Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Четвертая экспедиция (сборник)
Шрифт:

– Слав, мне это не по зубам. Это все слишком серьезно, чтобы заниматься такой проблемой на любительском уровне в качестве хобби.

– Но ты все же подумай, – настоятельно повторил он.

– Ладно, если до пенсии доживу, подумаю над твоим предложением, – отшутился я. – Но тогда ты будешь у меня одним из главных героев, который, работая в тундре с газовиками, вытащил страну из «болота».

– Считай, что договорились, – ответил Славка.

– Тогда расскажи мне несколько историй о своих промысловых буднях – я хотя бы сделаю какие-то наброски. А то ведь потом забуду все.

– Ну давай, пиши, писатель, – ответил он...

Вряд ли когда-нибудь дело дойдет до романа, на который толкает меня мой старый друг, но несколько Славкиных историй заслуживают того, чтобы их рассказать Вам, дорогой читатель. Но сначала несколько слов о самом герое – Вячеславе Федоровиче Бочкаре.

Славка в школе был прекрасным математиком, пожалуй, даже первым в нашей параллели из четырех классов. А отец его, дядя Федя, как мы его тогда

звали, был талантливым инженером-самородком. Потом, окончив заочно ВЗПИ, он возглавил Специальное конструкторское бюро при Щигровском заводе геологоразведочного оборудования. Но даже не это главное. У дяди Феди был старенький «Москвич-401», наверное, в то время единственный личный автомобиль на весь наш городок. На нем мы очень часто выезжали в лес по грибы. Недавно мне попалась старая фотография, на которой нас в лесу было 11 человек. Из них, правда, шестеро были детьми. Каким-то образом этот «Москвич» доставлял в лес такую ораву за один раз. Конечно, все сидели друг у друга на коленях, а ноги и руки чуть ли не из окон торчали. И этот автомобиль с завидной регулярностью после очередного происшествия на тогдашнем бездорожье многократно оказывался в полностью разобранном виде у дяди Феди в гараже. А потом снова как новенький колесил по окрестным грунтовым дорогам. Асфальтовых, считай, тогда и не было вовсе. Так что Славка, можно сказать, вырос среди этих «железяк» и был просто обречен на то, чтобы стать инженером. Он и стал им, да еще каким: настоящим и талантливым, унаследовав способности и смекалку своего отца, дяди Феди. Однажды, оказавшись на конференции в Ухте в 1985 году, я на одной из главных площадей перед горкомом партии увидел его портрет с надписью «Лучший рационализатор Коми АССР». Тогда нам с ним еще не было и 30 лет.

Славка, отработав после «политеха» на севере 15 лет на газовом промысле, переехал в Краснодар, где построил себе великолепный трехэтажный дом и вместе с женой Аней воспитывает трех дочерей: Настю, Олю и Женю. С момента возвращения его на Большую землю и возобновились наши личные встречи.

А теперь несколько историй от настоящего российского инженера Славки Бочкаря.

Губернаторский холод

Многие сравнивают первую половину 90-х годов с послевоенной разрухой. Пожалуй, сравнение никудышнее. После войны народ-победитель жил надеждами на скорое счастье и благополучие и трудился не покладая рук. А в девяностых миллионы благополучных ранее семей вмиг стали нищими, потеряв работу и доход, особенно в малых городах, где остановившееся единственное предприятие сразу делало безработным весь город. И такая беспросветная перспектива явно не лучшим образом отражалась на настроении и душевном спокойствии людей. Сходство только одно: фабрики и заводы лежали в руинах. Но после войны это было результатом бомбежек и эвакуации всей промышленности за Урал, а в девяностые – результатом недальновидной и бесчестной приватизации, после которой заводы достались «на халяву» нечистым на руку дельцам. Эти ушлые ребята были не в состоянии наладить и перепрофилировать производство под новые условия – их куриных мозгов все равно не хватило бы. Да и не собирались они этого делать. Главная их задача – «хапнуть» и «свалить». Другими словами, приватизировать почти «задарма» успешное в прошлом предприятие, пользуясь близостью к сильным мира сего, продать на металлолом станки и оборудование, а в одном-двух освободившихся цехах устроить склады под импортный товар. Остальное же попытаться перепродать дальше. Так и стояли по всей стране пустые цеха с выбитыми стеклами, по которым гулял ветер. Не обошла сия доля и относительно благополучный ранее европейский Север России.

