Четыре с половиной

Олег поспешил с разъяснением:

— Дескать, кто теперь в доме хозяин и в этом роде. А потом успокоился, только обмяк весь. Ты, Володя, ушел, а я с ним заторчал тут, — он бегло глянул на гостя, — еле он потом поднялся по лестнице и до номера своего дошел.

Оба пьют кофе, предлагают ему.

Про какой номер сказал Макар, розовый?

В комнате только женщина в темном, но не траурном платье, модного, скорее, фасона.

Впрочем, однако, не удивительно — не хоронить, а за наследством они с мужем вчера приехали.

Где все-таки труп?

Человек уже произнес слова соболезнования, и ему ответили так же формально и коротко.

— Я хорошо знал вашего мужа, сударыня.

Она негромко ответила:

— Он тоже рассказывал мне про вас и ту помощь, которую вы оказали его дяде.

Человек не стал спрашивать, а обвел взглядом внутреннее пространство, посмотрел на кровать...

Женщина качнула головой себе за плечо:

— Там, в ванной комнате.

Он не стал просить разрешения, а ее лицо не выразило желания возразить — устало-больное лицо, даже трудно понять, красивое ли.

Олег сказал — видел труп только издали от порога, как он мог его видеть?..

Да, мог, если дверь в санблок была открыта, — тело сразу у двери.

Тело лежит на спине, ноги подогнуты.

Если смотреть вверх от ног, на панели электрическая розетка. Погибший рухнул, там где стоял.

А где бритвенная машинка?

Он присел на корточки и задал вопрос туда, себе за спину.

— Алексей отключил ее, она на тумбочке в комнате.

Так, пальцы... он уже видит — большой и указательный на левой руке, да, с типичными микроожогами.

И мышечная контрактура есть, тоже типичная.

Были в его практике случаи, когда люди хватались за оголенные провода, и заканчивалось смертельным исходом. Тоже, помнится, каждый раз в деле участвовал алкоголь.

Рост у погибшего под сто восемьдесят, вес — явно излишний, значит — все восемьдесят пять.

— Я хотела, чтобы тело перенесли в комнату на кровать, но Алексей заявил, что до приезда милиции этого никак нельзя делать.

— Совершенно правильно заявил.

Как прозвучало недавно в баре, Аркадий спьяну «нёс» на жену. Олег, показалось, намеренно этот сюжет пригасил.

Опять комната.

Тумбочка, вон тумбочка.

Со стаканом, почти что полным, и черной коробкой.

Стакан, похоже, с вином.

Человек присел перед тумбочкой на кровать, понюхал — точно с вином.

— Я слышал уже, он много вчера выпил?

— Много. — Она помолчала. — Правильнее — очень много.

Прежде чем открыть бритвенный футляр, человек снова наклонился к стакану.

— Проснувшись, ваш муж сразу направился в ванную комнату, не выходил из номера?

— Не выходил.

— А ночью или под утро?

— Нет, он свалился прямо в одежде, я только обувь сняла.

Гость взял в руки коробку и открыл ее верхнюю половину.

Светлый кусок изоляционной ленты сразу бросился в глаза — свободный кусок сантиметра в три. Другая его часть крепилась несколькими оборотами на защищенном проводе, а в промежутке у вилки виднелись провода. Провода — тоже светлые, изолента беловатая, почти одного цвета с проводом.

Теоретически, вталкивая вилку в розетку, вляпаться в это небольшое смертельное пространство очень возможно. Только, во-первых, с чего это вдруг изолента потеряла крепость, и, во-вторых, почему свободный конец не был замечен?

Пальцы попробовали клейкую сторону ленты...

И действительно, на ощупь она показалась слабенькой, почти не схватывала.

— А вы сами, сударыня, не выходили из номера?

— Нет. Алексей сказал, что пока мне лучше быть здесь.

Человек одобрил такое решение:

— Очень разумно.

И заметил, что она часто добавляет к дыханию глубокий вдох.

— Вы нормально себя чувствуете, сердце не барахлит?

— Нет, ничего.

— Распорядиться, чтобы вам принесли поесть?

— Совсем не хочу. — Женщина чуть подумала. — Но кофе я бы выпила.

Он подошел к телефонному аппарату и набрал внутренний номер.

Макар сразу ответил.

— Доставь, будь любезен, в розовую комнату кофе и пару бутербродов, вроде тех, что меня кормил.

По ее лицу едва заметно скользнула улыбка.

В баре, он заметил спускаясь, между мужчинами шел активный разговор, сразу оборвавшийся после его появления.

И самому захотелось кофе.

А пока аппарат заварил и сцеживал, взгляд наткнулся среди этикеток на греческую «Мастику», ту самую, что, бывало, по рюмке с хозяином этого дома они пили перед обедом.

Полезная вещь, и сейчас тоже не повредит.

Если капнуть в рюмку холодной воды, содержимое чуть замутится и на дне выпадут маленькие кристаллики. Умеют же делать, черти.

Сейчас, однако, не до забав.

Он выпил рюмку прямо на месте и отправился с чашкой кофе к компании.

— Как она? — поинтересовался Владимир.

— Выглядит плохо.

Поспешающим шагом с тарелочкой, накрытой салфеткой, явился Макар.

— Я, Сергей Петрович, этого кофе наделаю, он лучше, чем растворимый.

— Правильно мыслишь. И сотвори побольше.

У обоих мужчин, в отличие от Елены, вид свежий вполне — очень непохоже, что кто-то из них вчера выпил лишнего — выглядят собранно, аккуратно.

Чашечка сама остановилась у рта: черт возьми, старость не радость — мысль простая совсем и важная пришла сейчас только вот, а не сразу.

Как проверить?..

Ответ, однако, явился сразу же без запинки — нет, работает еще голова, решает кое-что быстро и правильно.

Человек глотнул кофе и сопроводил взглядом Макара, шустро поднимавшегося вверх по ступенькам.

— Не хочу показаться бестактным, но все-таки любопытства ради: как вчера решился вопрос с вами, остальными наследниками, — голос, впрочем, прозвучал, скорей, в приказном наклонении, — с неудачниками, так сказать?

Объяснять сразу взялся Олег.

— Аркадий все по-божески сделал, по-божески. Обещал нам, — он взглянул на соседа, — обещал нам по пять миллионов каждому, — его руки разошлись в стороны: — ну, куда уж...

— М-м, Елена тоже была в числе равноправных наследников.

Опять в интонации послышалось что-то от протокола.