Четвертый дракон Амели
Шрифт:
С тех пор прошло восемнадцать лет, но ужас, охвативший тогда её, она помнила до сих пор.
Почему она подумала об этом сейчас? Между этими ситуациями не было ничего общего. Тогда она была ребенком и имела полное право паниковать.
На смену одному воспоминанию пришло другое, пятилетней давности. Она в Ницце. Ночью. На незнакомой улице в незнакомом районе. И пьяный парень в темной майке и рваных джинсах прижимает ее к каменной стене чужого дома. Сковало страхом горло.
Сковало тогда или сейчас? Она уже ничего не понимала.
А вот Анри д'Эстен на кровати — такой же белый, как простыни,
Она закричала. Ей не ответило даже эхо. Да и кто мог услышать её в этом пугающем зеленом лабиринте?
Она упала на траву, сжалась в комок, затряслась, пытаясь прогнать воспоминания.
Высоко над головой голубело небо. И этот видимый ей лазоревый кусочек подействовал на нее отрезвляюще.
Она по-прежнему лежала на траве, но ее уже отпустил страх.
Да, вот оно что! Это был лабиринт, питавшийся страхами того, кто в него попал.
Как только она поняла это, сразу стало легко дышать. Она поднялась, отряхнула платье от прилипших к нему травинок, поправила прическу. Неприятные воспоминания упрямо лезли в голову, но она старалась думать о хорошем.
Вот ее родной дом в Эстене — небольшой, старый, но самый лучший. Вот свадьба Доминик, и ее сестра в белоснежной фате, с сияющим от счастья лицом. А вот ее картины в уютной парижской галерее.
Так, с улыбкой на лице, она и вышла из лабиринта. Почувствовала пытливый, острый, как меч, взгляд принцессы Констанс — только та сейчас могла понять ее чувства.
Но шагнула Амели не в ее сторону, а в сторону графини Моник. Той предстояло идти на экзамен последней, и сейчас она стояла в одиночестве в отдалении от магов.
— Когда окажетесь в лабиринте, — она зашептала чуть слышно, — постарайтесь отбросить неприятные воспоминания — именно страх мешает найти дорогу.
Брови Моник сошлись над переносицей, в глазах застыло недоумение. Не поверила? Ну, что же, пусть разбирается сама.
Жаль, что она не могла помочь Элинор — племянница герцога де Тюренна вошла в лабиринт сразу же, как только Амели вышла из него — они не успели обменяться даже взглядами.
Виконтессы не было больше часа — и девушки, и маги, и баронесса уже занервничали. Но, наконец, раздался шелест, и бледная растрепанная Элинор, с трудом сдерживая рыдания, рухнула на траву на лужайке.
Амели бросилась к ней, помогла подняться.
— Зачем они сделали это? — в глазах виконтессы всё еще плескался страх. — Это слишком жестоко!
Амели обняла ее, и та заплакала, уткнувшись в ее плечо. Баронесса посмотрела на девушку с жалостью, но ничего не сказала. Интересно, бывала ли она сама в лабиринте?
И бывали ли в этом лабиринте те, кто придумал для них такое испытание?
Меньше всего времени на прохождение лабиринта потратила Моник — она вышла оттуда уже через пятнадцать минут — невозмутимая и элегантная до кончиков ногтей. Одарила всех привычной холодноватой улыбкой.
Баронесса после недолгого совещания с магами объявила:
— Результаты испытания признаны удовлетворительными. Вы можете удалиться в свои апартаменты или продолжить гулять по саду. Через два дня состоится небольшой прием, на котором будут оцениваться не ваши магические способности, а ваше знание этикета и умение танцевать. Надеюсь, вы понимаете, насколько это важно
для королевы? Поэтому советую посетить дворцовую библиотеку и позаниматься с учителем танцев, — и для усиления эффекта добавила: — Возможно, на приеме будет сам принц!Баронесса предложила Элинор проводить ее до комнаты, и та не отказалась. Следом за ними ко дворцу пошла и Констанс.
— Ваше высочество, позвольте узнать, чем я обязана вашей помощи? — графиня де Карильен преградила Амели дорогу. — Признаться честно, я немало удивлена. Я даже думала, ваша подсказка имела цель меня запутать. Хотя какая разница? Благодарю за совет. Но если вы думаете, что это побудит меня в ответ помочь вам при следующих испытаниях, то вы заблуждаетесь.
Она смотрела с вызовом, но Амели не была расположена к ссоре.
— Ну, что же вы молчите, ваше высочество? Да, вы можете считать меня неблагодарной, но на этом отборе решается слишком многое, чтобы можно было позволить себе проявлять дружелюбие. Мы все здесь соперницы, и тот, кто не понимает этого, проиграет!
Амели пожала плечами. Если Моник и Констанс загрызут друг друга в этой схватке, она не будет против. Но сама она не готова была сражаться за руку и сердце принца.
20. След принцессы
Утром Амели была разбужена шумом в соседней со спальней комнате.
— Простите, ваше высочество, но там пришел ваш секретарь месье Маршан и требует аудиенции, — в голосе Жюли проскользнуло неодобрение — она привыкла соблюдать субординацию, и отношение Фернана к герцогине казалось ей недостаточно почтительным.
Должность секретаря показалась Амели более подходящей, чем должность пажа или камердинера (тем более, что камердинер, кажется, мог быть только у лица мужского пола).
— Требует? — зевнув, переспросила она. — Ну, что же, я сейчас выйду.
Но утренний туалет в Анагории занимал гораздо больше времени, чем в ее родном Эстене. Она не могла позволить себе выйти к гостям (даже если гостем был всего лишь Маршан!) без приличных прически и платья.
— Ваше высочество, — бросился к ней Фернан, едва она появилась на пороге гостиной, — не слишком-то вы торопились!
Жюли поджала губы, осуждая подобное поведение. Но забыла о своих манерах, стоило Маршану продолжить.
— Мне кажется, я напал на след принцессы.
— О, месье! — горничная едва не выронила из рук поднос, на котором стояли чашка чая, пирожное и тарелка с чем-то похожим на кашу — завтрак герцогини.
— Нет-нет, — Фернан предупредительно вскинул руку, — восторги пока преждевременны. Я всего лишь отыскал кончик ниточки, которая может привести нас к вашей сестре.
Амели опустилась в кресло и разрешила Маршану присесть на канапе. Жюли поставила поднос на столик. Завтракать в присутствии секретаря, возможно, было нарушением этикета, но Амели была голодна и потому проглотила немного вязкой, похожей на кашу субстанции.
— Скажите, Жюли, как зовут лакея, который сбежал с Гретой и принцессой? — спросил Фернан.
— Натанэл, — пролепетала горничная.
— Именно! — подтвердил Маршан.
Амели и Жюли непонимающе переглянулись. А Фернан, между тем, откусил огромный кусок от пирожного и сделал глоток из чашки Амели.