– Тогда мне запомнился автовокзал в Усинске, – продолжал Славка. – Однажды в середине 90-х мы были там по делам и просто ужаснулись увиденному. Ведь Усинск еще в советское время создавался как центр нефтяной промышленности Коми АССР и узловой транспортный центр нефтяников и газовиков. Предполагалось, что отсюда во все концы республики будут отправляться вахтовые автобусы, машины и вездеходы. Здесь, на автовокзале, было оборудовано больше сотни посадочных площадок. А теперь нашему взору предстало огромное и частично недостроенное здание с зияющими окнами и выбитыми дверьми. Заглянув внутрь, увидели горы мусора: битые и пластиковые бутылки, изгаженные стены, пол – и абсолютно ни одной живой души. На улице порывы сильного ветра поднимали с земли рваные полиэтиленовые пакеты и обрывки газет, которые долго потом летали и кружились. Было какое-то ощущение нереальности, ощущение, что находишься в мертвом городе. Наверное, так выглядело бы это место после ядерной войны, когда разрушения произошли где-то неподалеку, а здесь все вымерло от радиации. Однако, увидев два ларька с продавцами на краю тротуара, мы поняли, что ядерной войны, слава богу, не было. Страна со своими новыми полководцами потерпела сокрушительное поражение безо всяких военных действий.

– Да, похожую картину, я наблюдал в провинции в большинстве малых городов, – согласился я. – Однако давай поближе к нашим газовикам.

–Я к этому и веду, – ответил Славка. – Просто таким сравнением ты погрузишь читателя мысленно в обстановку тех лет, и он более живо представит наш быт и нашу работу в то время.

– Наверное, читатель уже вполне проникся и сидит в ужасе с книжкой, поеживаясь

от холода. Давай расскажем для него несколько интересных историй.

– Да, да. И начнем именно с холода, – поддержал Славка.

В те времена многие сомнительные люди всякими правдами и неправдами получали власть, чтобы использовать ее для личного обогащения. Да и сейчас ситуация вряд ли лучше. Губернатором округа был тогда небезызвестный Василий Дутов, который спустя несколько лет скрывался по разным городам и странам. Говорят, недавно снова открыто стал появляться на людях.

Так вот, он тогда рассуждал наподобие Мао Цзэ Дуна. Великий Кормчий в свое время пытался повысить производство чугуна и стали в Китае, насаждая кустарные плавильные печи в каждом дворе. Понятно, что ничего путного из этого не получилось. Дутов же рассчитывал, что таким примерно способом можно самим в округе полностью распоряжаться нефтью и газом в недрах, не оглядываясь на федеральные власти и на такие компании как ГАЗПРОМ. Он собирался «наклонить» ГАЗПРОМ и получить его хозяйство в округе в свое распоряжение, потому что в отличие от нефти, с которой гораздо легче организовать неучтенный сбыт, с газом без магистрального трубопровода делать нечего. А кризис неплатежей в то время достиг своего пика. Денег у компаний не было, и все хозяйственные отношения строились на основе натурального товарообмена, т.е. «бартера». Не было живых денег и у ГАЗПРОМа, поскольку ему за газ не платила почти вся страна, благодаря чему, собственно, и выжила. И только за счет экспорта компания получала какие-то деньги. Однако и значительную часть этих доходов государство, латающее бесконечные бюджетные дыры, умудрялось изымать в различных формах, в том числе заставляя оплачивать бесконечные демократические выборы. Как бы то ни было, ГАЗПРОМ в те годы рассчитывался с подрядчиками и поставщиками продукции, в основном, не живыми деньгами, а векселями. Вексель – это ценная бумага, представляющая по смыслу фактически долговую расписку от компании, где указан крайний срок погашения долга. Большинство принимало их в качестве оплаты, потому что векселя ГАЗПРОМа считались самыми надежными. Вероятно, Дутов, пользовался этой мутной ситуацией для того, чтобы вести свою собственную игру с газовой монополией.

