Четыре тысячи, восемь сотен

– Главный вопрос в том, что означает относиться к проблеме всерьез: отменить налог или встать в позу, – заметила Камилла.

– Встать в позу из-за одного процента общего дохода?

– Дело не в деньгах, – ответила она. – Дело в том, как сильно они прикипели к словам Денисона. Их семьи обвели вокруг пальца, заставив провезти сюда дармоедов, и в течение ста лет это преступление оставалось безнаказанным. А теперь правосудие, наконец, восторжествовало – разве могут они после этого вернуться к старым порядкам?

– Кому есть дело до правосудия, когда не работают игровые серверы?

Камилла ткнула его с напускной укоризной. – Ты такой циник!

– А ты такая примадонна.

Она пихнула его в руку – с достаточной силой, чтобы заставить Оливье поморщиться. – Мои приоритеты будут поприоритетнее твоих приоритетов.

– А, но ведь в приоритизации приоритетов важен приоритет паритета.

– Я дам тебе сто долларов, если ты прокричишь это на следующем собрании нашей ячейки, сразу же как только Николас упомянет «СП».

Поразмыслив над ее условиями, Оливье сделал встречное предложение: Тысяча долларов – и мне придется это делать, только если он повторит эти слова три раза.

– Трус.

– Скупердяйка.

– Ну ладно, – согласилась Камилла. – Тысяча долларов. Я в деле.

Глава 12

– Гюстав на Аркасе! – восторженно объявил Оливье. – Гюстав! – Он обнял Анну за плечи и расцеловал ее в щеки.

– Чудесно, – ответила она. Хотя Анна и не представляла, кого они имеют в виду, новость, насколько она могла судить, была хорошей. Она проследовала за Оливье в квартиру; в гостиной собрались с полдюжины его друзей, и все они выглядели такими же радостными, как и он сам.

– Гюстав Бодель – это тот, благодаря кому большинству из нас удалось сбежать, – объяснил Оливье. – Он тайно вывел на поверхность сотни человек и помог им добраться до грузовых блоков. Возможно даже тысячи, если учесть тех, кто еще в пути.

– Мы только что узнали, – добавил Лорен. – Он не числился в списке «преступников», которых требовала вернуть вестианская служба безопасности, так что другие пассажиры просто умолчали о том, что он находится на борту.

– Понятно. – Анна не знала, как именно ей следовало отреагировать. – Я рада, что вашему другу уже почти ничего не грозит.

– Почти? – В отличие от нее, Стефан не отличался осторожностью в выражениях. – Остановить Аркас можно лишь при условии, что на борту Сциллы есть целая армия инженеров, которые все это время в поте лица трудились над созданием нового супероружия… и смогут подготовить его к развертыванию в ближайшие три дня.

Анна не собиралась спорить и портить собравшимся настроение. Аркас приступил к торможению, готовясь к встрече с Церерой, в то время как Сцилла продолжала лететь вперед на всех парах – за счет одной только этой стратегии расстояние между кораблями быстро сокращалось. Преследователи, строго говоря, не отказались от возможности пристыковаться к Церере; они всегда могли лечь на обратный курс, затратив больше времени и энергии. Их поведение, тем не менее, доказывало, что они не оставили надежду подойти к Аркасу достаточно близко, чтобы пустить в ход свою разрушительную мощь.

– Гюстав справится, – настаивала Моника, будто навыки, благодаря которым многие из товарищей этого человека в целости и сохранности добрались до Цереры, теперь могли каким-то образом сыграть на руку ему самому.

– Во всей этой истории с транзитчиками меня всегда ставил в тупик один вопрос, – призналась Анна. – Почему власти не стали пристальнее следить за грузом после того, как узнали о происходящем?

– Потому что всерьез останавливать транзитчиков никто из них не собирался, – ответила Селин. – Если Сивадье хотели улететь, туда им и дорога.

– Но мне казалось, что власти хотели взять транзитчиков под арест.

– Если бы мы попытались в открытую попасть на борт парома, у них бы не было выбора, – объяснил Лорен. – Или если бы они узнали, что кто-то из верхушки сопротивления направляется к грузовому блоку, то наверняка бы устроили слежку. Но пешкам, которые ничего не решали, разрешалось улизнуть. Таков был выбор: либо покинуть Весту по самому долгому и опасному пути, либо рискнуть и надеяться на лучшее, когда за тобой придут.

Анна хотела заметить, что канонизированный ими Гюстав, вероятно, не сталкивался с особыми рисками, если власти сами хотели, чтобы он препровождал Сивадье в изгнание, но вовремя спохватилась. Какие бы требования на нее ни возлагали правила приличия, держать язык за зубами ей следовало хотя бы из скромности. Какие бы риски вынесла она сама, если бы оказалась по ту сторону каменной реки?

– Думаю, теперь мне ясно, кто станет почетным гостем на вашей торжественной встрече, которую вы устроите через три дня, – сказала она.

Глава 13

Камилла плавно скользила в воздухе, направляясь домой из клиники по своему обычному маршруту; люди, которых она встречала по пути, казались незнакомыми, но ей, тем не менее, не давал покоя вопрос: могли ли они оказаться чуть более внимательными, чем она сама. Возможно, она и правда произвела едва заметное впечатление человека, который в это время зачастую пользовался таким маршрутом. Проблема, стало быть, заключалась в том, была ли нить случайных наблюдателей сплетена достаточно плотно, чтобы по ней можно было просчитать ее движения.

Отправиться к нему домой она не могла: сейчас это бы вызвало излишние подозрения. Недостаток подробностей в новостном сюжете мог оказаться намеренной тактикой, призванной спровоцировать ответную реакцию. Камилла положила голову на руки и спрятала лицо, пытаясь не поддаваться соблазну. Если бы он был на свободе и в безопасности, то связался бы с ней при первой возможности. Если он был арестован, его имя обязательно будет обнародовано во время первого слушания. Так или иначе ей оставалось только проявить терпение и ждать.

Она легла на диване, не выключая новости на тот случай, если будут объявлены какие-то подробности случившегося. Вот и все, – решила она. Они заявили о себе, сделали широкий жест, дальше лезть на рожон было слишком рискованно. Мирей погибла, а кто-то попал за решетку. Кто бы это ни оказался, цена уже была слишком высока. Пусть налогеры наслаждаются победой еще десяток лет или даже целое поколение, пока не найдут новый способ потешить свое эго с еще большим удовлетворением.