Четвертый дракон Амели

— Глупости! — фыркнула она. — К чему это притворство? Мы все вчера боялись, что не пройдем испытание, а теперь необходимость в этом экзамене отпала, не так ли?

— Да, это так, — признала баронесса. — Поскольку вас осталось трое, вы все можете быть допущены к финальному испытанию.

— А значит, — продолжила свою мысль Моник, — каждая из нас должна быть довольна, что это не коснулось нас, как бы печально для бедняжки Констанс это ни звучало.

— Надеюсь, ей уже лучше? — пискнула Элинор. — И мы сможем увидеть ее до отъезда?

Баронесса почему-то снова смутилась.

— Вряд ли это возможно. Состояние здоровья ее высочества пока не позволяет ей ни с кем встречаться.

Им снова разрешили гулять в саду и в парке. И Амели, надев плащ, решилась выйти из дворца — постоянное нахождение в апартаментах могло показаться подозрительным. Предполагалось, что она всё еще ищет принцессу.

Именно в парке она и встретилась с герцогом де Тюренном.

— Рад видеть ваше высочество в добром здравии, — поприветствовал ее старый маг. — Когда ночью ко мне прискакал гонец с известием, что одной из невест стало плохо, я не на шутку испугался за вас и за Элинор.

Они не спеша брели по длинной аллее.

— Ваша светлость, вы должны объяснить мне, что происходит! Нам с девушками ничего не рассказывают. Баронесса сообщила только, что принцессе Лабраденской стало плохо, и она возвращается домой. Но я чувствую, что ей стало плохо не просто так! Это как-то связано с нашей прогулкой в саду. Может быть, вы сочтете меня сумасшедшей, но я почти уверена, ее плохое самочувствие — не случайность.

— Дитя мое, — герцог де Тюренн остановился и пристально посмотрел на Амели, — вы должны пообещать мне, что наш разговор останется в тайне.

— Разумеется, — она ощутила неприятный холодок внутри себя.

— Понимаете, ваше высочество, вчерашнее происшествие слишком серьезно и может стать причиной международного скандала. Впрочем, вы всё поймете сами. Но сначала расскажите мне, что случилось в саду перед тем, как принцессе стало плохо.

Об этом Амели могла рассказать, не задумываясь — она уже столько раз излагала эту историю и Фернану, и придворным магам.

— Мы разговаривали с Констанс, сидя на скамейке. Она угостила меня яблоком. Я посчитала невежливым отказаться. Я откусила небольшой кусочек. Вкус мне показался странным, и сразу же закружилась голова. Но это продолжалось всего несколько секунд. А потом плохо стало уже Констанс. Она упала. Думаю, остальное вы уже знаете.

— И как вы сами объясняете это происшествие? — старик по-прежнему не сводил с нее взгляда.

Она поёжилась.

— Наверно, я не имею права так говорить, но всё-таки скажу — мне показалось, что принцесса хотела меня отравить.

Де Тюренн вздохнул:

— К сожалению, ваше высочество, вам не показалось. Принцесса Лабраденская, действительно, пыталась вам навредить.

— Вот как? — она поплотнее укуталась в плащ, но всё равно дрожала. — Но почему же плохо стало ей самой?

— Понимаете, дитя мое, когда я просил вас принять участие в отборе, я понимал, что это сопряжено с немалой опасностью. Мог ли я отправить вас во дворец без всякой защиты? Хотя, признаться, я не думал, что опасность может исходить именно от ваших соперниц. Словом, я наложил на вас заклятие магического отката. Любой, кто осмелился бы воздействовать на вас с помощью магии, сам получил бы тот урон, который пытался нанести вам. Бедняжка Констанс этого не знала.

Ей стало еще холоднее.

— Но если всё обстоит именно так, то значит, баронесса за обедом сказала нам неправду? Зачем?

— Поймите, дитя мое, — покачал головой герцог, — мы не можем обвинить дочь короля соседнего государства в попытке убийства. Тем более, когда она находится в таком состоянии и не может нам возразить. Быть может, она не хотела причинить вам серьезный вред, а всего лишь пыталась вывести вас из игры.

— Где она сейчас? И что с ней?

Вместо ответа старик взял ее за руку и повел ко крыльцу дворца. Они миновали несколько коридоров и подошли к апартаментам принцессы Лабраденской. Стража безропотно их впустила — до коронации принца Армэля именно де Тюренн правил Анагорией.

Они прошли в спальню — Констанс лежала на кровати — вытянутая в струнку, бледная, будто застывшая.

— Она умерла? — испугалась Амели.

Ненависти к сопернице уже не было.

— Нет, — успокоил ее герцог. — Она спит. Но это — мертвый сон. Она может пробыть в нём и несколько дней, и много лет. Мы уже сообщили обо всём ее отцу. Ее увезут в Лабрадению.

Амели стало жутко.

— Но разве никто из магов не может вывести ее из этого состояния?

— К сожалению, нет. Она сама вложила в яблоко заклятие сна. Она понимала, что это сильное заклинание. Никто не знает, как его снять.

Амели почему-то вспомнилась сказка Шарля Перро.

— А в нашем мире в одной чудесной книжке принцессу от такого же сна спас принц — своим поцелуем.

Она не стала уточнять, что это книжка — для самых маленьких читателей. Но и без этого старый маг не воспринял ее слова всерьез. Он просто покачал головой:

— Дитя мое, если бы все проблемы решались так просто…

Они вышли в коридор, и герцог еще раз напомнил ей, что то, что она видела сейчас, должно остаться тайной.

— Конечно, мы расскажем обо всём его величеству королю Лабрадении — иначе он может обвинить нас, что мы в Анагории не обеспечили безопасность принцессы. Думаю, ему нелегко будет принять правду. Констанс — его единственная дочь. Не понимаю, как она могла решиться на такое. Я знаю ее уже пять лет — она казалась мне милой и доброй девушкой.

Старик был расстроен и обеспокоен, и Амели не решилась взвалить на его плечи еще и информацию о Вероник. Герцог должен был задержаться здесь, во дворце, до конца отбора, и она решила поговорить с ним чуть позже.

А вот от Фернана ничего скрывать не стала.

— Наверно, это то, что у нас называется летаргическим сном, — предположил он.

— Нет, это что-то другое. Понимаешь — она будто в лёд закована.

— Да уж, — мрачно усмехнулся он, — приятного мало. Но она сама виновата. Я рад, что старикан смог это предугадать. Как ты говоришь, это называется? Магический откат? Интересная штука. Хотя кое-что кажется мне странным. Герцог сказал, что всегда считал принцессу доброй девочкой? Как-то это не вяжется с тем, что она совершила.

Амели и самой казалось это странным. Да, на простушку Констанс похожа не была. Но и на злодейку тоже. Принцесса даже немножко нравилась ей.

— Думаю, ее высочество без памяти влюбилась в принца Армэля, — предположила она. — А любовь порой толкает человека на всякие безумства.

Фернан задумался.

— Ты говорила, что на балу принц оказывал ей явное предпочтение. Она — красавица, каких поискать. Дочь короля. Такой союз был выгоден Анагории. У нее были все основания полагать, что принц из всех невест выберет именно ее. Зачем же так рисковать, нападая на соперницу?

— На испытании в пруду выбор принца ничего не значил, — возразила Амели. — Констанс не умеет плавать — она сама сказала об этом. Возможно, она испугалась, что не пройдет через тот экзамен, и решила рискнуть.

— Но почему она предложила яблоко именно тебе?

Амели пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, это случайность? Ей было всё равно, кто из нас заснёт. Ей было важно, чтобы на отборе остались только трое. Я не знаю, в чём заключается финальное испытание, но, наверно, на нём желание принца уже будет что-то значить.