Четвертая экспедиция (сборник)

Миша сразу не смог поступить в МГУ после школы и «загремел» в армию, поскольку в его простой семье из Владимирской глубинки не научились «отмазываться» от армейской службы. Там до сих пор у людей сохранились нормальные представления об армии, какими были в советские времена. Если ты не служил, то ты трусишь или с тобой что-то не так, и девки, на всякий случай, обходили тебя стороной. Два года в войсках связи никак не могли испортить парня и даже дали кое-что полезное для будущей специальности геофизика, связанной с большим количеством аппаратуры и приборов. Кроме того, Миша стал более самостоятельным и взрослым по сравнению со студентами – бывшими школьниками. Но учеба на первых порах давалась ему очень тяжело, особенно математика. Из всех студентов, к которым он обращался за помощью в разъяснении сложных задач или теорем, наиболее отзывчивой и бескорыстной оказалась Саша. Миша буквально за первый курс догнал кичливых москвичей, а к третьему курсу благодаря своему упорству и природной смекалке многих оставил позади. Благодарность его Саше была безмерной. С тех пор он во всем ей покровительствовал и, будучи старостой группы, защищал от всех возможных неприятностей и неожиданностей, которые только могли возникнуть. Но Миша так и остался другом, поскольку Саша никак не принимала его ухаживаний. «Мишань, перестань, я не хочу ничего портить. Мы же прекрасные друзья», – был ее ответ.

Саша согласилась ехать на практику в такую даль только благодаря тому, что с верным другом Мишей чувствовала себя защищенной. А защищаться с ее точки зрения надо было. Парни не пропускали молодую девушку, не сказать, чтобы очень красивую, но зато статную и фигуристую. Присутствие рядом Миши давало понять, что она не одна, и количество «приставаний» постепенно сошло почти на нет. А ей того и надо было. Испытав в выпускном классе муки и разочарование неразделенной любви, она обиделась, было, на весь мужской пол и едва не превратилась в мужененавистницу. Миша – тот не в счет. Саша с самого начала не могла воспринимать его как мужчину. Он, действительно, был в некотором роде вместо подруги. А своей беспомощностью в математике на первых порах создавал у Саши ощущение ее востребованности и какого-то смысла жизни, который после личной драмы не казался очевидным.

Но так долго продолжаться не могло. Голос пола не мог дремать бесконечно в этой молодой женщине. Возможно, так сложились обстоятельства. Но когда Саша, приехав в Апатиты, увидела Сергея, который был почти на 20 лет старше и чуть ли не в отцы ей годился, внутри что-то перевернулось. Это случилось практически в одночасье. Она не могла объяснить себе, что ее привлекает в этом уже не совсем молодом мужчине. Ответа не было. Сергей больше молчал, говорил только по необходимости. Постоянно думал о чем-то невеселом. И когда изредка брал в руки гитару и самозабвенно и нежно пел «Милая моя...» или «Домбайский вальс», глаза все равно смотрели куда-то в бесконечность. «Как же так? – думала Саша, – он совсем не замечает меня». Хотелось растормошить этого бородатого молчуна с печалью в глазах. А иногда мечталось, просто свернувшись калачиком, прильнуть к его широкой груди так, чтобы он обнял ее своими мускулистыми руками и крепко прижал к себе. Но дни шли за днями, и ничего не происходило. Сергей изредка приходил к ним на точку за несколько километров, забирал ленты, собранные ими со своих станций, выпивал кружку чая и уходил обратно.

* * *

Шло к концу короткое северное лето. Закончился и полярный день, а ночи к концу августа стали прохладными. В этих рабочих буднях среди северной природы у Сергея немного притупилась боль и переживания по поводу личных проблем и семейных неурядиц.

Его отряд уже переместился на третью самую южную расстановку, где в довольно густом лесу работать было сложнее. Особенно непросто ориентироваться по карте, да еще среди частых утренних туманов – совсем не то, что до этого в лесотундре, где легко отыскивался любой приметный холмик на горизонте. Поэтому на этой лесистой расстановке Сергей сам старался добираться до «точки» студентов, когда надо было собирать магнитные ленты к очередному «облету» Георгия. Иначе потом отвечай за этих «молокососов» – не дай бог заблудятся. Для студентов он постарался выбрать стоянку попроще, где были хоть какие-то ориентиры: старые плохо зарастающие в северной тайге просеки и какие-то остатки вездеходных путей. Ранимая северная природа «залечивает» их десятилетиями. В этой обстановке практиканты могли собирать ленты хотя бы со своих двух станций, находившихся в 5-6 километрах от их базовой точки. Третья станция находилась прямо у них в палатке.

В назначенный утренний час Сергей, как обычно, включил радиостанцию, чтобы связаться со своими «подшефными»:

– «Электра-7», «Электра-7», я «Электра-5». Как слышите меня? Прием. – традиционно начал сеанс связи Сергей, назвав позывные практикантов.

Ничего кроме «шуршания» радиопомех в эфире он в ответ не услышал. «Спят, что ли еще?» – подумал он и посмотрел на часы, которые показывали две минуты десятого. Волноваться было еще рано.

