Честь Белого Волка

Парни абсолютно правы, даже героям следует время от времени подключать головной мозг к ру­ко­вод­ству действиями организма. Если раньше я был уверен, что имею, как и все люди, право на ошибку, то сегодня, похоже, мой годовой лимит исчерпан.

— Ставр, держись, а мы держим тебя!

— Эд, это тавтология.

— В дупло к белой медведице твои наукообразные термины, — тепло посоветовал кудрявый бог, помогая Седрику поставить мою милость на ноги.

Леди Мелисса причмокивала впалыми губами в мою сторону и, хвала небесам, была при этом закутана в одеяло по самую шею. Уверен, что, когда на замок нападут враги, нам будет достаточно разрешить ей выйти голой за ворота, чтобы ряды противника стушевались, вытошнились и бежали без оглядки, вопя от ужаса.

— Несите меня в мои покои, типа я потерял со­зна­ние от счастья, — не размыкая глаз, сквозь зубы приказал я.

— Потом мы будем тебя этим шантажировать, — мстительно пообещал Эд.

И да, уж поверьте, по крайней мере, с него оно точно станется. С другой стороны, ему всегда можно пригрозить лишением мультиков, и куда он тогда денется? С богами всегда держи ухо востро, они же веками обожали манипулировать людьми. Ну-ну, как же...

— Хельга не появлялась? — первым делом спросил я Эда, когда операция по моему спасению от поцелуев любвеобильной старушки успешно завершилась.

Мы заперлись в моей комнате, а Седрик встал с обратной стороны на охрану, могучий и непотопляемый, как крейсер с ядерным оружием. По факту он мог уступить дорогу лишь моей дочери или толстой кухарке Агате, у прочего мира богов, людей, монстров или демонов шансов не было. От слова вообще.

— Дружище, ты должен рассказать мне всё.

По-моему, эта фраза претендует на то, чтобы её считали девизом дня.

Я только и делаю, что постоянно всё всем рассказываю. То дочери, то жене, то начальству, то богам, то ещё кому-нибудь, им же всем всё жутко как интересно! Причём с ответными откровениями мне тут никто особенно не разбазаривался. Ну, видимо, их время ещё не настало, а у меня затяжная чёрная полоса. Такое порой бывает, новопассит с пустырником мне в помощь.

— Хотя почему бы и нет?

Я усадил дядю Эдика на край кровати, принял подходящую случаю позу и пустился в пространную сагу о Дане, Локи, Фенрире, Хель, Хельге и Центурионе. И уж поверьте, кудряшка Эд умел слушать как никто!

То есть активно, с восклицаниями, аплодисментами, хохотом, воем, слезами, вскакиванием с места, хлопаньем себя по коленям, хватанием меня за грудки, рычанием, непристойными ругательствами и так далее. Бывший бог не умеет слушать просто так, он всегда превращает любой монолог в полноценный спектакль двух актёров.

Если Смерть выслушала меня минут за шесть-семь, то её братец по божественному пантеону Асгарда растянул практически ту же историю аж почти на час. Он меня просто выжал всухую, до капли, не оставив ни сил, ни эмоций.

— Не, ну а так по большому счёту ничего страшного, — в конце концов пожал плечами Эд. — Ты заключил до­говор с лжецом, отвергнул любовь Смерти...

— Я не отвергал, это ты припёрся и... Хотя чего я оправдываюсь?!

— ...перед этим напоив её, убил Фенрира и присутствовал при его возрождении. Я уже молчу, что ты нагло стащил с трона законного короля и зачем-то вернул в наш ­тихий замок милейшую леди Мелиссу. Но тем не менее я искренне люблю тебя, друг мой, потому что с тобой не скучно!

Собственно, тут и возразить-то было нечего. Скука — это единственное, с чем я не знаком по жизни в принципе. А как хотелось бы...

— Будь другом, присмотри за леди Мелиссой, — виновато попросил я. — Что-то душа не на месте, надо сгонять домой, там Хельга одна со Смертью.

