Четкие линии

Она замолчала, переводя дыхание, хотя вряд ли это нужно призракам.

– Что произошло дальше?

Елена расправила плечи, истинная дочь своей матери.

– Нам не суждено было уйти с той поляны. На нас напали. Мой жених защищал меня, как мог, превосходный маг, еще лучший - боец. И я помогала ему, впервые я убивала с помощью своей магии. Но силы были не равны. И мы оба умерли на той поляне. Чтобы призраками вернуться в Хогвартс, который стал нам домом, стал нам всем.

Она закрыла лицо руками.

– Моя смерть подкосила маму. Она долго болела, таяла прямо на глазах, а в зиму умерла. Сначала я не могла показаться ей на глаза, мне было стыдно, а после надеялась, что она вернется призраком. Пока не поняла, что моя мать достигла своего предела в жизни, выполнила все, что желала. Поэтому ей нет смысла оставаться привидением, и ее душа отправилась на перерождение. Я знала, что ее портрет находится в Комнате, но не могла туда войти, Основатели ставили отличную защиту, даже от призраков. Тетя Пенни создала для меня собственную комнату, прорастила свои цветы прямо в камне. Они отзываются только на мой голос, на мою энергию. Мне хотелось стать ближе к матери, хотя бы так. Поэтому я ждала, все эти годы ждала. Надеялась, что однажды мама переродится, появится в Хогвартсе. Я надеялась узнать ее, присматривалась к каждому ученику в течение долгих столетий. Куда еще она могла попасть, как не на собственный факультет? Поэтому я - привидение Когтеврана.

Она подняла лицо, по щекам катились призрачные, серебристые, словно пойманный лунный свет, слезы. Они таяли, не достигая подбородка, Елена даже не замечала их.

– Все эти годы я винила себя. Во всем. В том, что украла диадему, в том, что сбежала, в том, что из-за меня погиб мой жених. В том, что умерла мама. И больше всего на свете хотела попросить у нее прощения. Поэтому… пожалуйста, проведи меня внутрь Комнаты, к ее портрету. Только по приглашению студента факультета призрак может посетить зачарованное помещение Кандиды Когтевран. Я хочу увидеть маму.

Так по-детски прозвучало, а в темных глазах море боли и тоски. Все годы она винила себя, терзалась, прятала лицо из-за жгучего стыда.

– Пойдем, - поднялся и кивнул.

Неуверенная, полная надежды улыбка на дрожащих губах стала мне наградой.

На пороге Комнаты я пропустил ее вперед. В ярком освещении Елена казалась… серой, блеклой. Но внутри уже начали переливаться жемчужные нити, делая ее похожей на остальных призраков. Наверное, она сама себя наказывала. Карала одиночеством и стыдом.

– Как красиво!
– благоговейно прозвучало в тишине, словно маленький ребенок, попавший в лавку игрушек, Елена оглядывалась по сторонам.
– Мама была настоящим гением!
– восхищение и печаль.

– Гарри, ты привел к нам гостей?
– Салазар не мог не вмешаться. Куда же без него?!

Призрак тут же напряглась, как натянутая струна, когда увидела портрет своей матери. Та поджала губы, черты Кандиды закаменели, и лишь мерцала тоска в глубоких глазах.

Елена сделала первое, робкое движение, а затем быстро, словно боясь передумать, подлетела вперед, уткнулась лбом в портрет матери, куда-то в уровень плеча.

– Мама… - она словно задыхалась, словно протискивала голос, выдавливала из себя глухим рыданием. Даже призрак дочери Основателей более живой, чем остальные.

– Елена…

– Пойдем на пейзажик Кандиды?
– Салазар мотнул головой куда-то в сторону.

Кивнул, сгреб в охапку листы, зная, что Выручай-комната переместит недостающие материалы, если понадобится. Оставили за спиной призрака и портрет, им нужно побыть вдвоем, поговорить о многом, а Комната обеспечит уединение.

– Хорошо хоть сейчас хватило ума прийти, - ядовито проговорил нарисовавшийся на фоне яблоневых деревьев и озера Слизерин. Поправил мантию, меч, посмотрел в сторону портрета подруги и передернул плечами.
– Мать очень скучала по ней. И не понимала, чем провинилась, если дочь даже призраком не желает ее видеть, не приходит попрощаться. До самой смерти переживала. И ведь Елена неглупая девчонка, а вела себя порой, как дитя неразумное.

