Честь Рима

— Ты готов к этому? — спросила Петронелла, обхватывая его руками.

— Как и всегда.

— Что-то твой вид меня не воодушевляет. Я должна была сказать Катону, чтобы он подождал еще немного, просто для уверенности.

Макрон покачал головой. — Я ждал достаточно долго. Пришло время заставить Мальвиния заплатить за то, что он сделал со мной. Он и его люди должны быть убраны с улиц, как отбросы, которыми они являются. О да, я готов к этому.

Петронелла пожевала губу, затем вздохнула.

— Бессмысленно говорить тебе, чтобы ты был осторожен, не так ли?

Он разорвал объятия.

— Где остальные? Луций и Клавдия?

— Он еще спит. Она в своей комнате. Мне показалось, что я слышала, как она плакала некоторое время назад.

— Тогда попрощайся с мальчиком за меня. И передай Клавдии, что я буду присматривать за Катоном изо всех сил.

— Она это оценит.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, прежде чем Макрон прищелкнул языком. — Тогда я пойду.

Он повернулся, прошел через атриум ко входу в дом и вышел во двор, где собрались ветераны его группы. Петронелла последовала за ним к двери и остановилась на пороге.

— Пойдемте, парни. — Макрон прошел мимо них, направляясь к арке на другой стороне двора. — Нам нужно поймать утренний прилив, если мы хотим совершить путешествие как можно быстрее и вернуться на сушу. Я уже достаточно нахлебался проблем на суднах.

Раздалось несколько веселых голосов в знак согласия, когда мужчины подняли свои сумки и вслед за Макроном вышли из ворот на улицу, а затем они исчезли, только затихающий хруст их калиг по гравию продолжался еще мгновение, прежде чем затеряться на фоне звуков оживающей колонии.

******

Катон и его люди быстро продвигались по дороге в Лондиниум. Небо было ясным, дождя не было уже несколько дней, поэтому земля была твердой. Цветы — белые, розовые и желтые — украшали деревья, на которых распускались яркие зеленые листья, а по обе стороны дороги трава была ярко усеяна маргаритками, лютиками и одуванчиками. Птицы наполняли воздух своими песнями, изредка заглушаемыми громкими криками гнездящихся ворон с верхушек деревьев, где они хлопали, как обрывки черного белья, подхваченные сильным ветром.

Несмотря на то, что предстояло, Катон был в хорошем настроении, его дух поднимала жизненная энергия окружающего мира природы и тепло солнечного света. Позади него ветераны весело болтали, то и дело разражаясь смехом или возвышая голос в старой армейской маршевой песне. Они служили вместе в одном легионе, Двадцатом, и песня была незнакома Катону, поэтому он не мог к ней присоединиться. Да он и не собирался, поскольку считал, что офицеру, особенно такого высокого ранга, необходимо держаться на некотором расстоянии от тех, кем он командует. Эти люди вызвались следовать за ним и Макроном в чужой бой, и это было дополнительным бременем, помимо обычных забот командира, ведущего солдат в сражение. Но такие мысли не тяготили Катона. До места назначения оставалось три дня пути, и пока Лондиниум не будет виден, он решил наслаждаться путешествием, дружелюбно приветствуя попутчиков, направлявшихся в другую сторону, и тех, кого они догоняли.

Когда свет начал меркнуть, они подошли к придорожному трактиру, половина которого еще строилась. Но здесь был большой крытый зал, где путники могли выпить и поесть, и много места для ночлега у камина, когда столы и скамьи были сдвинуты в сторону. Когда Катон и его люди вошли, пухлый трактирщик приветливо помахал им из-за стойки, а потом засуетился, вытирая руки о фартук. У него были коротко подстриженные волосы бывшего солдата, а на латыни он говорил с сильным акцентом, который Катон определил как германский. «Скорее всего, отставной ауксиларий», — рассудил он.

— Ищете теплое вино, горячую еду и удобное место для ночлега?

— Ты читаешь мои мысли. — Катон усмехнулся. — Это именно то, что нам нужно. Лишь бы все было хорошего качества.

— Мои условия настолько хороши, что подходят даже для царской семьи, господин. — Трактирщик надул свою толстую грудь. — На днях здесь останавливался царь иценов со своей свитой по пути в Лондиниум. Не слышал от них никаких жалоб, даже несмотря на то, что они варвары, господин.

— Звучит как рекомендация.

— У вас есть лошади, господин? — спросил трактирщик, надеясь на дополнительный доход от корма и аренды стойл.

— Здесь только я и мои друзья.

— Хорошо. — Он быстро подсчитал. — Тогда пятнадцать сестерциев за всех, господин. Деньги вперед.

Катон достал свой кошель и отсчитал монеты, вложив их в руку трактирщика. Тот сунул их в карман на передней части фартука и махнул ветеранам рукой в сторону двух столов и скамеек рядом с группой из пяти человек, уже сидевших у жаровни. Они положили свою поклажу и расстегнули застежки плащей, потянулись и вздохнули с усталым удовлетворением, прежде чем занять свои места. Как только они расселись, трактирщик подошел к ним с деревянным подносом, на котором стояли простые самианские кубки. Через минуту он вернулся с двумя большими кувшинами, по одному на каждый стол.

— Тушеное мясо будет готово в ближайшее время, господин. Мой кухонный мальчик как раз разогревает его.

— Отлично. Спасибо. — Катон взял кувшин со своего стола и наполнил все чашки, после чего поставил его на место. — Сегодня мы прошли изрядное расстояние. Если погода будет хорошей, мы быстро доберемся до Лондиниума.

Мужчины уселись за выпивкой и тихой беседой в уютном тепле, исходящем от поленьев, горящих в очаге. Выпив чашу теплого, хотя и скупо разбавленного вина, Катон почувствовал прилив сил и уже закрыл глаза, когда услышал, как рядом с ним заскрипела скамья на каменном полу.

— Извини, друг…

Моргнув, он открыл глаза и зашевелился, повернувшись, чтобы увидеть человека из группы незнакомцев, склонившегося к нему. У него была копна каштановых вьющихся волос и приплюснутый нос боксера, а под темно-зеленой туникой виднелась внушительная масса. Кожаные браслеты с шипами на руках придавали ему драчливый вид. Прямо над верхней частью браслета на правой руке Катон разглядел татуировку, изображавшую когти насекомого. Мужчина дружелюбно улыбнулся, продолжая. — Вы ребята из колонии?

Катон кивнул, и почувствовал холодное покалывание на коже головы, пока он более пристально рассматривал незнакомца и его спутников. — Что тебе нужно?

Боксер слегка нахмурил брови.

— Не нужно говорить со мной таким тоном, друг. Я просто задал вежливый вопрос.

Усталость, которая была минуту назад, исчезла, и Катон был настороже, его сердцебиение участилось, пока он заставлял себя казаться спокойным. Возможно, любопытство этого человека было вполне безобидным. Он склонил голову в знак извинения.