Четвертая экспедиция (сборник)
Шрифт:
– Ну что, пора идти. Володя, все же поедем с нами, будет веселее, – сказала Ирина и как-то с грустью посмотрела на Владимира. Все же неправильно она действовала в отношениях с ним. Она это стала понимать только сегодня.
– Я уже сказал «нет», – ответил Владимир, не поднимая головы.
– Ну хорошо, нет, так нет, а мы пойдем собираться, – ответила она, искренне расстроившись.
Ирина уже не понимала, как вести себя с Владимиром, чтобы завоевать его. По-прежнему пытаться вызывать в нем ревность? Похоже, нет, это уже не давало результатов. Парадокс, но после сегодняшнего бесподобного секса он еще больше отдалился от нее. А она все больше ощущала, что жить без него не сможет. Ей не хотелось ехать сегодня с Алексеем на Хильбур без Володи. Она бы осталась с ним здесь. Но все дело было в том, что Володя этого никак не хотел.
Когда Владимир за завтраком услышал еще и о случившемся сегодня землетрясении,
Хотя рациональное объяснение Алексея по поводу случившегося шторма и землетрясения предназначалось даме за соседним столом, Владимир отнес его к себе и своим сомнениям. Да, все эти природные явления объясняются просто, и он тут ни при чем. А что, если нет? Пусть шторм и землетрясение случились сами по себе, а почему из головы исчезла почти готовая симфония, а сделанные им вчера отрывочные нотные записи теперь кажутся полным бредом? И это вполне объяснимо. Просто от того, что он сильно сосредоточился на своих переживаниях и размышлениях по поводу правды и лжи в своей жизни, настоящего и фальшивого, шедевров и пустышек, Елены и Ирины, наконец. Сомнения все равно остаются: а может Байкал обладает разумом, к которому Владимир прикоснулся первым из всех смертных? «Не может быть такого, – в очередной раз убеждал себя Владимир, – этот живой дух создан моим воображением, жаждущим хорошей собственной музыки».
Ирина и Алексей уже ушли, а Владимир еще долго сидел и размышлял за чашкой чая, а потом попросил официантку принести еще горячий чайник, из которого подливал себе, пока, наконец, не согрелся.
Затем он поднялся в свой номер и решил прилечь ненадолго, чтобы ликвидировать ночной дефицит сна, и уже потом собраться с мыслями. Заснуть долго не удавалось, слишком уж много событий произошло за сегодняшнюю ночь. Потом он все же задремал, но совсем ненадолго. Тревога не покидала его, и Владимир решил снова побродить по окрестностям в поисках успокоения. О вдохновении речи уже не шло. Надо было хотя бы справиться с разочарованием от того, что все задуманное снова превратилось в тлен.
День по-прежнему был пасмурным и ветреным, но без дождя. Легкая ночная морось прекратилась, но трава была еще влажной. Владимир направился на тот самый мыс Халтыкей, рядом с которым они с Алексеем и Ириной были в первый вечер. Через полчаса неспешной ходьбы он уже был у его подножья со стороны леса. Мыс представлял собой круто обрывающуюся в воду скалу, второй пологий склон которой, обращенный к берегу, порос густой травой и высоким кустарником. Здесь проходила слабо накатанная лесная дорога, поднимающаяся на вершину мыса. Не останавливаясь, Владимир пошел по ней дальше и вскоре был на его верхней точке. Байкал все еще бушевал. Слышно было, как внизу волны разбивались о скалу. В воздухе висела водяная пыль от прибоя, а может быть и мелкий дождик начал накрапывать. Владимир стоял лицом к Байкалу. Справа открывался вид на мыс Арал и галечную косу, где они причалили позавчера, а по левую руку сквозь туман виднелась дорога вдоль берега на Хильбурский перевал, куда уехали недавно Ирина с Алексеем. Но в отличие от первого дня видимость была очень плохой.
Здесь на вершине был один из многочисленных бурятских бурханов, разбросанных по всему побережью. Он представлял собой врытый в землю и укрепленный подпорками деревянный столб с вырезанной фигуркой какого-то божества в верхней части. Обычно у бурханов путники отдыхали. Владимир стоял здесь молча и слушал грозный и неприветливый Байкал.
– Можешь сказать мне, чем я провинился и за что ты отобрал у меня свою музыку? – произнес Владимир, мысленно обращаясь к этой бушующей стихии.
Ответом был продолжающийся шторм с усиливающимися порывами ветра и начавшийся уже приличный дождь. Причем минут через пять он превратился в сплошной ливень.
Как тут было не поверить в то, что это был реальный ответ неизвестного разума, ассоциируемого с этим уникальным природным образованием – самым глубоким и загадочным озером на планете. Этот ответ был не иначе, как прямой укор ему, Владимиру, за то, что он должен был понять все сам и без подсказки. Владимир и так в глубине души понимал, что живет далеко не в гармонии с самим собой и внешним миром, отчего страдают близкие ему люди и он сам. Только не хотел себе в этом признаваться.