Однажды по служебным делам наша группа оказалась в командировке в Нарьян-Маре – столице Ненецкого округа, где главным барином как раз и был Дутов. В середине декабря к темноте полярной ночи все уже понемногу привыкли, хотя без солнышка было грустно. Правда, иногда прекрасные разноцветные сполохи северных сияний в полнеба разнообразили звездное небо, но душевного тепла это не приносило. Скорее, наоборот, от этой космической вакханалии ощущение холода только усиливалось. А морозы и без того стояли знатные, что, впрочем, для этого времени года здесь было обычным. Хотелось скорее домой в Вуктыл, где морозы были ненамного меньше, зато домашний семейный уют позволял на время забыть о холоде полярной ночи.

Наконец, все дела в Нарьян-Маре были сделаны, и мы всей командой из шести человек прибыли в аэропорт. Аэропортом этот небольшой сарайчик можно было назвать с большой натяжкой, тем более, что большую часть времени он был закрыт. Рейсовые самолеты были редки – у народа не было денег на билеты. Так что летали, в основном, вахтовые рейсы нефтяников и газовиков. Вот и наша газпромовская винтокрылая машина смирно ожидала нас в ночном холоде. Стоял двадцатиградусный мороз. Мы загрузились в вертолет и надеялись, что уже через несколько часов будем дома. Однако время шло, а двигатель никто не запускал.

– В чем дело? – поинтересовались мы у пилота. – Вроде небо ясное, погода летная.

– Топливо на нуле, – ответил наш пилот, мужчина средних лет с начинающими седеть висками.

– А что, у них заправлять нечем?

– Да нет, топливо у них есть, но просят наличкой расплатиться за заправку.

– Как это? – опешили мы. – Это ж не автомобиль, там бы мы на бак наскребли, а здесь, даже если и захотим, не наберем и близко. У нас же договор с ними, и до сих пор по взаимозачетам заправляли.

– Да это, похоже, Дутов с местным ГАЗПРОМОМ таким способом разбирается и хочет какие-то активы прикарманить.

– А мы-то тут причем?

– Мы своего рода заложники.

– Вот это влипли.

Меж тем в вертолете было почти так же холодно, как и на улице. Отключили даже свет, чтобы не разряжать аккумулятор, который надо было экономить для запуска двигателя на таком морозе.

Вот так и сидели в темноте и жутком холоде вшестером, надышав в салон немного теплого воздуха из своих легких. Но это помогало мало. Сначала пытались разговаривать и шутить, чтобы отвлечься, но вскоре стало не до этого. Каждый сидел, нахохлившись, словно воробей, и замотав шарфом голову вместе с шапкой, а женщины, которых с нами было двое, припасенными шерстяными платками.

Прошел час. Пальцы на ногах уже не ощущались, и мороз пробирался и под тулуп, и под свитер. Несмотря ни на какие растирания пальцев, топтание на месте и разные упражнения, теплее не становилось. У меня с собой был термос с горячим чаем, но я решил, что время для «вечернего чая» еще не настало. Мало ли что нас ждет впереди?

Прошел еще час. Уже не было слов, чтобы описать наше состояние. Не ощущались теперь уже и пальцы на руках. Было непонятно, как лучше сохранить последнее тепло в окончательно замерзающем теле. Очень хотелось даже не глотнуть чайку, а просто открыть горячий термос и хотя бы подышать над ним.

Поделиться с друзьями: