Четвертый путь

В. Обязательно ли развитие человека с очень хорошим интеллектом будет более быстрым, чем человека, чей интеллект не столь хорош?

О. Иногда да, иногда нет; не столь много может быть сделано при помощи интеллекта, как равновесием центров и развитием сознания, так как, даже в обычном состоянии, человек 1, 2 и 3 может быть более пробужденным или менее пробужденным, более сознательным или менее сознательным. Человек с хорошим интеллектом может быть совершенно спящим, и он может быть слишком уверенным в своем собственном интеллектуальном достижении, слишком отождествленным с ним, чтобы начать работать. Его интеллект может остановить его. Это часто случается. Часто интеллектуальное развитие препятствует изучению, так как человек слишком любит спорить, требует определений для всего и т. д. Развития только одного интеллекта не достаточно, очень скоро необходимой становится работа над эмоциями.

В. Мне кажется, что люди, которые никогда не думают, часто имеют меньше трудностей в данной работе, чем те люди, которые думают. Что лучше?

О. В обоих случаях нет ничего хорошего, — те, кто не думают, и те, кто думают слишком много.

В. Применимо ли то же самое к людям, которые в жизни считаются преуспевающими?

О. Люди, которые считаются преуспевающими, могут быть весьма различны, поэтому трудно говорить о них в одной категории. Они могут быть действительно преуспевающими, они могут быть просто претендующими на то, чтобы быть преуспевающими, или другие люди могут считать, что они являются преуспевающими. Но если вы имеете в виду людей, которые очень отождествлены со своим успехом, работа может быть очень трудной для них, не как результат их успеха, но как результат их отождествления. Иногда преимущество жизни означает отсутствие преимуществ в работе, ибо чем лучшим является человек № 1, 2 или 3, тем больше своеволия и упрямства он должен преодолеть. Наиболее легко и наиболее выгодно с точки зрения работы быть просто обычным человеком.

В. Является ли существенным преуспевание в обычной жизни? Или человек должен быть неотождествленным с жизненной деятельностью, в независимости от результата?

О. Необходимо и то, и другое. Успех не опасен сам по себе, если только человек не отождествляется с ним. Целью является не успех или неудача, но неотождествление. Успех может помогать во многих вещах.

В. Насколько большую роль играет интеллект в настоящей системе?

О. Интеллект играет очень важную роль, так как мы начинаем с него. Это единственный центр, который повинуется сам себе. Но развитие интеллекта может идти только до некоторого предела. Возможности лежат в эмоциональном центре.

В. Что мы имеем для того, чтобы контролировать сейчас наши мысли?

О. Если вы имеете интересы в правильном направлении, эти интересы до некоторой степени контролируют все другие вещи. Если мы не заинтересованы, мы не имеем никакого контроля.

В. Вы сказали, что в попытке думать правильно об этих идеях, нам необходимо использовать интеллектуальную часть интеллектуального центра. Можно ли делать это, пытаясь контролировать внимание во время мышления?

О. Нет, это есть одновременное действие, вы не можете разделить его. Фактом является то, что об определенных вещах вы можете думать только в интеллектуальной части — если вы думаете правильно и формулируете правильно то, о чем вы хотите думать. Тоща, конечно, вы должны удерживать себя на этой идее, не переходя в воображение. Таким образом, сама функция определяет место.

В. Я пришел к заключению, что я не знаю, как думать о том, о чем я хочу думать. Происходит ли это благодаря буферам?

О. Я полагаю, что это просто потому, что мы не привыкли думать об этих идеях; мы не считаем, что необходимо думать о них. Если мы осознаем необходимость этого, тогда, возможно, мы будем способны к этому. Но буфера не имеют с этим ничего общего.

В. Мне кажется, что в большинстве случаев происходит то, что на первом этапе знакомство с настоящей системой приносит больше разрушения, чем созидания.

О. С моей точки зрения, идея созидания и разрушения ошибочна. Ничто не разрушается, но если мы воображаем, что мы имеем что-то, чем в реальности не обладаем, то в результате работы мы начинаем понимать, что обманываем себя. Это значит, что это иллюзия и мы должны пожертвовать ею. Мы можем иметь реальные вещи или иллюзии. Мы ничего не теряем из того, чем мы действительно обладаем; мы теряем только идею о том, что мы обладаем.

Часто случается, что люди разочаровываются в настоящей работе, потому что с самого начала они начинают выбирать — брать одно и не брать другое. Поэтому, спустя некоторое время, они имеют не систему, но собственную выборку из нее, которая не работает. Другие люди хотят понимать только интеллектуально и не хотят продолжать эксперименты с самими собой и наблюдать их, но без практической работы невозможно двигаться.

В. Скажут ли нам, когда мы можем начать практическую работу?

О. Вы делали некоторую практическую работу с самого начала. Если бы вы делали только теоретическую работу, это значило бы, что вы ничего не делали. Эта работа является практической с самого начала.

Как я часто говорил, первым условием является то, что мы никогда не должны забывать то, что мы хотим получить. Люди приходят к этому с различных сторон. Некоторые хотят знать. Они сознают, что имеется некоторое знание и что, может быть, где-то имеются люди, которые обладают этим знанием, а они хотят получить это знание. Другие люди сознают свои слабости и понимают, что если они смогут отделаться от них, все будет по-другому. Таким образом, люди приходят с различными целями, и они никогда не должны забывать начало. Им могут напоминать, но это не поможет, если они сами не помнят.

В. Я хотел бы усилить свою цель. Я продолжаю реагировать тем же самым образом, что и раньше, и, по-видимому, являюсь механическим. Необходимо делать больше усилий?

О. Большие усилия не помогут сами по себе; они должны быть основаны на понимании. Это больше вопрос оценки, общей оценки, оценки идей. Почти обо всем вы можете думать по-новому — лучше, чем прежде. Вы можете понимать и связывать вместе многие вещи, которые вы не могли бы поставить вместе или понимать до того, как вы пришли сюда; только, к сожалению, вы хотите сохранить все старые способы мышления и в то же самое время иметь новые, и поэтому нет никакого места для новых.

Опять-таки, пока вы имеете некоторые привычки выражения отрицательной эмоции, вы не можете вспоминать себя; поэтому, чтобы вспоминать себя, чтобы работать, вы должны иметь немного свободного времени. Дело не в том, что отсутствует цель, а в том, что вы не хотите ничем пожертвовать. Вы не можете сохранить все, чем вы обладаете, и иметь вдобавок новые вещи.

В. Не отсутствие ли единства в человеке настолько затрудняет поиски практической связи между целью настоящей системы и целями обычной жизни?

О. В обычной жизни нет никаких целей; вот где вы совершаете ошибку. В обычной жизни одна цель пересекает другую цель и разрушает ее, или изменяет ее характер, так что в конце нет никаких целей.

В. Вы говорите, что человек на улице не имеет никакой цели. Но когда вы становитесь старше, вы не разбрасываетесь, вы становитесь заинтересованными в одной вещи.

О. Это односторонний подход. Имеется много других сторон бытия и знания человека, которых эта вещь вообще не касается. Некоторые люди могут развивать какое-то единство даже в жизни, но это исключение. Если, как вы говорите, человек становится заинтересованным в одной вещи, то только одна группа «я» развивает этот интерес; другие «я» не знают об этом; только небольшое меньшинство имеет отношение к этому. Таким образом, здесь есть два вопроса: вопрос о меньшинстве и большинстве, и тот факт, что если линия интереса появляется, она не касается многих, других вещей и занимает только небольшую часть бытия. Целое бытие никогда не принимает участия в этом.