Меж
тем ливень все усиливался, и спрятаться от него было невозможно. Владимир с тревогой посмотрел налево в сторону Хильбура, куда отправились Алексей с Ириной на квадроцикле. За плотной завесой дождя не было видно абсолютно ничего. Не дай бог, им в такую погоду ехать по бездорожью. Надо бы им где-то переждать эту сплошную стену дождя. Он стал очень беспокоиться за Ирину. За завтраком он почувствовал в ее голосе какие-то нотки раскаяния за свою навязчивость, и ему почему-то даже стало немного жаль ее. «Она – прекрасная и добрая, в общем-то, женщина, достойная любви и счастья, – подумал он, – но заморочилась со мной на свою и на мою голову. А я тоже хорош. Тешил свое мужское самолюбие тем, что такая красавица предпочла меня любым другим мужчинам. Распушил перья словно павлин, представляя себя суперменом и сексуальным гигантом. Типичный образ для примитива, к которому я и скатился. Надо поговорить с ней по-хорошему. Немного помучается и поймет меня. Тогда и найдет себе кого-нибудь достойного. А так зря на меня тратит время. Все равно я не смогу уйти от своих девчонок, да и не собирался никогда этого делать». Владимир поймал себя на мысли, что вновь думает об Ирине с теплотой. Ему действительно хотелось остаться с ней в дружеских отношениях. Он был уверен, что это удастся, и тогда все в его жизни встанет на свои места. Но в данный момент он очень тревожился за них.Чтобы укрыться от дождя Владимир стал искать пещеру, о которой им говорил Алексей в первый вечер, когда они приходили сюда. Он уже был насквозь мокрый, и потому разумнее было просто идти на базу прямо под дождем. Там можно было просушиться и согреться в сауне, а здесь ждать еще неизвестно сколько.
Ирина, сидела сзади на квадроцикле, крепко схватившись за Алексея, но все равно еле удерживалась на сиденье. Машину изрядно бросало на камнях, и рытвинах, которые попадались там и тут. Она уже не раз пожалела о том, что согласилась на этот маршрут да еще без Володи. Удовольствия от такой езды не было никакого, а все обещанные прекрасные пейзажи в эту пасмурную погоду с висячими туманами были попросту не видны.
– Алеша, может, давай развернемся? – предложила Ирина. – Все равно мы не можем в такую хмарь ничего увидеть. Да и дождик начал накрапывать.
– Хильбур, который высотой больше 800 метров, мы уже перевалили, а до Онгурен полчаса осталось, – ответил Алексей, – обидно не доехать.
– Смотри сам, у меня всякое желание пропало, – сказала Ирина.
Алексей затормозил и произнес:
– Пожалуй, ты права. Дождик нам ни к чему, особенно если он разойдется. Мы-то сами хорошо прикрыты брезентовыми плащами с капюшонами, а дорога может раскиснуть. Да и не положено по технике безопасности вдвоем на этих колымагах ездить. Посуху еще можно, а при скользкой дороге нельзя. Давай, действительно, назад.
Алексей осторожно развернул машину буквально «на пятачке», и они направились назад. Дождь резко усилился, и скорость ему пришлось сбавить. Холодные капли дождя хлестали по лицу и под порывами ветра стали попадать и под капюшон и под рукава, доставляя крайне неприятные ощущения.
Ирине временами было страшновато, и чтобы отвлечься, она пыталась думать о чем-то хорошем. А что хорошего было сейчас в ее жизни? Деньги? Да, они были, но они кажутся благом лишь тем, у кого их нет. А люди с деньгами в большинстве случаев несчастны, поскольку не могут жить нормальной человеческой жизнью, а заняты преимущественно тем, как их приумножить и сохранить. Светлым пятном в ее жизни был только Володя, но он не был в нее влюблен, а она своим поведением только отталкивала его. Сегодня Ирина окончательно поняла, что он никогда не оставит свою Лену, а значит не будет полностью принадлежать ей. Но она все равно не хотела терять его. Она даже не могла представить, что Володи не будет в ее жизни. Но она до сих пор не была уверена в том, любит ли его. То, что привязалась к нему, это бесспорно. Как же сделать так, чтобы все у нас было по-человечески?
Почему так изменилась погода, ведь вчера прогноз был хороший? Может, это Байкал сердится на нее за то, что она домогалась Владимира, сбивая его на путь лжи? Но она не думала об этом тогда. Она действительно думала только о себе. Дождь стал просто проливным. Алексей еле управлялся с машиной даже, несмотря на малую скорость. Они поднимались на Хильбурский перевал со стороны Онгурен, а после него дорога должна была пойти вниз – к базе, хотя и оставалось бы еще несколько километров. По-хорошему надо было остановиться и переждать такую непогоду. Но как останавливаться на подъеме? Надо хотя бы до верхней точки дотянуть, и там сориентироваться. Ирина чувствовала, как трудно управлять Алексею под проливным дождем по скользкой дороге, и старалась сидеть тихо, чтобы не мешать ему. Наконец, через полчаса они достигли высшей точки, и Алексей остановил квадроцикл, не заглушая двигатель. Ирина, испытывавшая в дороге страх и напряжение, немного перевела дух, пытаясь успокоиться.