— Ставр, я тебя умоляю, Хель её мама. Что бы ты там себе ни напридумывал, она никогда не причинит зла своей единственной дочери. Смерть не склонна к интригам, она просто в них не нуждается.

— Знаешь, вот не надо мне тут семейных сантиментов. Если бы я не вытащил тебя тогда, милая сестрица Хель прекраснейшим образом добила бы тебя, тупо отрезав голову кровавым серпом.

Бывший бог возмущённо поиграл бровями, но подходящих слов не нашёл, он знал, что я прав. Хотя, конечно, на тот момент, полузадохнувшийся в объятиях змея и едва не захлебнувшийся в его ядовитой крови, мало что помнил, а понимал, видимо, ещё меньше.

Фактически именно эта страшная «смерть» и последовавшее за этим длительное пребывание в коме и привели к катастрофическим последствиям для его мозга. Психика и разум бывшего бога в нашем мире необратимо изувечены, а уж его так называемая божественность вообще безвозвратно канула в обоих мирах. Ему приходится с этим жить, он привык, даже я, наверное, парюсь по этому вопросу больше.

Спокойно переодевшись у себя в комнате, я прошёл по коридору, стараясь внять совету Эда и не заморачиваться проб­лемами Хельги и Хель раньше времени. Не хочу, не буду, и так голова вскипит скоро.

— Сир? — У старой фрески меня ждал смущённый Метью.

Опять косит под Седрика. Нашёл же себе пример для подражания, нет чтобы у меня чему-то хорошему поучиться?!

— Вы не передадите письмо миледи Хельге?

— Нет.

— Почему?

Я закатил глаза к потолку. Вот мало ему, что я феодал, что я хозяин этого замка и этих земель, что я, в конце концов, её папа, он ещё требует от меня объяснений, почему я не Гименей?! И что самое обидное, пороть его уже бессмысленно, меня собственная дочь не поймёт. Хотя какого северного мха, хоть разок-то ему треснуть можно?

— Давай свою бумажку.

Я, честно говоря, не очень понимал, что произнёс и что сделал. Потом стиснул зубы и гордо ушёл в стену.

Дома было тихо.

Ни шума драки, ни сдерживаемых рыданий, ни деликатного чавканья на кухне. Прямо на кровати, так, чтобы сразу было видно, лежал тетрадный листок с коротким текстом от руки: «Папуль, мы с ма пошли в кино. Целую, целую!» Понятно.

То есть ничего не понятно, конечно, но, если дело обошлось без слёз и кровопролития, это всё равно уже хорошо. Ну или очень даже неплохо. Не представляю, правда, куда они дели добермана Гарма и на какой фильм пошли — Смерти, знаете ли, трудно угодить с сюжетом. Но и это дело десятое.

Я открыл ноутбук, быстро заварил кофе на кухне, проверил сотовый (ничего срочного) и с наслаждением позволил себе несколько минут релаксации за антикварными торгами. Приятно же поговорить с умным человеком, то есть с самим собой.

Когда сметает горы рок,

И льют дожди печаль,

И затрубит в победный рог

Литая вражья сталь,

Чужак придёт с кривым мечом

На отчие поля, —

Укройся за моим плечом,

О Грузия моя!

Неожиданно для самого себя вслух процитировав классика грузинской поэзии, я открыл проверенные аукционы. Ну-с, что у нас тут сегодня?

— Кавказская сабля с европейским клинком. Клеймо Золингена и солярные рисунки — луна, солнце, звезды. Тифлисская подделка под «аббас-мирзу». В принципе вполне стоит своих за­яв­лен­ных ста тысяч рулей. Но кому я её потом продам? Тем более что мои собственные торги висят. Три ставки на дагу для левой руки, это приятно, но мало. А тащить из Приграничья золото и ювелирку достаточно проб­лематично. В девяностые оно бы ещё как-то прокатило, но сейчас, после «пакета Яровой», ну его на фиг, все эти риски.