, - сказала она. – Будет плохо, если меня увидят рядом с мёртвым телом. Я слышу людей, которые идут сюда. Они о тебе позаботятся.

Она потрепала Павла по плечу и поспешила прочь.

Когда Павел сел, его бок пронзила боль. Он знал, что всё могло быть намного хуже – и ему повезло, что старшие жрецы потратили на него так много исцеляющей магии. Хотя сейчас он совсем не чувствовал себя везучим.

– Что случилось? – спросила Тана.

– Ничего хорошего, - сказал Павел. – Иреф ни в чём не признался, прежде чем погиб, и сэр Глар настаивает, что мы ничего не добились, пытаясь доказать невиновность Козефа.

– Что? Разве он не понимает, что баргест пришёл за Ирефом, потому что волшебник хотел заставить его замолчать, а сам волшебник знал, что надо это сделать, потому что ты говорил с Дором и Квендаром?

– Глар даже не убеждён, что это был баргест. Он говорит, что это могла быть бешеная собака.

Павел помедлил.

– Мне очень жаль, но он приказал мне не лезть в дела закона. Он до сих пор верит, что Козеф виновен, и злится, что я пытаюсь доказать обратное – особенно теперь, когда случилась новая смерть.

– Но это не твоя вина.

– Он едва не заявил, что моя. Однако ясно, что в каком-то смысле он считает меня за это ответственным. Он пообещал, что если я буду упорствовать, он меня накажет. Хуже того, он заставил моих учителей пообещать изгнать меня из храма. Пойми пожалуйста – я должен стать жрецом. Это моё призвание. Для меня нет ничего важнее.

– Ну ладно, - сказала Тана. – Я тебя не виню. Да и потом, у кого нам искать ответы, раз Иреф мёртв?

– Полагаю, что больше не у кого.

– Значит, на том и порешим, - она вздохнула. – По крайней мере, больше не придётся драться с адскими тварями.

– Нет.

Он вспомнил, как баргест с пылающими глазами прыгнул на него – и вдруг, словно Владыка Утра обратил лучи вдохновения на его разум, он увидел истину.

– Слава Зари!
– выдохнул он.

– Что? – спросила Тана.

– Я знаю, кто украл меч Козефа и убил Мивара. Я должен был догадаться, как только появился баргест. Видишь ли, намеренно или подсознательно, явно или неявно, каждый заклинатель связывает себя с определённым аспектом мира духов, и это в целом определяет, каких сущностей он может призывать в этот мир.

– Ладно. Кажется, я понимаю. Но откуда ты знаешь, с какими аспектами связаны Дор и Квендар?

– Оттуда, что этот вопрос также касается их выбора богов, а они носят талисманы, отмеченные эмблемами своих божеств-покровителей. Из наблюдений за ними я знаю, что Дор связал себя с силами дьявольского закона, как и с силами зла, а значит, только он мог призвать настоящего дьявола – или баргеста.