Спустя минуту Сергей повторил вызов и, слава богу, услышал чуть охрипший голос Михаила:

– «Электра-5», я «Электра-7», слышу вас нормально. Прием.

– Вы что там, «Электра-7», спите еще? Прием.

– Да, будильник забыли включить.

– «Электра-7», Вам замечание.

– Поняли.

– «Электра-7», выйду к Вам через час и примерно к полудню до Вас доберусь. Михаил, обойди две точки, смени кассеты. Сашу оставь, пусть обед на нас всех готовит. Успеешь к моему приходу вернуться? Прием.

– Нет, на две точки никак не успеть. Не раньше двух вернусь. Прием.

– Хорошо, действуй. Дождусь тебя. Конец связи.

– Конец связи.

Сергей перекусил, выпил чая и стал собирать рюкзак. Взял студентам несколько лишних банок тушенки из своих запасов, положил пару пачек печенья и горсть шоколадных батончиков – все, что осталось от последней «личной» передачи Георгия с предыдущего «облета». «Надо же ребят побаловать. Считай, дети еще», – подумал он. Потом взгляд его упал на бутылку ликера, тоже оставшуюся от последнего «вертолетного презента». Ладно уж, порадую их как следует, тем более Сашку. Большинство женщин любит сладкие напитки. Да и сам посижу с ними, а то совсем одичал здесь в лесу.

Наблюдая уже больше двух месяцев за этой странной парочкой, Сергей никак не мог понять их взаимоотношений. Он до сих пор был убежден, что мужчина и женщина, помещенные в замкнутое пространство, какими бы разными они ни были, и трех дней не продержатся, чтобы не прийти к интимным отношениям. Но, похоже, между практикантами ничего такого не было, и это казалось более чем странным. Готовый на все ради девушки Михаил исполнял любые ее прихоти, но никак этим не мог добиться желанной близости. И это было видно невооруженным глазом. «Странная девушка, – думал Сергей, – почему тогда она его держит возле себя, если не подпускает?». Несколько раз Сергей встречался с Сашей взглядом, и ему казалось, что она смотрит на него как-то по-особенному. Сергею, бесспорно, нравилась эта девушка. И за два с лишним месяца вдали от цивилизации, когда кроме нее он никаких других женщин даже не видел, он стал иногда ловить себя на мысли, что смотрит на нее с вожделением. «Да ну, что это я совсем сдурел? – останавливал себя он. – Она ж всего на четыре года старше моей Наташки». В общем, он сумел взять себя в руки, загасив усилием воли природный инстинкт и направив свои симпатии к ней в область легкого флирта, полушутливых комплиментов и отеческой заботы. Вот и сейчас – конфеты, печенье и ликер – для нее. Представлял, как она обрадуется, засмеется и чмокнет его в щеку. А Мишка лишней тушенке обрадуется. Посидят у костра, побренчат на гитаре. Это ли не жизнь?

Северное солнышко стало понемногу пригревать, туман рассеялся, и Сергей отправился к палатке практикантов, до которой по прямой было восемь с небольшим километров. Но по пути приходилось местами пробираться сквозь густые кустарники и обходить небольшое болото, и путь занимал не меньше двух часов. Да еще в этот раз рюкзак был гостинцами набит сверх меры. Но все же через два часа ходьбы впереди замаячила палатка ребят, расположенная на небольшом пригорке под елочками. Вился небольшой дымок и доносился запах костра. «Значит Сашка обедом уже занялась», – подумал Сергей. Наконец он добрался до палатки, сбросил тяжелый рюкзак, перевел дух и позвал:

– Сашуля, выходи! Ваша папа пришла, гостинцев принесла, – попытался шутить Сергей.

– Ой, сейчас, – послышалось из палатки.

– Да ладно прихорашиваться и так красавица.

Через минуту из палатки выглянула вся румяная, плотненькая и пышущая здоровьем Сашка в клетчатой рубашке с длинными рукавами и в обтягивающих джинсах. Ее молодому и здоровому телу было немного тесновато в этой одежде. Было понятно, что она только минуту назад переоделась, сбросив казенное геологическое обмундирование: штаны да штормовку защитного цвета. Сергей не мог оторвать взгляд от молодой девушки: настолько она была хороша. Глаза ее просто сияли от радости, и Сергей вдруг почувствовал непонятно откуда взявшееся волнение. Но, сдержав себя, произнес как можно спокойнее:

– Мишка давно ушел на точки?

– Да нет, долго копался, и час назад только отправился.

– Понятно...

В воздухе повисла какая-то непонятная тишина. Оба молчали и не знали что сказать. На лице Сергея было непроницаемое выражение, а Саша, вся сияющая и улыбающаяся лишь мгновение назад, вдруг напряглась и даже немного побледнела. Еще спустя миг она совершенно неожиданно заплакала, а потом и вконец разрыдалась. Слезы потекли рекой, не останавливаясь.

– Сашуль, ты чего? – произнес Сергей, совсем растерявшись от неожиданности.