– Главное, что сейчас исправилась, - улыбнулся, делая зарисовки. Вдохновение толкало под руку, и вот уже рождался на листе пейзаж деревни Хогсмит.

Комната воссоздала все принадлежности, кресло переправила сюда. Воздух дрожал от волнения. Она вроде бы и стояла рядом, но в то же время поглядывала в сторону своей создательницы и ее детеныша.

– Этот тип тебе пишет?
– перевел тему Салазар.

Точеные губы недовольно поджаты. Приятно, когда тебя ревнуют. Но нельзя давать любимому человеку - или портрету - долго мучиться, иначе самому станет больно.

– Иногда, в основном, описывает театры, музеи, свои впечатления от выставок, в том числе и художественных.

– Традиционные ухаживания, когда пытаются прощупать интересы избранника, - еще более недовольная мина. Как он умудряется с каменным лицом демонстрировать всю палитру эмоций? Искусство древнего рода.

– Глупости!
– отфыркнулся. Хотя бы потому, что никто кроме одного ехидного и вредного портрета мне не нужен.
– У меня двое детей и рисунки, кому я нужен?

Губы чуть расслабились, ответили тонкой улыбкой на шутку.

– Меня больше интересует другое, - оторвался, поднял глаза на собеседника.
– Как он может быть похож на Годрика Гриффиндора? Это не может быть потомок, оборотное зелье за давностью лет генетического материала тоже не подходит.

– Нет никакого “генетического материала”, - прищурился Слизерин.
– Мы сожгли тело Годрика, так сказать, вернули в родную стихию, все же он был сильным огненным.

– Значит, остается вариант с иллюзиями, теми чарами, о которых ты мне рассказывал. Но в театре невозможно их использовать.

Ему никогда не надоест смотреть на меня как на глупого ребенка.

– Чего я не знаю?
– насторожился в ответ на снисходительный взгляд. Зараза, одним движением брови может высказать все, что думает об умственных способностях собеседника. И ведь даже не обидеться - ничего же не сказал! Да, Мышке до его уровня еще учиться и учиться.

– Напомни мне, кто помогал наводить чары на театры?

– Гоблины.

– Неужели такие хитрецы, как зеленые коротышки, не оставили для себя пару лазеек? Нет, не на уровне опасности для жизни, но вот на уровне сохранения иллюзии внешности - запросто. Многие любят встречаться для важных сделок в людных местах, так почему бы не самое защищенное в Англии после Хогвартса и этого их банка? До сих пор не верится, что у них появился свой банк, - он покачал головой, но вернулся к прежней теме.
– В свое время они пытались проделать то же самое с Хогвартсом, предложили свои услуги, мы согласились, хотя и сковали их обетами с ног до головы. А потом заметили, что в некоторых рунах они вписывают пару лишних символов. Со стороны это выглядело как чуть более крупные ячейки в сетке защиты. Нам пришлось расторгать договор и самим все исправлять. Они тогда еще хотели меч Годрика себе забрать, подсунули ему договор, по которому тот якобы берет меч в аренду, а после смерти потомки обязаны вернуть реликвию мастеру. Не стану вспоминать, что металл, драгоценности и ингредиенты для зелий доставал сам Годрик. И ковать помогал, учился и работал над мечом. И выкупил его по совести - собственный вес золотом. Но когда это останавливало коротышек?

– Хочешь сказать…

– Если есть гоблины, значит, точно существуют лазейки. Которыми за определенную плату можно воспользоваться, - согласно кивнул Слизерин.
– Что еще пишет тебе тот тип?

Вот ведь настырный. И почему не обижаюсь?

– Пишет, что все учебники проданы, к лету надо готовить новую партию, трансфигурация и чары для пяти курсов. Просит попробовать с зельеварением за первый курс.

– И ты один будешь все это делать?

– Уже, - кивнул на стопки листов.
– За первые три курса копии сделал, там несложно, тем более, что оригиналы у меня. Всего-то зарисовать еще два курса.