Четыре дня Маарьи
Шрифт:
В Тарту я была теперь во второй раз — впервые приезжала сюда после окончания седьмого класса на экскурсию. Мы тогда побывали в Музее природы, в Этнографическом музее и на Тоомемяги… Ночевали мы в спортзале какой-то школы, а есть ходили в столовую возле Ратуши. Но несмотря на это, я в Тарту совершенно не ориентировалась — казалось, будто здесь, в одном городе, несколько маленьких городков и каждый не похож на остальные.
После завтрака мы со Стийной решили отправиться на поиски странного Рауля. Стийна знала, что он живет в Новом Пялсоне. Я ужаснулась про себя: как найти человека в новом районе, не зная точного адреса? Однако оказалось, что речь идет об одном из двух студенческих общежитии, находящихся на улице Пялсона.
Если уж сначала не повезет, так потом и будет не везти все время. Странного Рауля мы не застали, а веснушчатый, тощий, высокий студент, оказавшийся его соседом по комнате, сказал нам, что Рауль теперь пасется у родственников, где ему предоставлена отдельная комната и бесплатное питание. Стийна сидела молча, но я сочла своим долгом выяснить новый адрес Рауля. Этого парень не знал, сказал только, что дом двухэтажный, этакий дворец с огромным садом и теплицами — а ля "Осторожно, злая собака!", где-то в районе индивидуальной застройки. Но Рауль обязательно сейчас в городе, поскольку он засыпался на экзамене по истории языка и пытается пересдать его в течение июня, чтобы получать стипендию.
Когда мы были уже на лестнице, веснушчатый парень крикнул нам вслед:
- Слушайте, у меня выскочило из памяти — зайдите между четырьмя и пятью часами в университетское кафе, обычно в это время Рауль бывает там!
- Все равно, — сказала Стийна, когда мы опять оказались на улице.
- Ах, не бери в душу! — попыталась я утешить ее. — Пусть он смотрит через колючую проволоку забора своего дворца на свою белую луну!
Но Стийна думала совсем иначе:
- Я знаю, ему нужен покой и тишина. Ради тишины можно отказаться от многого. "Не следует оставаться там, где был долго", — написал он мне в последнем письме. А начиналось это письмо стихами Есенина: "Друг мой, я очень и очень болен…" И почему я не догадалась сразу поехать сюда? Он устал, устал он…
И Стийна еще винила себя!
- Вот и пусть отдыхает и кормится в теплицах!
Стийна уставилась на меня долгим взглядом.
- Не говори так, — зашептала она умоляюще. — Ты ведь его не знаешь!
Словно маленький ребенок, она взяла меня за руку и повела на Тоомемяги, к памятнику Бэра [12] . Сюда, в парк на горе, мы приходили всем классом, когда приезжали на экскурсию, и я уже стала припоминать, где что в Тарту расположено. Внизу слева стояла Ратуша, часы которой гулко пробили три, где-то там же было главное здание университета и старое кафе.
12
12 — Бэр (Baer) Карл Макс (1792–1876) — естествоиспытатель, основатель эмбриологии, один из основателей Российского географического общества, почетный член Петербургской Академии наук. Родился в Эстонии.
Рядом с нами, за деревьями, краснели руины средневекового Домского собора, в сохранившемся крыле которого размещалась библиотека университета — крупнейшая в Эстонии… Мне страшно хотелось пойти в библиотеку, осмотреть ее изнутри, но я не знала, пускают ли туда кого-нибудь, кроме студентов. Стийна тоже не знала. Она была явно не в себе, грустная и нервная.
- Ты не знаешь, какая я гадкая! — говорила Стийна. — Я противная эгоистка. Спокойно зубрила математику ради каких-то экзаменов, в то время как он был совершенно сломлен и силы его были совсем на исходе!
- Разве было бы лучше, если бы и ты провалилась на экзаменах?
- Все это пустое и жалкое… Но он… Он совсем не такой, как другие. Он может плакать
из-за одного цветка.- Какого еще цветка?
