Четыре сезона
Шрифт:
Рост самого высокого футболиста, как и рост самого высокого зрителя, — семь с половиной сантиметров.
Идею создания кукольного мира предложила в 1950 году известная в Голландии общественная деятельница, госпожа Боон ван дер Старп. Сия почтенная дама мечтала о строительстве «маленького города, крошечные жители которого были бы счастливы, города-чуда, в котором все воспринимается с улыбкой, гости которого чувствуют себя детьми и смотрят на мир детскими глазами». Через два года в пойме ручья на опушке лесопарка на окраине Гааги возник самый маленький и самый знаменитый город королевства Нидерланды, потому что Мадуродам — это вся Голландия сразу, все лучшее в Голландии, это Голландия в миниатюре. Тысяча зданий, исторических или современных, существующих на самом деле или в проектах архитекторов, выполнены в масштабе 1:25. Макетных дел мастера «собрали» в Мадуродаме карликовые копии известных в стране архитектурных ансамблей и промышленных предприятий. Садовники вырастили карликовые рощи. Кукольники изготовили
В старой части Мадуродама самое высокое здание — Городская башня из города Утрехт, в два «настоящих» человеческих роста. За углом — Большая церковь из Миддельбурга, дальше — и знаменитый амстердамский квартал Йордаан, и здание Лейденского университета, и Сырный рынок в Алькмааре. В искусственном водоеме у Национального морского музея бросил якорь трехмачтовый бриг «Амстердам». Его прототип, настоящий «Амстердам», в 25 раз больше размерами, затонул на пути в Индию лет двести пятьдесят назад. Бриг косит игрушечными пушками на Португальскую синагогу и семиэтажную мельницу «Де Валк».
Раньше мадуродамские дома мастерили исключительно из дерева, но теперь широко применяют гипс, папье-маше и разные пластмассы. Если за поворотом вы вдруг заметите свободную площадку, не удивляйтесь, значит, объект находится на реставрации, после окончания которой, до «возвращения в строй», качество работ проверит мэр города. Больше четверти века, со дня совершеннолетия до дня восшествия на трон, серебряная цепь с гербом Мадуродама, символ городской власти, принадлежала нынешней королеве Нидерландов Беатрикс. В 1952 году юную принцессу назначила на эту должность ее мать, королева Юлиана. Теперь о состоянии улиц и зданий, о распределении средств из казны заботятся депутаты городского совета, старшеклассники, которых ежегодно выбирают на высокие посты ученики гаагских школ. Мадуродам, кстати, приносит неплохие доходы, за счет которых содержатся несколько благотворительных организаций. Как раз в эту копилку падают гривенники, которыми расплачиваются за движение мадуродамской толпы любознательные посетители. За полвека существования игрушечного города его посетили больше 50 миллионов человек.
Первым дизайнером Мадуродама был известный в Голландии архитектор Боума. В середине девяностых годов, когда, как это всегда бывает в жизни, город перерос свои границы, за его расширение взялась компания «Куипер Компаньонз». На окраинах Мадуродама появились современные кварталы — суперзастройка юго-восточных районов Амстердама, коттеджи из Зоетермеера с солнечными батареями на крышах, «кубические» особняки из Хелмонда. Рядом выросла внушительная индустриальная зона — пивной завод «Ораниенбом» из Бреды, судостроительная верфь, корпуса нефтеперерабатывающего завода «Эссо», знаменитый мост «Эразмус» через гавань Роттердама с башней «Евромаст» по соседству, электростанция в Ниймегене. Все это дает Мадуродаму вдосталь угля и стали. Судя по состоянию городского хозяйства, Мадуродам — зажиточный город, ничуть не беднее Гааги, взявшей его в сплошное кольцо. Мадуродам и дальше строится: за те же десять центов вы заставите работать любой подъемный кран.
Игрушечный город получил имя в честь лейтенанта королевской армии Нидерландов Георга Мадуро. Он, не дожив до 30 лет, погиб незадолго до окончания Второй мировой войны в концлагере Дахау. Надпись на мемориальной доске у входа в Мадуродам гласит: «В лице Георга Мадуро Нидерланды воздают почести всем героям войны». На улицах Мадуродама есть и модель дома, в котором в 1916 году родился Георг: аккуратный двухэтажный особняк кирпичного цвета с тропического острова Кюрасао, бывшей голландской колонии.
