Четвертая Беты

Дан улыбнулся. Нилу он еще не видел, не знал, что она здесь.

— Приятные воспоминания? — усмехнулся Маран.

Он поднялся упругим движением, прошелся по комнате, поглядел в окно, вздохнул и стал расстегивать рубашку.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Поэт.

— Принять душ.

— Я не о том. Ган, Тонака… Что это значит?

— То есть? Ах да, ты же еще не знаешь. Мне удалось провести их в Правление. Предварительно сделав Тонаку Начальником Наружной Охраны, конечно.

— И зачем они тебе? Срочно?

— Все затем же.

— Маран!

— А ты думал, я меняю свои решения каждые двадцать пять часов?

— Нет, я думал, ты валяешь дурака не больше двадцати пяти часов подряд.

Маран бросил рубашку туда же, куда куртку, и пошел к двери.

— Постой! Может, правда хватит, а?

Маран вернулся и присел на подлокотник кресла напротив Поэта.

— Знаешь, как ее зовут?

— Кого?

— Ну… — Маран запнулся.

— А… Нет, откуда же мне знать?

— Лана.

— Что-то знакомое.

— Не правда ли? Что-то знакомое! Она — дочь…

— Лана?

— Да.

— Ну и что?

Маран встал и отошел к окну. Довольно долго он смотрел из окна. Дан и Поэт молча ждали. Потом он, не оборачиваясь, сказал — голос его прозвучал неожиданно хрипло:

— Пять лет назад я сам, лично, арестовал Лана.

— За что?

— Какое это имеет значение! Ему предъявили обвинение в государственной измене… как и всем. За что!

— И все-таки?

— Поэт, не надо заговаривать мне зубы!

— Твои зубы меня не волнуют. Я просто хочу знать.

— Он написал книгу. Небольшую такую брошюру страниц в двести. Она называлась «Лига и Большой Перелом».

— Не слышал.

— Ты и не мог слышать. Ее конфисковали прямо из типографии. На суде Лан был признан виновным в преднамеренной фальсификации исторических фактов с целью очернения и подрыва авторитета власти.

— Каких фактов? Например.

— Например? Ты, конечно, слышал, что у Изия членский знак Лиги за номером два?

— Ну?

— Лан доказывал, что Изий вступил в Лигу только за два года до Перелома, так что…

— Так что знак за номером два он благополучно свистнул у кого-то из старых членов Лиги. Интересно…

— Более того, Лан утверждал, что Изий стал членом Правления только перед самым началом событий, да и то без права решающего голоса.

— Не понимаю, что тут такого? — вмешался Дан. — Неужели обязательно надо быть членом Лиги с первого дня, чтобы стать ее руководителем?

— Не в этом дело.

— А в чем?

— В том, что согласно официальной истории Лиги Изий был среди ее основателей и руководителей с первого дня.

— Здорово! Как же можно ухитриться так подтасовать факты? Ведь не сто лет прошло.

— По соображениям конспирации имена членов Правления не афишировались.

— Но нельзя же вечно…

— Погоди, Дан, — остановил его Поэт. — Конечно, Лан был прав? — спросил он Марана.

— Еще бы! Но это не исчерпывает картины. Там были и другие факты. Похлеще. Посуди сам. Изий стал членом Правления от провинции Усата, когда его предшественника Пану, между прочим, одного из участников Учредительного Собрания, неожиданно арестовала императорская Охрана, что случилось буквально за пару суток до спешно готовившегося похода на Крепость, раздумывать было некогда, под рукой от Усаты оказался только Изий, и его поспешно ввели в Правление.

— Что из того?

— Не торопись. На следующий день после переворота на закрытом заседании Правления один из его членов, Танат, довольно крупная фигура, обвинил Изия в том, что он выдал Охране Пану. Доказательств не было, только туманные свидетельства, ему не поверили. А через несколько дней в суматохе… Ну ты помнишь, тут и там начиналась беспорядочная стрельба, и в одной из таких заварушек Танат был убит. Кем, как? Так и не выяснилось.

— Ну и ну!

— Есть еще одно обстоятельство. После ликвидации тюрем, когда все арестованные при императоре члены Лиги вышли на свободу, среди них не оказалось Паны. Судить его не успели, без суда при императоре никого не казнили, и вообще за такие дела не казнили, куда он исчез — загадка. Как бы то ни было, Изий занял место Таната и попал в правительство.

— А ты добыл какие-нибудь доказательства, что Изий был замешан во всех этих исчезновениях?

— Только насчет Паны. Его действительно подставил Охране Изий.

— А остальное?

— Наверно, еще много чего выплывет. Пока что…

— А что сталось с Ланом?

Маран помрачнел.

— Ему дали двадцать лет. Он умер в тюрьме меньше, чем через год. Если б я тогда знал…

— Что встретишь его дочь?

Маран не на шутку разозлился.

— При чем тут дочь?! Что ты несешь ахинею?!

— А если не при чем, почему ты так болезненно реагируешь на это обстоятельство?

— Поэт, ты, по-моему, совершенно спятил!

— Почему? Насколько я понял, арестовывая его, ты и не подозревал о его правоте?

— Я не подозревал даже о существовании его книги. Чудом уцелевший экземпляр ее попал мне в руки год назад. Тоже чудом.

— Вот видишь…

— Ничего я не вижу. Поэт, неужели ты перестал меня понимать? Или твердо решил щадить меня при любых обстоятельствах?

— Интересные фантазии, — сказал Поэт невозмутимо. — А что, она тебе крепко задала?

Маран покачал головой.

— Что она дочь Лана, выяснилось только утром, когда я увидел его портрет на стене и спросил…

— Значит, она тебя не узнала?

— Узнала.

— Странно все это. Странная женщина. Ты не находишь?

— Извини, я не считаю эту тему подходящей для обсуждения! — Маран резко оборвал разговор и отправился в ванную.

— Кто такой Лан? — спросил Дан Поэта. — Историк?

— Да. Крупнейший притом. Автор «Подробной истории Бакнии». Отличная вещь, читается, как роман. Надеюсь, ее не изъяли. Знаешь, хорошо бы тебе ее прочесть. Я попробую поискать… погоди-ка… — он вскочил и вышел в соседнюю комнату, почти сразу вернулся с массивным томом. — Держи. А я-то пытаюсь вспомнить, где я ее недавно видел. Конечно, здесь. Между прочим, он подобрал себе отличные книги, ты поройся у него там…

Маран был еще в ванной, когда без стука распахнулась входная дверь, и, по-бычьи склонив отнюдь не бычью голову, в комнату ворвался разъяренный Ила Лес. Не увидев перед собой Марана, он остановился и грозно вопросил: