Четвертый курс

— Курсант Замг сейчас в изоляторе, — сообщил капитан «Шинника». — Сколько там еще пробудет — неизвестно: может быть, несколько часов, а может быть — месяц. Этикет предписывает нашей команде его навестить.

— А это разрешено? — задал вопрос Голицын.

— Как мне сказали, это всецело рекомендовано. Вы пойдете? — повернулся он к Соколову — в отношении Ивана и ранолки у него, по всей видимости, сомнений не возникло.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Глеб. — Все равно для завтрака еще рано…

— Тогда не будем терять времени, — кивнул Чву-ду-пай-ю.

Изолятор располагался возле самого летного поля и представлял собой невысокое серое строение с единственной дверью. У входа, словно на посту, стоял курсант-ранолец.

— Ранних рассветов, Казт, — произнесла Шог-Ра, приблизившись.

— Ярких закатов… — бесцветным голосом отозвался «часовой».

— Мы хотели бы навестить курсанта Замга, — взял инициативу в свои руки Чву-ду-пай-ю.

— Хотели — навестите, — все так же равнодушно бросил ранолец.

— Ну… Так мы заходим? — уточнила Шог-Ра.

— Дверь перед вами… Хотя, признаться, я бы вам не советовал… — с чувством добавил он неожиданно.

— Почему это еще? — обернулся, замерев на пороге, Чву-ду-пай-ю.

— Да нет, заходите, заходите… — голос Казта вновь утратил всякую эмоциональную окраску. — Йалг ког Вааан говорил, что ему полезно разговаривать с людьми…

— Что-то мне все это не нравится… — прошептал на ухо Ивану Глеб.

Голицын кивнул, но все же вслед за йоменом и ранолкой шагнул к крыльцу.

Помещение изолятора оказалось разделено на две части мощной прозрачной перегородкой. По одну ее сторону, в нешироком коридоре, столпились посетители, по другую имелось пять просторных боксов. Четыре из них пустовали, а в пятом, дальним от входа, на широкой незастеленной койке в золотой форме Стража навзничь лежал Замг. В первый момент Ивану показалось, что ранолец пребывает без сознания, но едва за перегородкой возникло шевеление, тот тут же распахнул глаза.

— А вот и вы! — глухим, каким-то неестественным голосом произнес Замг (как выяснилось, звук перегородка, несмотря на свою толщину, пропускала не хуже, чем свет). Губы его при этом почти не шевелились. — Я ждал вас!

Ранолец попытался рывком подняться, но металлические браслеты на запястьях и щиколотках не позволили ему этого сделать, отбросив назад. Шог-Ра ахнула.

— Пришли узнать свою судьбу? — со второй попытки Замгу удалось, упершись локтями в койку, слегка приподнять плечи и голову. — Очень кстати! Вот ты, например? — его совершенно безумные глаза впились в лицо Чву-ду-пай-ю. Йомен аж попятился. — Хочешь, небось, турнир по криску выиграть? Вижу, что хочешь… Сядешь в лужу! — ранолец истерично захохотал, явно довольный собой. Затем, наморщив лоб, обратил взор на Шог-Ра. — Ну а ты к чему стремишься, дочь Раны? Вижу, что не к спортивным успехам! Впрочем, соглашусь, это тоже чем-то сродни спорту… Исполнишь, что задумала, не сомневайся, вот только результату удивишься… Да что там — все удивятся! Теперь ты, землянин, — взгляд Замга перепрыгнул на Голицына. Кожу Ивана обожгло — словно в прорубь январскую нырнул. — Знай, то, что невозможно остановить, можно нагнать! Вот только цену за успех придется заплатить немалую. Но это уж не обессудь… Теперь ты, йомен…

— Э… Пойду-ка я, пожалуй, отсюда, пока не поздно! — вполголоса проговорил за спиной Голицына Глеб.

В следующую секунду все стоящие в коридоре, как по команде рванули к выходу. Возникла давка.

— Жаждешь найти «Исполнитель Желаний»? — как ни в чем не бывало гремел над коридором глас ранольца. — Не выйдет! Число твоих заходов «в гости» не превысит трех! Да и третий-то раз пустой вернешься из-за Врат! Если вообще вернешься…

Пару раз получив в бок чьим-то локтем, Иван, наконец, протиснулся на крыльцо. Следом за ним из дверей, словно пробка из бутылки, вылетел Чву-ду-пай-ю. Йомен попытался затормозить, но споткнулся о ногу Голицына, взмахнул руками, едва не кубарем скатился по ступенькам и, подняв фонтан брызг, плюхнулся на дорожку.

— И сядешь ты в лужу… — подражая голосу Замга, продекламировал оказавшийся свидетелем этой сцены Соколов.

— Совпадение, — неуверенно проговорил Иван.

— Ладно, зато теперь, может, турнир все же выиграем, — проговорил Чву-ду-пай-ю, с трудом поднимаясь на ноги. — Если это — та самая лужа…

— То ты легко отделался, — поддержал его кто-то из соплеменников.

Между тем Голицын лихорадочно вспоминал, что именно безумный ранолец напророчил ему, Ивану. «Не остановить, но догнать…» При этом дорого заплатить за удачу… Нет, не за удачу — за успех… Бред какой-то!

Аналогичные мысли, похоже, занимали и ранолку.

— Исполнишь, что задумала, вот только результату удивишься… — негромко проговорила Шог-Ра. — Все удивятся…

— Понимаешь, о чем это? — повернулся к девушке Иван, неожиданно для самого себя переходя на «ты».

— Думаю, да, — задумчиво проговорила ранолка. — Наверное, вот об этом, — и сделав быстрый шаг к Голицыну, поцеловала его в губы. Затем резко отпрянула и, слетев по ступенькам, побежала в сторону домиков.

— Не знаю, как все, но что касается меня — я не очень удивлен, — хмыкнул Глеб.

Что до Ивана, то он, замерев, словно соляной столп, пребывал как раз в полном недоумении.

17

Замг покинул изолятор через два дня: осунувшийся, с потухшим взором, и, как утверждала Шог-Ра, абсолютно ничего не помнящий с того момента, как его «Победоносец» прошел Врата: ни пребывания «в гостях», ни возвращения, ни последующей подработки Кассандрой на полставки. Что любопытно, пережитое приключение вывело ранольца на первую строчку в таблице рекордсменов: как выяснилось, в тот злополучный заход, помимо пророческого дара (или проклятия?), Замг приволок «из гостей» еще и трофей третьей категории. Пошли даже разговоры, а не связано ли как-то одно с другим, но Жарж ког Фаааг догадку решительно опроверг: мол, за долгие годы и века никаких таких закономерностей не выявлено. Ну что ж, не выявлено — так не выявлено, вам, инструкторам, виднее. Но все равно подозрительно…

Что касается Шог-Ра, то ранолка вела себя с Иваном как ни в чем не бывало, окончательно ставя того в тупик: что же это такое было?! И что следовало делать ему самому? Может быть, броситься следом? Как это там было у нашего Вещего Замга? «Не смог остановить — сможешь догнать?» А зачем? Или это не про то вообще?.. Непонятно, в общем…

Пока Замг отмокал в изоляторе, Голицын совершил свой второй заход «в гости». Всю дорогу от платформы до Врат его буквально трясло: перед глазами все время вставал Чжу Пэн, вопия в голос: вернись, неразумный! Стоило же катеру нырнуть в тоннель, как китаец и в самом деле заявился в кабину: правда, не то, чтобы во плоти, но зато в сопровождении Замга — того, прежнего, с жестким лицом и уверенным взглядом. Незваные гости расположились прямо на приборной панели, провалившись спинами внутрь обзорного экрана — впрочем, тот сейчас все равно не работал — и принялись с искренним интересом разглядывать Голицына. Иван взгляда не отвел, и — о чудо! — беспрерывно колотившая его дрожь мало-помалу унялась.

Молчание длилось минуту, может — больше: течение времени в тоннеле ощущается слабо, а цифры обратного отсчета загородил собой чертов ранолец.

— Как дела, Чжу? — выговорил, наконец, Голицын. Прозвучало довольно глупо.

Китаец лишь невесело и вроде бы виновато улыбнулся.

— Он не может ответить, — проговорил Замг. — Ведь его нет с нами.

— А ты — есть? — зло спросил Иван.

— Я? — ранолец задумался. — Непростой вопрос… Знаешь, пожалуй, меня тоже нет.

— Но ты говорить можешь…