Придумывая Мадуродам, его создатели моделировали счастье, как представляет себе счастье любой ребенок. Ежедневный поход на работу тут вовсе не обременителен, он столь же захватывает, как, к примеру, сеанс анимации. Жители Мадуродама избавлены от нудных обязанностей, зато развлекаются с удовольствием и изобретательностию. Для простого человеческого счастья в этом городе есть все — от парка аттракционов до зоологического сада с водопадами и альпийскими горками, от песчаного пляжа с купальщиками и загоральщиками до ярмарки с колесом обозрения, от помпезного королевского дворца до легкомысленной торговой улицы и гольф-поля. Все голландские праздники — и Рождество, и День королевы, и День флага, и Пасха, и Сырная пятница — в Мадуродаме собраны воедино, сцеплены, как вагоны игрушечного поезда, в бесконечную череду наслаждений. Чего тут нет и быть не должно — так это напоминаний
о человеческих бедах и пороках. Нет свалок и помоек, нет психбольницы и сиротского приюта, нет борделей и домов престарелых, нет пьяных, нищих, нет бездомных и несчастных. Нет внутренних и внешних врагов, видно, мир надежно бережет оловянная армия, вечно устраивающая построение у казармы имени Георга Мадуро. Машинная цивилизация щедро одарила город своими достижениями, но уберегла от назойливых недостатков вроде чада заводских труб или засилья рекламных плакатов. В Мадуродаме жизнь царствует без смерти: рядом с госпиталем нет морга, рядом с церковью нет кладбища. Свет в этом городе — не пожар, а фейерверк, свечи в Мадуродаме горят только на праздничных столах. Кукольное существование не замкнешь в логический круг. Граждане счастливого города рождаются из папье-маше, как Гурвинек, их выстругивают из деревяшки, как Буратино, они не старятся и не умирают; они молятся Богу, но не возносятся к нему; они играют свадьбы, но не скорбят на похоронах; им не к чему бояться вечности, потому что они не знают, что это такое. Их рост — всегда семь с половиной сантиметров. И если кукольные радости и достижения — в масштабе один к двадцати пяти, то горя и страданий Мадуродаму не отмерено вовсе. Все правильно: страдания не предусмотрены детством. Или в то солнечное весеннее утро, когда вам как раз исполнилось шесть, когда впереди — согретый маминой лаской день, вы не задали родителям вопрос: «Ведь правда же, мы будем всегда?»Конечно, малыш, мы будем всегда. Мы всегда будем гулять в мадуродамском городском парке. Всегда будем лопать вкуснющее клубничное мороженое со взбитыми сливками на площади в старом квартале. Всегда будем глазеть на разводные мосты, на жадные до воды шлюзы, на размашистые крылья мельниц, на шарманщиков и торговцев засахаренными орехами, на поливальные машины, на вечерние огни в окнах чужих домов. Нам всегда будет хорошо вместе, и нам навсегда останется шесть, двенадцать, двадцать восемь или сорок пять лет; столько, сколько было в тот момент, когда кассирша у входа в Мадуродам вернула нам сдачу за билеты. Жизнь в этом городе слишком хороша, и нет ни тени сомнения в том, что она никогда не кончится.
Кончается только ваше пребывание в Мадуродаме. На обычную, а не на игрушечную улицу вы выходите в сумерках, прямо к трамвайной остановке. И уже через четверть часа пьете кофе в бистро на берегу пруда у темнокирпичного здания парламента. Прохладно, еще не лето; мощно бьет в высоту фаллическая струя фонтана, ветер развевает ее макушку в веер. Это воскресенье в Голландии — не День королевы, поэтому из-за дворцовых стен не слышно литавр и труб оркестра морских пехотинцев. Солнце спряталось за шпили Рыцарского зала, но педантичная Гаага тут же выставляет на борьбу с темнотой легионы фонарей. Вы подзываете официанта, чтобы расплатиться. Вы знаете: где-то вдалеке, в нескольких трамвайных остановках от реальной жизни, греет небо светом пятидесяти тысяч крошечных электроламп чудесный город Мадуродам.
ЛЕТО. ЦЕНТР
Преступный праведник
В училище, откуда он был исключен за отвратительное поведение, ему дали прозвище Подлец.
Лучшими друзьями детства он считал двух сыновей старого раввина.
Повзрослев, он вступил в нацистскую партию, стал агентом немецкой разведки и шпионил против страны, в которой родился.
Он обладал невероятной изворотливостью, чудесным даром договариваться с людьми и невероятным шармом, который заставлял многих женщин отдаваться ему, не задумываясь о последствиях, а многих мужчин — участвовать в его самых сомнительных деловых операциях.
Он сказочно разбогател, купив в Кракове фабрику за деньги ее бывших хозяев-евреев, которые считали за счастье работать на этой фабрике, потому что иначе их ждала смерть в газовых камерах Освенцима.
Он спас сотни рабочих, растратив на их содержание и взятки чиновникам и офицерам гестапо чуть ли не все свое состояние.
Он был свидетелем преступлений, от которых стынет кровь в жилах, он каждый день общался с убийцами и палачами, улыбался им, пил с ними эльзасские вина.
Его завод по производству артиллерийской амуниции не выпустил ни одного годного для стрельбы снаряда.
Он слыл пьяницей и распутником, и через двадцать пять лет после его смерти вдова публично называла его лгуном и мерзавцем.
При жизни его провозгласили Праведником.
На родине многие считают его военным преступником.
Его звали Оскар Шиндлер.
Сто лет назад из каждых ста жителей городка Цвиттау в Австро-Венгрии девяносто семь были немцами. Теперь в городе Свитавы, Северная Моравия, живут практически только чехи. Цвиттау и Свитавы — это одно и то же; та же просторная центральная площадь, окруженная пряничными цветными домиками; тот же «чумной столб» и та же продирающая тонким шпилем небо колокольня; та же наивная прелесть тихой центральноевропейской провинции. Два с половиной миллиона судетских немцев, считавшихся пособниками нацистов, после окончания Второй мировой войны были выселены из Чехии, всю их собственность конфисковали еще до прихода к власти коммунистов. Это были месть и страх, память о которых еще и сейчас жива в Чехии. Вместе с остальными лишили чехословацкого гражданства и Оскара Шиндлера, самого знаменитого гражданина Цвиттау-Свитавы.