Стийна молчала. Мне нестерпимо хотелось пойти в библиотеку — хотя бы заглянуть в дверь! Но я не осмеливалась оставить Стийну одну.
- Так редко случается, что люди понимают друг друга без слов. Зимой он уходил на лыжах далеко за город и в лесу писал мне свои письма… удивительные. И когда его руки начинали замерзать, он поджигал на поляне какую-нибудь елку и грел руки.
"Такому надо было бы дать как следует по рукам", — подумала я гневно. — Чтобы согреть свои белые ручки, господин губит молодую елочку!" С каждой секундой этот особенный Рауль становился все менее привлекательным для меня.
- Этот твой Рауль — обычный фанфарон! — сказала я Стийне. — За пожог леса его следовало бы оштрафовать, и все!
- Ах! — Стийна отмахнулась от меня. — Он особенный, не такой, как все.
- Ты хоть когда-нибудь сажала лес? Стийна грустно улыбнулась:
- Ничегошеньки ты не понимаешь…
Так мы сидели на Тоомемяги и беседовали. Во мне перемешались ненависть к Раулю, которого я и не видела-то ни разу в жизни, неудовлетворенность бездеятельным сидением на одном месте и жалость к Стийне, глупо восторгающейся каким-то фанфароном. Вспомнились розовые шишки на весенних елях и нежная зелень молодых побегов. Неужели зимой ледяно-холодные ветки ели загораются так легко, что какой-то ничтожный лунопоклонник может поджечь их двумя-тремя спичками? Мне никогда и в голову не приходило, что можно поджечь растущее дерево. Гениальные мысли всегда просты, как обычно говорит Мярт. Нет, конечно же, Рауль жег хворост — ведь елки на полянах покрыты толстым слоем снега, их так просто не запалишь, пыталась я найти оправдание этому типу.
Стийна была столь уверена в своем праве на отчаяние, что даже не переменила выражения лица, когда мы вошли в университетское кафе. Я опасалась, что это закрытое кафе — только для студентов. Но и оставаться ждать за дверью мне тоже не хотелось. Однако такого чуда я и предположить не могла: тут, похоже, проводился День школьника, потому что из-за столика, улыбаясь, нам навстречу поднялась Аэт!
- Неужели мы в Риге? — спросила я в замешательстве.
Аэт засмеялась.
- Похоже на то! Нет, знаете, я тоже отказалась от поездки в Ригу и подумала, ну куда еще вы можете направиться, как не в Тарту!
- Да ты настоящая телепатка! На самом-то деле мы собирались махнуть в Рим, но, вишь, судьбе угодно было распорядиться по-другому!
Аэт приехала в Тарту еще вчера вечером, она переночевала в гостинице "Тооме" и ходила повсюду, разыскивая нас.
- Но как ты все-таки догадалась поехать именно сюда?
- Ну, если едут трамваем в конец Тартуского шоссе, то затем и направляются обычно в Тарту. То же самое я сказала и твоей тетушке.
- Тете Марии?
- Ну да. Я случайно столкнулась с нею на улице. У нее глаза на лоб полезли: "Прейли [13] Паррест, но ведь вы втроем должны были путешествовать по Латвии?" Что же мне оставалось? Пришлось все ей рассказать.
13
13 — Прейли — барышня.
- Ох, что же ты наделала!
Я представила себе, что творится теперь дома. Тетя Мария огорошила телеграммами моих родителей, а сама носится по больницам, отделениям милиции и моргам. Однажды, когда я не вернулась со школьного вечера к десяти часам, она уже проделала такой маршрут на такси. Зато подъехать первым делом к школе, где я должна была находиться, она почему-то не догадалась! Самое смешное — мы с Мяртом в тот раз долго прогуливались, беседуя, перед нашим домом, не подозревая, что в это время танте Мария носится по городу, разыскивая меня. Зато теперь у тети и впрямь была причина для тревоги. Мое сердце предчувствовало беду.