Четвертая четверть

– Откуда.
– Откуда-то пискнул патриот Гржфельд.

– Карты детям не игрушка, - заместил покинувшего поле Шустова серьезный Лунев.

– Василий Иванович, пойдемте к нам, - отозвался Родина.
– Папа будет рад вас видеть.

– Да, Родина. Очень хорошо, - косвенно подтвердил тесное знакомство с Миреком учитель.
– Через пять минут жду тебя у своей машины. Вместе доедем. Раз уж живем рядом.

Тут, откуда ни возьмись, объявились и Нина с Зиной.

– Василий, Вася, - наперебой верещали они (что дает право автору обозначить их тексты от одного лица), - расскажи нам еще про Чехию! Правда то, что ты рассказывают про съемки чешских фильмов? А ты снимался? А нам можно? Ты такой интересный...

И когда они ушли уже достаточно далеко Мирек признался Любе:

– Я ведь историю совсем не знаю. Ненавижу историю. Вся придумана и вылощена. И литературу не люблю. Вернее, я люблю читать. Но не то, что заставляют в школе.

– А я тоже читаю другое, - улыбнулась Люба.
– Все у нас получится, тезка! Не переживай... Мне бы вот математику подтянуть...

– Так это - раз плюнуть!
– заверил Любомир и сплоченные тяжкой участью школьники отправились писать историю.

***

– Может, про твоего чекиста Бормана и напишем?
– предложила Люба, вальяжно развалившись в кресле-качалке.

Школьники закрылись в комнате Мирека, которая находилась на втором этаже огромного коттеджа, снимаемого начинающим олигархом.

Родина-старший внизу принимал Безумного.

– Нет. Про Блюмкина нужно писать большую книгу. Может даже не одну. Это был величайший актер всех времен и народов! А потом и режиссер. Ты же помнишь Шекспира: "Весь мир - театр, в нем женщины, мужчины - все актеры". Биография Блюмкина настолько насыщена разнообразными, зачастую противоположными характерными ролями, что трудно поверить, что все это - дела одного человека. А его деятельность по возвращении из Рейха до сих пор запрятана за семью печатями...

– Спроси у папы...

– Нет. Нельзя. Лучше ты про своего расскажи! Как это - стал невидимкой?

– Да я, правда, не знаю ничего толком...
– смутилась Люба.
– Мама часто ссорилась с ним тогда... А я... Решила что выросла... Ну и осталась как-то на даче с друзьями на ночь... Утром проснулись - головы у всех трещат... Бутылки, окурки... И кровь... И у меня кровь... Я потом, дня через два, из-за этого сильно упала... С большой высоты... Поломалась... Пока лежала полгода в больнице - узнала от мамы, что папа пропал... Как она объяснила - "стал невидимым"! Ха- ха... Шляется теперь ночами по хахалям... Ну, хоть меня не бросила и за то спасибо...

– Да все будет хорошо!
– успокоил Мирек.
– Может, и правда, испытания какие были? Я где-то читал про вертолет-невидимку. Это реально!

– Не нуди.
– Отрезала Люба.
– Если хочешь, я тебя поцелую. Только давай не будем про меня...

– Все, все! Хорошо!
– улыбнулся Мирек.
– давай про историю.

***

– Ты там из школы кабаре не устрой, малахольный!
– сердито басил Родина-старший.
– Тебя зачем в школу внедрили? Присматривать за пацаном и собирать информацию о Родине. А ты чем занимаешься?

– Чем?
– на всякий случай решил уточнить Блаженный.

– Оргиями и развращением...
– сгустил краски бас.

Оба улыбнулись и сделали по глотку хорошего пенного пива из больших хрустальных бокалов.

– Ну, допустим, мальчишка сам с усам. Справился с натурализацией в школе на "отлично". Я наблюдал. Да и к вопросу о Родине мы приблизились вплотную. Его дочь сейчас с Миреком здесь, на верху. Я думаю, он ее очень скоро обработает, и можно будет более детально разрабатывать план операции.

– Твоими бы устами... Хотя... У меня и свои есть, - и они сделали еще по глотку...
– В каком смысле "обработает"?

– В "нашем", Владимир Владимирович, в нашем... А что, правда, Травм - наш человек?
– Сменил тему Блаженный.

Родина-старший нахмурился:

– С чего ты это взял?

– Да поанализировал немного... Помните, вы про Цвигуна рассказывали?

– Что он для контакта с Маневичем сам "сел" в фашисткий концлагерь?

– Ну, это тоже мощная история. Особенно поражает Маневич. Вот доля у человека... Уже вроде и закончилась его миссия, освобожден союзниками - ступай домой! Нет... Самостоятельно вернулся в Дойчланд, сам снова пошел в лагеря... Вот люди были... Я бы так не смог...

– Богатыри?
– ухмыльнулся Родина.

– Не мы...
– Согласился Блаженный и продолжил, - Но я про другое.. Про 78-й год. Помните, вы рассказывали, что в декабре 78-го сразу трем шишкам ГБ дали генералов армии?

– Да. Цвигун, Матросов, Цинев. Разработчики афганской темы.

– Но, конкретно Цвигун - диверсии, информация и дезинформация. "Побег" Резуна к англичанам. Разработка "миссии отвлечения" Жориковского... Я так полагаю, что это Цвигун порекомендовал Штази вложиться в Травму?

– На такие вопросы я не могу тебе ответить... Никто не ответит тебе, друг мой... И ты сам это прекрасно понимаешь... Случай и мастерство режиссера - вот основные составляющие человеческой жизни... А режиссер вовсе не на небе. Он здесь. Рядом. И не мне тебе говорить, что отклонение от уготовленной роли влечет отстранение от нее... Травм - это теперь ТРАВМ! Оставь его в покое и не страдай... пусть он там травмирует кого надо... Разберутся.

– А нам здесь как быть? Ведь совсем тяжко стало... Вы гляньте, что в этой дыре творится! Бедные дети...

– Не нам решать... Успокойся.
– Родина сделал добрый глоток пенного.
– Все продумано и отлажено. У Жорика по всей стране базы. Раздавит всех... Да и Сам не промах. Вон, какую силищу поимел. Армия, полицаи, лагеря, гвардейцы - все под ним... Заветы предков не посрамит... Ты давай о деле думай, страдалец... Послал бог блаженного в помощники... Как тебе местные?..

***

Местные корпели над рефератами.

Красавица Киреева со всех сторон охаживала упругой грудью Сережку Гурина. Но парень уже мечтал о другой, и весь смысл реферата пока сводился к начальной фразе: "История - файл, зараженный скриптами".

Таковы уж современные дети...

Нравятся они мне...

Еще наивные и честные, о чем-то мечтающие, во что-то верящие...

– И с какого перепугу решено, что взрослые имеют больше прав, чем дети? Больше страданий вынесли, терпилы? Дольше горбатились за гроши и рано ослабели? Всю жизнь "заботились о вас, теперь пожалейте нас"? И вдалбливают нам с пеленок голимое мракобесие?
– распалялась Мишкина.

– Да достали уже эти взрослые. Хуже детей, ей богу, - в сердцах буркнула Красавина, - нам уже по пятнадцать лет, в эти годы Гайдар уже полком командовал... ну почти... а они нам все врут и сказки нам рассказывают... Все спрашивают - кем ты станешь? О чем думаешь? Сами-то кем стали? Алкаши, быдлятина... Физручка с технологичкой на перегонки с Зиной и Ниной за Блаженным бегают. Дуры...