Честь снайпера

Снова обернувшись, он вышел, печатая шаг.

Глава 41

Карпаты

Наше время

— Ты говоришь, словно бежал, — сказал Джимми, сидящий в двух тысячах миль от них на диване перед камином, потягивающий роскошный виски из графина.

— Так и есть. Ты нашёл что-нибудь?

— Да, нашёл.

— Говори, я слушаю на ходу. Прошу прощения за тяжёлое дыхание.

— У нас были отличные ребята в радиоразведке и дешифровке, — поведал Джимми со своего дивана, — и похоже, что мы знали — с 1944 года Сталин уничтожал партизанские части, которых он подозревал в недостатке просоветского энтузиазма. Он знал, что войну он уже выиграл и пытался выиграть сразу и следующую. Однако, наши люди углядели здесь возможность внести лёгкий разлад. Управление специальных операций тайно направило бомбардировщик «Галифакс» в Александрию и использовало своих гениев-взломщиков кодов, которые получили возможность связи с большим количеством партизанских групп. Мы предложили им снабжение, в котором отказывал Сталин. Бомбардировщик вылетал каждую ночь и направлялся из Александрии в подбрюшье Европы и России, сбрасывая контейнеры с оружием и снаряжением различным группировкам. Думаю, что некоторые достались русским в силу их уловок, но также я уверен, что многие попали по назначению. Контейнер содержал всё необходимое для партизанской войны, революции или переворота: одна 4(Т) для снайперских задач и убийств, пять «Стэнов», две тысячи патронов 9-мм, пятьдесят.303, двадцать пять гранат Миллса и пять револьверов Уэбли. Согласно записям, бригада Бака из Украинского народного фронта получила свои посылки — три контейнера — в феврале 1944 года. Так что если говорить об ответе на твой вопрос — именно так 4(Т) могла оказаться в руках твоего снайпера в июле 1944 года.

— Ещё последний вопрос. Есть ли сведения или понимание — как 4(Т) были пристреляны?

— Ну, тут ничего не скажу. Однако, обычные поставки в пехотные части состояли из собственно Т в сосновом ящике, инструментов, приспособлений для ухода, наставления и самой винтовки, пристрелянной на сто ярдов. Конечно же, каждый конкретный снайпер мог пристрелять на нужную ему дистанцию.

— Так если ей нужно было выстрелить на тысячу ярдов — ей понадобилась бы пристрелка?

— Абсолютно точно.

— Понял, — ответил Боб. — Ты лучший, старик.

— Так что, в октябре увидимся?

— Да, — подтвердил Суэггер, но мысли его в этот момент были далеко и витали в поисках различных возможностей.

— Хорошие новости? — спросила Рейли.

— Точно. Милли нашла винтовку.

Боб вкратце объяснил поведанное Джимми.

— Ааа… — протянула Рейли. — Это значит, что…

— Чего-то не хватает, Рейли, — ответил Суэггер, странным образом спокойный и собранный. — Не понимаешь?

— Чего не понимаю?

— Если она нашла эту винтовку — а, судя по всему — она нашла, то выстрел с холодного ствола на тысячу ярдов уже не выглядит невозможным. Найди она способ пристрелять винтовку на тысячу ярдов — и выстрел возможен.

— Так она… ты хочешь сказать…Я не понимаю.

— Я пытаюсь сказать, что именно поэтому ни американская, ни британская, ни русская армии, а также израильская разведка так и не смогли найти Грёдля после войны.

Он замолк.

— Она его убила. Убила этого сукина сына.

Глава 42

Карпаты. Над Яремче

Июль 1944 года

— Так что вы сделали с этим английским контейнером с гранатами и оружием? — спросила она, пробираясь всё выше и выше.

Учитель поведал ей:

— Мы получили три контейнера с оружием и взрывчаткой для диверсий. Их сбрасывали по ночам с низколетящего бомбардировщика. Бак не хотел, чтобы кто-то из его людей знал, где спрятаны все три, поэтому он сам повел одну команду, я — другую, а один из лейтенантов — третью.

Они добрались до освещенного участка местности, беспрепятственно заливаемого солнечными лучами, поскольку на другой стороне тропы не было заслоняющих его сосен и отсутствовали заросли можжевельника и калины. На восходящем склоне некая сила уничтожила лесную поросль, оставив полосу пустой земли — новые деревья начали было восстанавливать лес, но были ещё слишком малы, чтобы их уже можно было назвать деревьями. Их разбавляли крупные валуны и кусты. Эта рана лесного покрова тянулась по склону горы до высоты, на которой обнажался безлесный камень — почти на тысячу ярдов, а затем поднималась ещё круче, практически вертикально — до снежной шапки.

— Это осыпной склон, — пояснил Учитель. — Полагаю, что здесь — то самое место. Мы тогда подошли сверху, что было легче. Теперь придётся подниматься.

Спустя тысячу ярдов они добрались до небольшой плоскости, на которой можно было сесть и передохнуть. Наконец, Учитель порадовал:

— Итак, мы добрались.

В течение нескольких минут он изучал местность в поисках хорошо спрятанного за кустами можжевельника залаза в пещеру — гораздо меньшую, нежели та, что несколько недель служила им убежищем.

Они протиснулись внутрь, промаргиваясь, чтобы привыкнуть к исчезновению света и кашляя от поднимавшейся с пола пыли. Всем троим пришлось подождать, пока не уляжется пыль, а глаза не привыкнут к темноте. Изнутри пещера оказалась куда как больше, чем обещал вход в неё. Отсвет от входа позволял разглядеть кое-какие детали.

— Здесь, — указал Учитель. Пройдя дальше, он что-то выволок на свет: тяжёлый металлический ящик примерно пяти футов длиной, двух шириной и трёх в высоту. Крышка с уплотнителем надёжно закрывала его. Учитель нагнулся и щёлкнул тремя замками, после чего открыл крышку, державшуюся на петлях по длинной стороне. Открытый ящик преподнёс им манну небесную вкупе с запахом оружейного масла: пять трубоподобных объектов тускло-серого цвета, упокоенных в деревянной раме с вырезами под них.

Людмила узнала пистолеты-пулемёты «Стэн»: дешёвое, грубое, но эффективное оружие британцев. Стальная труба, несколько болтов — всё отштамповано и неаккуратно сварено. Оружие производило впечатление произведённого в подвальной мастерской.

Учитель извлёк из волшебного ящика ещё один фокус: рифлёное яйцо с рычагом вдоль круглого бока, идущим от центрального механизма на вытянутом конце, который стальным стержнем, уходящим в такое же стальное кольцо, втыкался в яйцо и словно скреплял всю конструкцию воедино. Это была граната Миллса — британская осколочная граната.

— Винтовка, — сказала Петрова. — Ты говорил о винтовке.

Учитель снова нырнул в ящик и поборолся какое-то время с контейнером, лежащим внутри большого ящика, пытаясь его открыть. Наконец с видимым усилием он извлёк четырёхфутовый предмет, завёрнутый в промасленную ткань, которую он размотал и отбросил.

Петрова приняла у него винтовку, сразу же ощутив её тяжесть, сложность, солидность и мощь. Винтовка была короче её привычного Мосин-Нагана, но при этом тяжелее. Поднеся винтовку к свету, Милли разглядывала привычные детали: спуск, магазин перед спуском, затвор, деревянные обкладки длинного ствола. Тут было нечто вроде упора для щеки: вырезанная из дерева деталь, укреплённая винтами на прикладе, куда можно было приложиться щекой и скулой во время высматривания цели в прицел. Был тут и сам прицел — или, скорее, гиперусложнённый механизм, который соединял прицел с винтовкой — выглядевший весьма странным и откровенно по-британски эксцентричным.

Словно вышедший из викторианской эпохи, он напоминал арочный железнодорожный мост, переброшенный над глубоким провалом — с распорками, поворотными головками, болтами и заклёпками, намешанными в немыслимо сложную конструкцию, крепящую оптическую трубу прицела из воронёной стали к винтовке мощными стальными кольцами. Сам прицел — столь же вычурная штука — нёс на себе поворотные башенки с разметкой и так же был усеян крепёжными болтами.

— Словно Льюис Кэрролл эту вещь создал, — заметил Учитель.